Вы здесь

Татьяна Тимошевская. Произведения

От Меня это было

                      Разговор Бога с душой.
                      Из наставлений 
                      св. Серафима Вырицкого.
 
Как родители кровное чадо,
О, Душа, возлюбил Я тебя.
Потому наставляю, любя;
Зреть твоё возрастанье –
                                    отрада.

Искушенья ль восстанут стеной? –
Знай, Душа: от Меня это было;
В твоей немощи – Божия сила,
Я – всегда за твоею спиной.

Посетил ли телесный недуг? –
От Меня испытание было,
Потому, что в постели унылой
Меня глубже познаешь, мой друг.

Бал хризантем

В многозвучье осенних рапсодий
Средь дождливых и солнечных тем
Есть одна из прекрасных мелодий –
Восхитительный бал хризантем!

В предвкушении чуда природы
Я вступила в заветный предел…
И в бурлящем потоке народа
Странный трепет душой овладел.

Рождение

Томится пламенем вулкана слово
В душе, терзаемой
противоборством чувств;
Сорваться лавою готово с уст,
Но в недра «я» откатываясь снова
И тлея тихо угольком кадила.
На время пламя страсти укротив,
В душе мятущейся рождает взрыв
Глубинная таинственная сила…
Как узники, сорвавшие оковы,
Кипящей лавой – звуки и слова,
И только уловимое едва,
Из недр выходит истинное слово.
 

Горе смеющимся попусту вечно

Горе смеющимся попусту вечно,
Души которых подобны слепцам:
Выбравший маску с оскалом беспечным
Вряд ли заметит начало Конца.

Счастлив ли здесь созерцатель ленивый?
Жизнь для него – сновидений поток.
Будет бесплодной душевная нива –
В мёртвой земле не взойдёт колосок.

Но погружённый в раздумья «блаженный»
С сеткой морщинок на светлом челе,
Душу живую приводит в движенье,
Истины свет обретя на земле.

 

Перечитывая Экклезиаста

«Время разбрасывать камни
и время собирать камни…»

«Всё – суета сует, томленье духа», –
Экклезиаста древние слова.
Но, как века назад, царит разруха
Сейчас в сердцах людей и головах.

Богатства алчем в жизни быстротечной,
В душе тельцу златому жертвой став…
Но, как приходим наги, так и в вечность
Уйдём нагими; деньги – суета.

Хантерам всех мастей

Хайль, хáнтер! Пли! В бездомных бродяг –
Хвостатых, голодных, кусачих!
Псиная жизнь – это, право, пустяк,
Ноль – ничего не значит.

Хайль, хантер! Кто твоему ещё
Маршу мешает по жизни?
Может быть, бомж или житель трущоб?
Ну! Матерей в фашизме!

Притча

«Царствие Божие
внутри вас есть».
Лк. 17; 21

Стремилась к Небесам Душа.
Рвалась, земное отвергая,
Но лишь звезды касалась края,
Как бабочка о лампы жар,
Летела наземь, обжигаясь.

И не могла понять она:
За что ей выпадает участь –
Взлетать и падать, вечно мучась,
О твёрдость, ударяясь, дна,
Когда б не промыслитель-случай.

Поняв, что тщетны все труды
Достичь заоблачного града,
Спускаясь в тёмный бархат сада,
Душа узрела у воды
Другую с обречённым взглядом.

Волны сочувствия прилив
Смыл с сердца паутину спеси;
Душа в земной и грешной веси,
С Другою скорби разделив,
Вдруг ощутила поднебесье.

Ангел-душа

Хрупкий рождественский шар
в ризу цветную одет.
Дет–sky-а  ангел-душа
также хрупкá… И рассвет
розово-нежный – овал
лика дитя… Бирюза
неба – в глубинах зеркал –
детских наивных глазах…
Не урони, не разбей
хрупкий рождественский шар!
В каждом: во мне и в тебе –
дет-sky-а  ангел-душа.

Sky[skai](англ.) – небо.

 

Исповедь

Каюсь, Боже, что Образ светлый –
Оттиск Твой на душе моей –
Очернила поступком «смертным»
В суетливом мельканье дней.

Каюсь, Боже, что Образ чистый –
Твой хрустальный живой родник –
Замутила грехом корыстным,
«Эго» им усладив на миг.

Блудная дочь

Забывая Отцовское слово, –
В омут жизни…
             И только в скорбях
Блудной дочкой Душа моя снова
Ощущает пред Вышним себя.

Ох! Каким же бывает обманным
Мира ярмарочный балаган!..
Заморочит, опоит дурманом,
Увлекая лукаво в капкан.

Кактус

Пред вами Кактус, будьте осторожны!
Своей свободы он – большой ревнитель.
Его цветком назвать уж очень сложно,
Скорей, он – фауны безвестный
                                 представитель.

Колюч, как ёж, экзотик царства Флоры
И равнодушен к влаге сантиментов.
Не преминет в пылу борьбы иль ссоры
Иголками поранить оппонентов.

Роза

Случайно оказалась Роза
В букете полевых цветов.
От небывалого курьёза
Побагровел ее покров:

- Да как же я, царица флоры,
Могу быть в окруженье тех,
Чьи примитивные узоры
Лишь вызывают жалкий смех?!

Полонез Огинского

Полонез Огинского звучит –
С родиной прощается маэстро...
И душа, как теплый воск свечи,
Тает вновь от музыки чудесной.

Слезы – бусинки смахнув с лица,
Под напев знакомый и печальный
Вспоминаю своего отца,
Дом родительский
в сторонке дальней.

Успенское

Я искала повсюду Тебя, Богоматерь,
Торопилась по жизни, боясь не успеть,
И стелила мне осень венчальную скатерть,
И бросала под ноги «успенскую» медь.

Я искала, и в круге скалистого рая,
Где титаны – с пещерами вместо глазниц,
Пред Тобою, Владычица Бахчисарая,
Я припала, склонив свою голову ниц.

Повенчала с Тобой нас Успенская осень,
Мою душу и Твой Мариампольский лик,
Пусть судьбу разукрасила частая проседь,
Я успела – и в сердце открылся родник.

 

Визит

Ты стучал — я открыла дверь,
И прокралась с Тобою скорбь.
Ты сказал мне: «Не бойся, верь!
Я на просьбы о помощи скор».
— В чём, скажи мне, моя вина?! —
Я кричала, а Ты молчал
И ушёл, но осталась она,
В моём доме найдя причал.
И покой привыкшая красть,
Скорбь хозяйкой вошла в мою жизнь,
Я роптала, терпя её власть,
Ты шептал мне во снах: «Держись!»
И роптать на воровку устав,
Понемногу смиряясь, потом
Приняла я её устав,
А она… вдруг покинула дом.
Я с нахалкою свыклась — бред!
— Ты куда?! — с губ сорвался крик.
Да к тому, — раздалось в ответ, —
Кто к покою в судьбе привык!
Не воровка я — добрый друг,
Разрушающий тихий тлен,
А терпенье — спасательный круг
В море скорби и перемен!..

Страницы