Как было замечено выше, все творчество Потехина связано с родным краем. Первый его очерк «Путь по Волге» запечатлел юношеские наблюдения поры учебы в Демидовском лицее, когда студент Потехин совершал путешествие от Ярославля до Кинешмы. В этом дебютном произведении органично соединились документально этнографические описания с поэтическими картинами-пейзажами, а также лирическими пассажами. Здесь Потехиным довольно живо нарисована волжская природа, судоходство середины ХIХ столетия, типы волгарей-бурлаков, быт приволжских деревушек и многое другое. Гоголевский стиль описания великой реки делает это произведение немного пафосным, но в нем так много метких наблюдений и неподдельной любви и восторга Волгой. Написанное более ста лет назад, произведение А. Потехина и сегодня вызывают чувство восторга перед неизъяснимой красотой могучей Волги, перед силой и мужеством русских людей:
«Чудное зрелище представляет вам Волга, когда вы любуетесь на нее с высокого крутого ее берега: противоположный берег, видимый на огромное пространство, в одну общую картину сливает разнообразные виды, расположенные во всю длину его. Волга медленно и плавно течет под самыми вашими ногами, вдали сливаясь с горизонтом; тысячи разнообразных судов бороздят ее в разных направлениях, составляя с нею нечто целое, живущее одной жизнью, и мысль теряется в этом огромном видимом пространстве, и думаешь видеть перед собою чудо или обман зрения. Дивная, великолепная Волга, как не любить тебя!»
Многое в жизненных и художественных исканиях начинающего писателя, только что окончившего лицей, объясняет его письмо к родителям жены:
«Бесценные родители Петр Петрович! Анна Федоровна! Прежде всего, позвольте мне принести Вам покорнейшую благодарность за именинный подарок: я получил его и надеюсь сшить себе нарядный халат.
Письмо Ваше, посланное с Кетовым, мы также имели удовольствие получить, но сам он не был у нас, потому что болел ревматизмом в ногах. Для того чтобы исполнить Ваше желание, добрая маменька, я ездил к нему и нашел в нем молодого человека вежливого, любезного, но, кажется, с большими претензиями на светскость и дендизм. Он занимает в Москве две маленькие, уютные комнатки с маленькой же, но хорошенькой прислужницей… Нас он еще не посещал.
Моя жизнь теперь несколько переменилась. Уставши переносить от Наз. тысячи неприятностей, которые он мне делал и чтобы избежать еще больших, я с позволения М., который, сказать, кстати, прислал мне самую нежную благодарность, решился рапортоваться больным впредь до получения другого места и вот уже целую неделю не хожу в контору и избегаю столкновений с моим гонителем.
Новое место предлагает мне М. и хоть не в Москве, но, по крайней мере, лучше настоящей моей должности. Зять М. – Зорин определен губернатором во Владимир на Клязьме; М. просил за меня, и мне предложено место помощника старшего секретаря во Владимирском губернском правлении. Должность это в 9-м классе с жалованием 1200 р. асс. Я весьма благодарен за нее М., жалко только, что будет очень много дел и, что я должен буду жить во Владимире.
В настоящее время это для меня тем неприятнее, что, принявши участие в Московских Ведомостях, я пишу для них статьи, которые будут давать мне в месяц по крайней мере по 25 р. сер., если не более. Эти выгоды я должен буду непременно потерять. Потеря эта для меня чувствительна еще и потому, что я, вошедши в литературный мир, чувствую, что как будто родился для него, что деятельность этого мира слишком любезна для меня, чтобы снова расстаться.
Мои статьи о московской жизни помещены в №№ 116, 120, 123, 127, 132 и 133. Может - быть, Вам не нравится, что я посвятил свое перо одному театру и тому подобным зрелищам, но характер нашей газеты таков, что не совсем охотно допускает в листы свои повести и легкие литературные рассказы. Впрочем, в скором времени, может - быть, даже на этой неделе будет помещена статья о Волге, довольно большая, которая протянется, может быть, на несколько номеров Ведомостей. Задумываю я также в связи с этой статьей о Волге поместить другую о Кинешме: жалко только, что я не могу поверить теперь на месте некоторые свои воспоминания.
Хотя мне и совестно, но я решаюсь беспокоить Вас, неоцененный папенька, потрудитесь меня уведомить в нескольких словах, кто именно из купцов живет как бы отдельными усадьбами в стороне Кинешемского уезда, прилежащей к Вичуге и Голчихе, каким именно производством занимаются и на какую приблизительно сумму, а также куда они сбывают свои производства и как называются самые промышленные селения. Мне бы нужно было также знать, сколько человек рабочих на фабрике Фон-Менгдена и крепостные они его или наемные, на какую сумму простирается его производство и куда сбывается, а также откуда он выписывает пряжу и прочие материалы и за какую плату находятся на его фабрике рабочие.
