Две сестры

— …О! Письмо от Оксаны! Мака щелкнула курсором по конвертику. Ее двоюродная сестра-москвичка писала редко, но метко. Зато звонила по праздникам и время от времени подкидывала сотню долларов на текуще-бесконечные нужды.

Между ними было четыре года разницы, несхожесть менталитетов и интересов, визовый режим и две тысячи километров. Тем не менее, сестры дружили.

Письмо начиналось так:

— Макушечка!

Адресат поморщился. Ох уж эта русская любовь к ласкательным суффиксам. Но глаза уже бежали дальше по строчкам:

— У меня новый друг! Пока живем без росписи, присматриваемся. Вася очень клевый. Маманя моя его приняла, хотя без особого восторга. Если все сладится, то через год распишемся и подумаем о бейбиках. Сама знаешь, возраст подпирает. Как там у тебя на личном фронте? Чмоки. Оксана.

Мака задумалась. Привести к себе домой парня, пусть даже и очень клевого, и жить, проверять чувства на прочность — не укладывалось в голове. Это не поймет ни мама, ни соседи.

Отписала культурный ответ:

— Рада за тебя. Для меня как человека верующего такое неприемлемо. Я хочу христианского брака дождаться. Новостей особых у меня нет. С работой — мертвый сезон, но на еду есть. Ничего не присылай.

Письмо Оксаны запало в душу. Вот живет человек, не заморачивается, пока Мака тут в духовных поисках и вечных вопросах копается. А времечко тикает, никого не ждет.

Потому решила Мака систематически просить Матерь Божию о женихе, с которым можно посты держать и быть точно единым целым. Сформулировала себе список качеств: перво-наперво чтоб верующий, потом альтруист, чтоб материальные ценности на третьем плане были, ну и обязательно чтоб тихий и скромный. Внешность — без разницы, и профессия тоже — как получится. Но жилплощадь обязательно. К себе приводить — где это видано.

Прошло какое-то время и — удивительно, но факт — именно такого кандидата и встретила.

Встречались они недолго, тем более что у просимого жениха оказалось полное совпадение целей и представлений о невесте. Важа разоткровенничался, что давно мечтал о невесте — обязательно верующей, тихой, экономной, чтоб можно ей было говорить и говорить, а она бы только слушала и слушала.

Словом, оба решили, что это их по молитвам Господь соединил, и нельзя пренебрегать волей Божьей. Второго такого шанса может и не быть.

Вскоре Мака рапортовала Оксане, что она и раб Божий Важа обвенчались и перешли вить семейное гнездышко на территории новобрачного.

Оксана ради такого эпохального события срочно выслала 200 долларов и коротенькую приписку к коду в банке:

— У меня все оки. Васенька мне ремонтик провернул. Зовет мою маманю по отчеству. Одно плохо — пьет иногда. Но работу при этом не пропускает. Ответственный. Я все взвесила. Скоро распишемся. Целую.

Мака восприняла эту новость философски. У самой голова пухла от первых казусов семейных будней.

Выяснилось, что вымоленный супердуховный супруг не читал утреннего и вечернего правила, не имел духовника, курил по пачке в день, пьянел совсем неподобающе кавказцу от одного стакана вина и, самое главное, не спешил работать. При всем при этом оставался милым, теплым человеком, любящим порассуждать о высоких материях и к месту процитировать святых отцов.

Скоро стало ясно, что «самосовершенствование», о котором Важа так любил поговорить за стаканом пива под бурчание телевизора, к его жизни имеет самое отдаленное отношение.

Это были только цветочки. Возникла проблема с чадородием. Важа провел бурную молодость, и Маке пришлось таскать его по врачам и корректировать последствия былых загулов, иначе на желанном ребенке пришлось бы поставить жирный крест.

Оксана писала от случая к случаю:

— Расписались. Бросила курить. Хочу родить здорового ребенка. Вожу Васеньку к психологу лечиться от буханья. Прогресс на лицо.

Похоже, что сестры проходили один и тот же маршрут, только в противоположных направлениях.
Оксана писала, что жить не может без своего Васи. Мака все яснее осознавала, что ее богоданный супруг совсем не тот человек, с кем надо было связывать свою жизнь. Этакий Мистер Безответственность, который не в состоянии заботиться даже о себе, любимом, на должном уровне. А о других заботиться — это и вообще для него ноша непосильная.

Важа, со своей стороны, находил в жене все больше и больше минусов. Недовольна, что имеет мужем такого золотого человека, как он. Постоянно зудит о работе и навевает скуку.

Тут еще подключилась тяжелая артиллерия с обеих сторон — теща и свекровь. Каждая считала, что ее чадо страдает непомерно и заслуживает лучшей доли.

В итоге Важа подал бумаги на развенчание: «Не вынесла душа поэта позора мелочных обид».
У московской пары родился мальчик. Потом следом звонок и радостный голос:

— Макуся, мы Ивана покрестили.

— Ты ж неверующая! — удивилась Мака такой прыти.

— Ну и не атеистка, — парировала сестра. — Что ж мы, не люди? Мне батюшка сказал привести Ванечку, ну как это, слово такое…

— Причащать.

— Во, точно. Ты ж знаешь, я человек обязательный. Ни одной прививки не пропустила. У меня все в срок: и обед, и все остальное. Пошла я туда в первый раз, платок нацепила. Все путем. На службе постояла. Красотища, я тебе скажу. И поют суперски. Теперь мы с Васей думаем венчаться.

Мака слушала щебет сестры и думала, что у Бога на всех свои планы и свое время.