А правда ли, что я рождён
Однажды женщиной земною?
И как я оказался мною?
За что и кем я награждён?
И почему шуршанье трав,
И треск костра, и шелест листьев
Мне ближе Шуберта и Листа,
А крик ночной внушает страх?
И можно ли не верить снам,
Когда, роняя лоб на руку,
Вновь вижу я собаку к другу,
К добру, а ягоды к слезам?
Я не рожден — я жил всегда!
Я помню всё: звериный голод,
И жар костра, и камня холод,
И гордых мамонтов стада,
В ночи раздавленного крик,
Дрожь, пробежавшую под кожей,
И то, как страхом перекошен
Был умирающего лик,
Как по косматому лицу,
Сверкая, ягоды катились,
И слезы на кустах светились,
На травы падая в лесу.