Сделайте милость, не откажите мне в этих сведениях в сколь можно скором времени, а также потрудитесь прислать, если это Вас не обременит «Взгляд на историю Костромы» кн. Козловского – мне она нужна для некоторых справок, а здесь я не мог отыскать этой книги.
Также потрудитесь уведомить, если можно, на какую сумму приблизительно простирается каждый год ярмарочный торг в Кинешме.
Простите меня, что я так бесстыдно беспокою Вас, бесценный родитель, но я надеюсь, что, во-первых, из любви к своей стороне, а, во-вторых, и для пользы ваших детей, Вы не откажитесь исполнить мою просьбу.
Я попрошу Вас также, если можно, когда-нибудь на свободе в нескольких словах, в нескольких чертах передать мне сюжеты тех анекдотов, где выражается так хорошо веселая, добрая, готовая на самопожертвование душа русского крестьянина. Вы когда-то мне изволили рассказывать их, но я позабыл, а теперь у меня явилось желание облечь эти анекдоты в хорошенькую форму рассказа и поместить в Московские Ведомости. Ради Бога и ради тех высоких душ, не откажитесь исполнить и эту мою просьбу. Но я отвлекся от своего первого рассказа. Перекрестившись, я изъявил согласие на новую должность и теперь жду ее, чтобы снова быть поближе к Вам.
Благословите и Вы меня, неоценные. Будьте здоровы, покойны и не забывайте преданного Вам и покорного сына Вашего Алексея Потехина. Ради Бога, до времени не выдавайте моего секрета, что я хочу писать о Кинешме»».
Присланные родителями материалы стали основой очерка «Уездный городок Кинешма» (1851); он стал своеобразным продолжением очерка «Путь по Волге»: в нем автор сосредоточивает внимание, главным образом, на географическом местоположении города, особенностях экономической жизни. Этнографический характер этого произведения Потехина диктовался к тому же политикой газеты «Московские ведомости», где оно было опубликовано.
«Забавы и удовольствия в городке» (1852) можно считать важным событием в жизни Потехина: очерк предстал перед читателями некрасовского «Современника». Так началось большое и плодотворное знакомство Потехина с Н.А. Некрасовым, которое продолжалось до самой смерти поэта и имело большое влияние на писателя, сблизило его с передовой и демократически настроенной интеллигенцией. Картина быта провинциального общества уездного городка в 40-х годах ХIХ века была написана живо, с юмором, что и отметил Апполон Григорьев, характеризуя манеру Потехина-рассказчика:
«Талант Потехина возбудил в нас большую симпатию уже и тогда, когда мы прочли «Забавы и удовольствия в городке» нам было очень приятно заметить в этой статейке совершенное отсутствие претензий и насмешливого тона, с которым обыкновенно смотрят наши современные писатели на русский провинциальный быт. Автор рассказа высказывает теплое сочувствие этому быту, смотрит без иронии на его увеселения, сам желает от души ему веселиться и приглашает читателей разделить с ним это желание <…> Но особенно сильно выступает талант Потехина в его рассказах из крестьянского быта. Не говорим о надеждах, которые мы возлагаем на талант Потехина, не говорим также о недостатках, свойственных всякому еще не установившемуся таланту. Дело в том, что в лице Потехина литература приобрела нового талантливого, честного и плодовитого деятеля».
Значительное место отведено описанию удовольствий и развлечений высшего круга – помещиков и чиновников, и незначительное – низшему. Тут мы встречаем тщательнейшие зарисовки танцевальных вечеров, «званых вечеров с закускою», святочных развлечений с ряжеными, различными обрядами, песнями и т.п. Писателя едва ли можно заподозрить в искусственности изображаемых сцен. Перед нами в живых картинах встает незатейливое, довольно пустое и безалаберное времяпрепровождение «верхов общества» одного из больших уездных городов губернии.
