Когда задохнешься: зима не прейдет вовек, —
Замрешь в метели февральской, едва дыша,
Господь тогда претворяет в ручьи снег,
И вновь обретает свою надежду душа.
И чувства бушуют, и мыслям покоя нет,
Но скоро поймешь: пора становиться другим.
Господь тогда претворяет ручьи в цвет,
Как завязь стиха — в поэму, как песню — в гимн.
Господь мирозданье творил, как поэт,
И чудотворенье привычно свершалось,
Как Божья улыбка, как мудрая шалость,
Причудливый мир появлялся на свет.
Листались страницы слоящихся гор,
Рождались, как гимны, моря и озера,
И были творенья приятны для взора
Того, Кто на них обратил этот взор.
Явились из тьмы небеса и светила.
Был вечер, и утро, и солнце светило,
Теплом оживляя и воды, и твердь.
И вот уже дремлет безгрешная Ева
В тени живоносной Эдемского древа,
Где яблоком зреет бесстрастная смерть.
Не хватило зимы. Коротка оказалась дорога
От звезды Вифлеемской до смертного хлада Креста.
Предвесеннее небо синеет бесстрастно и строго,
А бесснежная улица вновь беззащитно пуста.
Окунуться бы снова в пушистую тихую нежность,
В безмятежность покоя и тихий густой снегопад,
Но встает впереди очертаньем Креста неизбежность
Окунуть свою душу в негромкое пламя лампад,
Окунуть, опалить – этим золотом, этим кармином, -
Даже пусть обожжет: как целителен будет ожог,
Хоть душа, как в укрытье, стремится к январским каминам,
К подоконникам лунным, где мягко мерцает снежок.
Я окно прикрываю узорною тюлевой шторой,
Ледяные рисунки на бледном стекле создаю…
Но стучит мне в окно тополиная ветка с укором:
«Отвори. Это Я. Я опять пред дверями стою».
Пустыня и зной. Сокрушают тебя
Львов мысленных челюсти.
Но тот, кто безгрешным считает себя,
Находится в прелести.
Герасим преславный, всю жизнь ты в борьбе,
Но бесы беспомощны.
Вот раненый лев притекает к тебе
И молит о помощи.
Когда же его ты излечишь от ран,
Вняв горькой его мольбе,
И дашь ему имя реки – Иордан-
Он будет служить тебе.
На ранней заре по прохладной пыли,
Напутствуем ласкою,
Он носит кувшины из дальней дали
С водой иорданскою.
Когда ж ты уйдешь, свой стяжавши венец,
В небесные области,
Он, в смерти твоей свой увидя конец,
Зачахнет от горести.
Так все мы, пустынею мира сего
Безжалостно пленные,
Изранены жизнью и ждем твоего
За нас заступления.
Мы молим, святой, исцели нас от ран!
В ответ на стенания
Повеет прохлада с реки Иордан,
Как Божье дыхание…
Нас тоже двенадцать, больных, теплохладных, унылых.
Ты звал нас, Господь, только мы не пошли за Тобою.
Нам силы хватило, всего-то хватило нам силы
Взглянуть в небеса, отзвучавшие дальней трубою.
Мы сети не можем оставить, нам надо кормиться,
Пусть лилий узор полевых без усилий чудесен,
И в поле находит зерно беззаботная птица,
Недолгую жизнь вышивая узорами песен.
Кто дал тем двенадцати силу, и мудрость и смелость
Без слов, без сомнений оставить все лодки и сети,
Какой вспыхнул в сердце огонь, почему захотелось
Вослед поспешить, обо всем позабывши на свете?
Господь, и меня позови! Позови тихим утром,
Когда чуть колышутся листья на старой березе,
И днем позови, в жаркий полдень, и вечером мудрым,
Словами псалма, из души источившего слезы.
Последней надежды и истины жадно взыскуя,
Я вдруг окажусь среди горницы, светлой и строгой,
Где пламенем чистым нисходит Премудрость от Бога,
Сжигая дотла бесполезную мудрость земную.
Иисусе, вознесыйся от нас на небо,
не остави нас сирых.
Акафист празднику Вознесения
И вновь Тебя, Господи, в небо вздымает
Зеленое облако юной листвы,
И легкое золото нежного мая
Украсило купольный свод синевы.
А Ты все возносишься выше и выше
И светлыми делаешь наши сердца,
Мы в ангельском пенье сегодня услышим,
Что Ты уже там – одесную Отца.
Прости нам беспечность. В сиянье сирени
Античные боги смущают легко.
И больно очнуться, и пасть на колени,
Вдруг чувствуя сердцем, что Ты далеко.
Восходит солнце над домами,
И слышен шелест райских крыл.
О Благовещенье! Над нами
Веселый ангел воспарил.
И светлый луч слова отметит
«Благословенна Ты в женах!»,
Веселый ангел Деву встретит,
Что, вся смиренье, а не страх,
Ответит: «Се раба Господня»,
И будет решена судьба
Всех праведников, что сегодня
Ждут Воскресения в гробах.
В сиянье света неземного
Ступив на девичий порог,
Веселый ангел скажет Слово,
И Слово Деве будет – Бог!
Ступеней стая поднималась ввысь,
Туда, где Вечность голову кружила,
И где колонны с видом старожилов
Под кровлю золотую вознеслись.
