Деталь

Во мне что-то лопнуло. Какая-то часть меня отвалилась, и звякнув, покатилась по асфальту.

Я растеряно огляделась. Ничего. Покачала головой и пошла вперед, не оборачиваясь.

Все равно теперь не починить…

На автобусной остановке сидел большой лохматый пес. То ли он устал, то ли ему было жарко, но он тяжело дышал, высунув язык.

- Привет. – сказала я псу.

Он мигнул добрыми глазами. Закрыл и снова открыл свою пасть, будто здороваясь со мной.

Подошёл автобус, и я, не глядя на номер, нырнула внутрь.

От потери моей детали, я чувствовала себя опустошенной. От взгляда собаки внутри стало тепло. Я была словно рукавица, забытая кем-то на тумбочке под зеркалом - пустая и теплая.

В автобусе сидела женщина с двумя детьми. Дети щебетали без умолку, строили друг другу рожицы. Милые существа – подумала я. Но, взглянув на измученную мать, поняла – детство имеет подводные камни.

Вошла старуха с ярко красной помадой на губах и села напротив. Что-то было настолько трагическое в её нежелании отпускать молодость, что я отвернулась к окну.

Где-то на асфальте лежала часть меня, попираемая ступнями пешеходов столицы.

«Какая неприятная погода!»- заметил пожилой старичок в шляпе, войдя в салон автобуса. Старичок искал собеседника. Может, он - одинокий.

«Я люблю осень!» - отозвалась я и улыбнулась.

Он снял шляпу и протер платком лысину.

«Просто Вы еще не так стары» - сказал он, убирая платок в карман.

«Наверное!» - согласилась я.

Старушка с накрашенными губами презрительно оглядела меня, и я снова посмотрела в окно. Незнакомый пейзаж.

Надо выйти – подумала я, но осталась сидеть в автобусе.

Видно, от меня отвалилась какая-то важная часть, потому что мне совсем ничего не хотелось. Только ехать и смотреть. Смотреть и ехать. Ехать туда, куда тебя везет жизнь.

«Моя!» - объявил старичок и направился к выходу, надевая помятую шляпу.

Накрашенная дама вышла через одну. На её место сел юноша, отгородившись ото всех наушниками. "Never Say Die" - гремело в его ушах.

А потом зазвонил телефон.

«Ну где же ты?» - нетерпеливо зазвенел голос моей старшей сестры. – «Приезжай ко мне. Только купи хлеба, у меня кончился. Батон с отрубями».

Мы сидели на кухне и пили чай, намазывая яблочное варенье на куски хлеба.

 - Знаешь, - начала я. – от меня сегодня что-то отвалилось. Что-то важное. И потерялось… На улице.

 - Уже!? – удивилась сестра и достала из холодильника графин.

- Сама делала. – разлила она пурпурную жидкость в маленькие стаканчики. – Рябиновое вино.

- Ты думаешь, это возраст? – спросила я.

Она промолчала, отпивая глоток.        

- Человек потихоньку распадается на винтики и шурупы… - наконец, проговорила сестра.

- Это страшно? – сладкое вино согрело сердце. Я вспомнила собаку на остановке, разговорчивого дедушку, радость от неожиданного звонка.

- Нет. – покачала головой сестра, и добавила. – Это жизнь. В конце останется только то, что мы есть на самом деле...

Она налила мне еще вина. И подняла бокал.

- За все отпавшие детали!

Мы чокнулись.