Волга со своей тихой величавостью, живописными картинами природы, ее городами заложила в душу будущего художника чувство глубокого преклонения, восхищения, крепкой связи с Родиной. Вот что говорит Потехин о Волге в своем автобиографическом произведении – «Неоконченном романе»:
«Самые ранние детские впечатления его были о Волге и красивых окрестностях города. Он бессознательно, но страстно полюбил окружающую его природу, а особенно свою Волгу…видел и любовался ею, и в летнее время, когда она мирно и ласково несла на себе целые караваны вооруженных парусами судов, которые казались издали стадом больших белых птиц…или когда слышалась с этих судов тягучая песня бурлаков, которая почему-то трогала и щемила сердце. Восторгался он и трепетал от ужаса при виде мощи и силы во время бури, когда Волга сердилась и гневалась, вздымала и бросала белые разлетавшиеся брызги волн, крутила и кидала, как щепки, большие суда…»
Художественно-этнографические разыскания Потехина были продолжены после Крымской войны, когда по инициативе правительства начались масштабные исследования бассейнов крупных рек. В 1856 году А.А. Потехин принял участие в известной литературно-этнографической экспедиции, снаряженной по инициативе Великого Князя Константина Николаевича, и исследовал Поволжье (а также и другие приречные и приозерные местности) и быт его берегового населения вместе с другими писателями – Писемским, Островским, Максимовым, Михайловым, Афанасьевым-Чужбинским. В эту экспедицию Потехин был приглашен по личному указанию Великого Князя, имевшего случай слышать его мастерское чтение своих произведений. При распределении местностей, описание которых было задачей экспедиции, Потехин взял на себя изучение средней Волги от устья Оки до Саратова. Так ему удалось выполнить существенную часть замысла К.Д. Ушинского: описать лесную и торговую (очерки «С Ветлуги», «Река Керженец»), пустынную и рыбную (очерк «Лов красной рыбы в Саратовской губернии») стороны великой реки.
В очерке «Река Керженец» А.А.Потехин показал Заволжье реалистично, натурально изображая быт и нравы местных крестьян. Рассказал о старинном обычае втайне от всех, даже от домашних, ставить не перекрестках дорог деревянный крест как исполнение святого обета, подобного скрытому приношению в Божий Храм. Кресты или часовенки автор видел довольно часто в самых глухих местах. Лесные раздолья вокруг верхней Волги овеяны легендами, беспрестанно притягивая впечатлительных любителей девственной природы таинственных дебрей, заброшенных старообрядческих скитов… А особенно влечет дивный Керженец, в красноватых от мхов струях которого словно отражается зыбкими и смутными видениями старая Русь с темными ликами икон, мудреной вязью кириллицы, позеленевшими застежками рукописных книг, слюдяными решетчатыми оконцами, обомшелыми срубами да голубцами-кровельками на запрятанных у опушек кладбищах.
Ниже тут места, что некогда обживались Святым Макарием, основавшим на впадении Керженца в Волгу прославленный монастырь, недалеко на восток – озеро Светлояр с затонувшим чудо-градом Китежем. А.А.Потехин отмечал:
«Столичный или степной житель с трудом представит себе и поймет ту глушь и дичь, которая царствует в здешних лесах теперь, в настоящее время, когда постоянная рубка и пожары сильно разредили прежние непроходимые лесные чащи, привольные места для медведей, оленей, раскольников и делателей фальшивой монеты, давших самому Семенову свою особенную местную пословицу: «Хорош город Семенов, да в нем денежка мягка!»
Верхнее Поволжье как исконное гнездо старой, «кондовой» Руси, дольше других русских областей сохраняло и еще продолжает сохранять старинные, вековые уклады народного быта, впечатления которого воспринимаются и действуют здесь с особенной силой и, будучи восприняты в действии, остаются на всю жизнь.
Сын писателя Валерий Алексеевич вспоминал:
«Еще со студенческой скамьи Алексей Антипович начал свое знакомство с родным краем, избродив пешком всю Костромскую губернию, затем также подробно ознакомился с Волгой на всем протяжении. Впоследствии ему пришлось побывать и пожить во многих местах центральной России <…> За исключением немногих этнографических очерков отца, которые были связаны со специальной командировкой его морским ведомством, все остальные его произведения (исключая пьесы из московской жизни) навеяны ему жизнью и природой… которые он мог наблюдать и изучать.<…> Первая половина его творчества относится к тому времени, когда он жил в усадьбе своих родителей на Волге, около города Кинешмы, а потому типы, образы и вся ситуация в повестях и романах, написанных им в этот период, почерпнуты из ближайшей окружающей среды…»
Убежденный реалист, Алексей Антипович, с особой симпатией относился к устоям народной жизни. И сам он был прежде всего природный русак, волжанин. Это ярко чувствовалось в его произведениях, да и в личной жизни – домашнем быту, привычках, наклонностях.
