Я зверем рычал: «Вот, возьми и отстань. Отстань наконец. Уйди».
Выкидывал сердце — остывшую сталь из каменной ложи груди.
Он брал его молча. Вздыхал. Уходил. Туда, где никто не искал.
В то место, где душную сырость могил внаём предлагает тоска.
В том месте не сходятся ленты дорог, там нет даже дров для костра.
Там каждый, туманом объятый, чертог венчают сомненье и страх.
Там, тщетно пытаясь успенье искать, влачится потерянный век,
Плутают следы на зыбучих песках отпетых духовных калек.
Он сердце моё сберегает от льдин. Я лакомлюсь тонким «Chablis».
Он ждёт. Буду падать, он будет ловить руками горячих молитв.
И если ему перережу гортань без просыпу будучи пьян
Не будет роптать то, второе моё, совсем несусветное «я».
Он ляжет покорной овцой на алтарь, как некогда лёг Исаак...
Не стану оплакивать хлипкую тварь в которой всё было не так.
В час смертный холодное тело моё тьма слижет утробно урча,
Но зло не осилит убитую мной вторую, нелепую, часть.
