Калинин (Балада о детстве)

Родился я, по паспорту, в Калинине,
Что был, да сплыл. Как Китеж-град в воде.
«Про Тверь слыхали, вроде, - говорили мне.
- А твой Калинин – он, братишка, где?»
И, правда: где он, город моей юности?
Неужто сгинул, в мир ушёл иной?
Перемололо время? Что за глупости!
Мой город – в сердце, в памяти, со мной.
Мой милый город детства в палисадничках:
Крыжовник – не себе, для детворы.
И «райские» ещё смешные яблочки,
Сирень, да «золотистые шары».
А в чистых двориках – коляски, мамочки,
Здесь нет машин: для них есть гаражи.
Коты да бабки жмурятся на лавочках.
И клумбы. И в песочке – малыши.
А кто постарше – те в «войну» затеяли.
(«Войнушек» не было: мы знали – про Войну!)
Иль в городки, или с лаптою бегали.
Каб не бейсбол, прославили б страну!
Футбол. А кеды – к школе? Так мы запросто
По-честному все будем босиком.
А после делим сказочное лакомство –
Краюху хлеба с сахарным песком.
Не джинсы, а техасы надевали мы,
Не шорты, а короткие штаны.
Гордились «Луноходом» и Гагариным.
Мечтали сделать что-то для страны.
Мы были патриотами исконными.
Привез «с загранки» дядька как-то раз
Мне жвачку «Wrigley`s». Мы её не поняли,
Хотя по очереди пожевал весь класс!
Здесь счастье на день стоит ровно гривенник:
Одиннадцать копеек – эскимо.
И очередь (в жару!) в «Вулкан»: Феллини, блин!
Такая вот была любовь к кино.
Здесь молодой Дементьев, гений лирики,
А в Горсаду – Никулин в «Шапито».
И даже на руках (не вру!) на «Химике»
Меня держал сам космонавт Титов.
А под кроватью с белыми подзорами
Тихонько, чтоб отец не заругал,
Высоцкий пел про друга, и про горы, и
«Каретный», и «Который не стрелял».
Здесь про Афган знал лишь из географии
Оставшийся навечно юным друг.
И слушал песни Пролетарской «мафии»
Сопливый Мишка, тот, который Круг.
А на Победу – столики под вишнями,
И каждый приносил свой табурет.
И – помянуть, но не набраться лишнего:
Чекушку на троих и винегрет.
Мы знали наизусть все их истории –
Про Ржев и Вязьму, про десантный взвод,
Про Днепр и Сталинград, про крематории…
И слушали опять, разинув рот.
А дядя Ваня жарил на баяне там,
Хоть он пришёл с войны почти глухой.
И все, глотая слёзы, подпевали нам
Про журавлей и Витьку с Моховой.
А, захмелев, отцы незлобно ссорились:
Кто воевал за Сталина, а кто - за мать.
И не стыдились слёз под тост «не чокаясь».
А ордена стеснялись надевать.
Там бабушка глядит в окошко в инее.
Там жив отец. Там замерли года.
Там мама – молодая и красивая.
И мама не болеет никогда…
И повинюсь я родине-Залинии,
И, слава Богу, нет вины другой:
Родился я, конечно же, в Калинине,
Но был и буду навсегда – Тверской!