И девочку как будто подхватил
Нездешний ветер. Ангельские крылья
Ее взнесли без всякого усилья,
Куда самой ей не хватило б сил
Подняться. Все внизу – и руки Анны,
И взор отца, и свечи юных дев.
Но вниз ни разу и не поглядев,
Она всходила. Ей совсем не странно
Казалось, что вот-вот она войдет
В Святилище Святых: она руками
Была готова взять любое пламя,
А ножками ступить на небосвод.
Уж восхищенных уст не слышен гул,
Иное слышно: ангельское пенье.
И ей, преодолевшей все ступени,
Крыло, как руку, ангел протянул.
Спасибо, Господь, что все хорошо у меня,
Спасибо за то, что еще светло вечерами,
За то, что последний луч уходящего дня,
Словно осенний лист, прилепился к оконной раме.
Деревья молчат – поди, сочиняют стихи, -
Задумавшись, бурые листья из рук роняют,
И улицы стали вдруг так непривычно тихи,
Что кажется шумом неслыханным звон трамвая.
Мне мил в этот вечер почти невечерний свет,
Что небо окрасил в цвет некрепкого чая.
Душа словно знает на каждый вопрос ответ,
И этот ответ извечен и неслучаен.
В гостиной звучит негромко старинный романс,
И флейта в него вплетает узоры капризно…
Спасибо, Господь, что все хорошо у нас.
Кончается день. Еще один день из жизни.
Из глубоких шкафов достаются пальто,
И тепла уже ждать не приходится,
Только колокол радует вестью о том,
Что грядет Рождество Богородицы.
Кленов золото и позолоту икон,
Кроткий лик, море свеч (уж как водится!)
И в семейном кругу непременный канон
Нам сулит Рождество Богородицы.
Кто сказал, что судьба – недобра, нелегка,
И что небо с землею не сходится?
Тихо стелются под ноги нам облака
В этот день – в Рождество Богородицы.
Капернаум несчастный! Как же ты
Не понял благовестия Христова?
Не услыхал Божественное Слово,
Что множит исцеленья, как цветы?
Сказал негромко «Талифа, куми!»
Он дочери умершей Иаира,
И встала та. А ты творишь кумира
Из почестей, богатства… Так прими
Ту участь, что печальнее Содома
С Гоморрой, морем соли залитых.
Когда Господь нам не созиждет дома,
Не устоит тот дом. Падешь и ты.
Забвением прощение дано
Бежавшим благовестия Христова
И не понявшим в гордости, что Слово –
Есть Жизнь для тех, к кому обращено.
Веселое время поста,
Пора вдохновенной молитвы.
И небо – лазурь перед битвой,
И солнце – как злато щита,
И сердце любовью полно.
Сразимся. За ближних, за душу!
Враги окружают нас, но
Их козни молитвой разрушим.
Мы воины. И не беда,
Что стол наш обыден и скуден,
Зато из унылости буден
Мы вырвемся снова туда,
Где странной истории вязь
Сплетается ночью весенней,
Где в сад Гефсиманский ступени
Ведут, под луной серебрясь.
Архангел поднимет к губам
Певучую медь, и победно
Нас в день Воскресенья заветный
Веселая встретит труба.
Они кричат Ему: «Осанна!
Да будет имя осиянно
Того, кто призван нас спасти!»
Осанна – и плащи под ноги,
Осанна – лица у дороги
И ветви вайи на пути.
И все от радости – как братья,
И не слышны еще проклятья
И вой толпы- «Распни его!»
Но в трепетной весенней дрожи
Уж видится креста подножье,
Через страданья – Торжество.
Хоть по ночам нам снился снег,
Зима проигрывала битву.
Ефрема Сирина молитвой
Весенний начинался век.
Метались в лужах фонари,
И радовали, и мешали,
И незаметно воскрешали
Что-то весеннее внутри:
Внутри души, внутри ума,
Внутри распутицы безбрежной
Все властнее и все безгрешней
Рождалась музыка сама,
И свечи верб зажгла весна,
И мир языческий стал храмом,
Чтобы несмело, но упрямо
Душа вставала ото сна,
Чтоб в свете свеч предугадать
Страстной рассветные моленья,
И покаянья исцеленье,
И причащенья благодать.
Когда задохнешься: зима не прейдет вовек, -
Замрешь в метели февральской, едва дыша,
Господь тогда претворяет в ручьи снег,
И вновь обретает свою надежду душа.
И чувства бушуют, и мыслям покоя нет,
Но скоро поймешь: пора становиться другим.
Господь тогда претворяет ручьи в цвет,
Как завязь стиха – в поэму, как песню – в гимн.
Забыв о цветах, царивших ранней весной,
На ветках настанет время плодам созреть.
Господь тогда превращает весну в зной,
И зелень высоких трав – в душистую медь.
Но нечем дышать нам, и клонится долу рожь,
И солнце палит, как в пустынях Святой Земли.
Господь тогда претворяет жару в дождь,
Чтоб мы водой живою напиться могли.
Осенних дождей завеса закроет брег
Надежды нашей, и хлябям тем нет конца…
Господь тогда претворяет дожди в снег,
Чтоб паче него убелились наши сердца.
