Жилбыл художник один. Местность, в которой он жил, была лесная глушь, в которой щедро водилась разная дичь, а по болотам росло много клюквы. С остальным миром соединяла эту местность старая и тоже, конечно, лесная дорога, проезжая всего несколько месяцев в году — когда скует землю мороз и когда летом долго нет дождя.
Вы здесь
Светлана Гончарова. Произведения
Антошкин стихарь
Осенью Антошка поступил в первый класс православной гимназии. Семья, многажды обсудив на кухне это важное решение, сошлась на одном: да, пожалуй, лучше ему учиться тут. В окрестностях их двора, окруженного несколькими многоэтажными домами, были и другие школы. Та, что ближе всего, считалась престижной по какимто признакам, все туда стремились определить своих детей. Но...
И не сказать, что уж очень набожными, церковными были и родители мальчика, и дед с бабкой — так, ходили, конечно, иногда в храм, по большим праздникам, но мало что знали и понимали во всем этом. Однако какимто древним, наверное, из глубокой старины идущим чутьем, а еще скорее — любовью сердечной к этому маленькому голубоглазому мальчику с золотой кудрявой головкой, отраде семьи, промыслили они все: лучше, чем тут, ему нигде не будет. И пусть пока там у них тесновато, в гимназии, и проблем, наверное, много еще. Хотя о проблемах они ничего не знали — ну, так ведь всегда новое дело не вот тебе сразу гладко взяло и пошло.
Дитя человеческое
Сдвинулось с места, поднялось и потянулось к Москве огромное число народа — манила она ярким, блестящим, шумным, неведомым, притягивала к себе, сулила хлеб и зрелища. Зрелищ предлагала куда больше, чем хлеба — хлеб давался большими трудами, унижениями порой, жизнью в условиях почти нечеловеческих. Но неизвестно, что манило людей больше — хлеб или зрелища. Ктото, претерпев огни и воды, добирался и до медных труб, становился на ноги потверже, обрастал имением, научался говорить помосковски и почти сливался с толпой коренных ее жителей. Эти редкие судьбы соблазняли еще больше — передаваемые из уст в уста истории успешного «покорения Москвы» будоражили души, звали, срывали с места, бросали в неведомое все новых и новых людей.
В три дня
Жил был художник один. Местность, в которой он жил, была лесная глушь, в которой щедро водилась разная дичь, а по болотам росло много клюквы. С остальным миром соединяла эту местность старая и тоже, конечно, лесная дорога, проезжая всего несколько месяцев в году — когда скует землю мороз и когда летом долго нет дождя.
Обитатели этой глуши жили себе нехитрыми трудами — ловили рыбу в озерах, которых, пожалуй, даже слишком много было в пересчете на квадратный километр местности — в других местах о таком богатстве, небось, только мечтают. И в самом деле: версты три прошагал — озеро, еще в сторону пошел версты две — опять тебе озеро. А там — еще одно, провальное, как про него говорили, будто целая деревня когдато провалилась, давно, и дна будто нет, меряли мужики веревками, не достали.
