Пушкин и митрополит Филарет

К тридцати годам прославленный поэт Александр Пушкин пережил немало разочарований, если не сказать — серьёзных потрясений. Позади были признание и опала, портрет В.А. Жуковского с надписью: «Победителю ученику от побежденного учителя», казнь и ссылка декабристов, среди которых его близкие друзья. Собственное заточение в Михайловском, «в глуши лесов сосновых», триумфальное возвращение в столицу, сватовство к известным красавицам — и один отказ за другим.

Не случайно у поэта рождаются меланхолические размышления:

Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь! Зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?
Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?..
Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.

Эти, как назвал их сам Пушкин, «скептические стихи» появились в 1828 году в «Северных цветах».

Можно было бы, конечно, обрести уверенность в себе с помощью молитвы и покаяния... да непросто складывались у поэта отношения с церковью и святыми отцами.

Вскоре, благодаря Е.М. Хитрово (дочери Кутузова) стихи попали в руки митрополита Московского и Коломенского Филарета (в миру Василия Михайловича Дроздова).

Владыка Филарет был необыкновенным человеком. Невысокого роста, иссохший и на вид слабый, он поражал современников огромной волей, силой духа и глубокой проницательностью.

Филарет имел безусловное влияние даже в правительстве. Им был написан манифест о передаче престола Николаю I, помимо его брата Константина; отредактирован манифест об освобождении крестьян. Дар красноречия сочетался в нем с писательским даром (современники отмечают ясность, точность и образность слога этого человека).

Святой отец не только знал и чтил творчество великого поэта-современника, но и вселял в него веру, волю к созидательному, мудрому труду и склонность к благочестивому поведению. Прочитав «Скептические стихи», Филарет поразительно чутко на них откликнулся. Вскоре, в унисон Пушкину, святой отец написал стихотворный ответ, вразумляя мятущуюся душу великого поэта:

Не напрасно, не случайно
Жизнь от Бога мне дана,
Не без воли Бога тайной
И на казнь осуждена.
Сам я своенравной властью
Зло из темных бездн воззвал,
Сам наполнил душу страстью,
Ум сомненьем взволновал.
Вспомнись мне, Забвенный мною,
Просияй сквозь сумрак дум,
И созиждется Тобою
Сердце светло, светел ум.

Александра Сергеевича ответ Филарета взволновал до такой степени, что он немедленно написал ещё одно, прекрасное стихотворение «Стансы» и уже в феврале 1830 г. опубликовал его в издаваемой им «Литературной газете»:

В часы забав иль праздной скуки,
Бывало, лире я моей
Вверял изнеженные звуки
Безумства, лени и страстей.
Но и тогда струны лукавой
Невольно звон я прерывал,
Когда твой голос величавый
Меня внезапно поражал.
Я лил потоки слёз нежданных
И ранам совести моей
Твоих речей благоуханных
Отраден чистый твой елей.
И ныне с высоты духовной
Мне руку простираешь ты,
И силой кроткой и любовной
Смиряешь буйные мечты.
Твоим огнём душа палима,
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе Серафима
В священном ужасе поэт.

Да, отношение Пушкина к религии было непростым. Но никто не решился бы назвать его неверующим. Высмеивая иногда в своем творчестве отдельных «отцов церкви», вместе с тем он писал в своих заметках о «внутренней вере», оговариваясь, что и скептицизм его — «временное своенравие ума».

Уйдя от чтения французских «лёгких» поэтов с их излюбленными темами флирта и гедонизма, в Михайловском он уже серьёзно садится за чтение Библии. Он пишет А.О. Смирновой: «Я читал Библию от доски до доски в Михайловском, когда находился там в ссылке, читал даже некоторые главы своей Арине, но и ранее я много читал Евангелие. ...Иезекииля я читал раньше; на этот раз текст показался мне дивно-прекрасным, я думаю, что лучше понял его. Так всегда бывает с Священным Писанием: сколько его не перечитывай, чем более им проникаешься, тем более все освещается и расширяется».

Из духовных стихов, написанных Пушкиным в 30-е годы, выделяется стихотворение «Отцы пустынники...», являющееся переложением знаменитой Молитвы Ефрема Сирина. Думаю, что оно свидетельствует о стремлении поэта понять и принять все то, о чём горячо и убедительно говорилось в молитве великого святого.

Отцы пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дольных бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв;
Но ни одна из них меня не умиляет,
Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные Великого поста;
Всех чаще мне она приходит на уста
И падшего крепит неведомою силой:
Владыко дней моих!
Дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешения.
Да брат мой от меня не примет осуждения,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.

Лишь по требованию цензуры Пушкин изменил последнюю строфу, которая сперва выглядела так:

Твоим огнем душа согрета,
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе Филарета
В священном ужасе поэт.

Но и здесь еще не конец истории взаимоотношений Пушкина и митрополита Филарета. Через девять месяцев после описываемых событий 29 сентября 1830 г. в Успенском соборе Кремля митрополит Филарет обратился к приехавшему в холерную Москву Николаю I с краткою речью:

«Благочестивый Государь! Цари обыкновенно любят являться Царями славы, чтобы окружать себя блеском торжественности, чтобы принимать почести. Ты являешься ныне среди нас как Царь подвигов, чтобы опасности с народом Твоим разделять, чтобы трудности препобеждать. Такое Царское дело выше славы человеческой, поелику основано на добродетели христианской. Царь Небесный провидит сию жертву сердца Твоего, и милосердно хранит Тебя, и долготерпеливо щадит нас. С крестом сретаем Тебя, Государь, да идет с Тобою воскресение и жизнь».

Речь митрополита легла в основу пушкинского стихотворения «Герой», в котором поэт развивает основные положения речи Филарета: он упоминает и мотив истинной славы государя (как подвижника милосердия, а не бранных подвигов), и мотив чумы, и мотив противопоставления «жертвы сердца», угодной Богу, — суетной славе.

В 1994 Архиерейским собором Русской Церкви митрополит Московский и Коломенский Филарет был причислен к лику святых. Память русского поэта увековечена иначе, — например, 6 июня, день его рождения, отмечается как Пушкинский день России.

Среди множества изображений святых отцов есть необычная икона. Современный иконописец Зинон изобразил на ней диалог двух выдающихся российских людей XIX века — митрополита Филарета и певца с «лирой вдохновенной», увенчанного ещё при жизни венком славы, — Александра Сергеевича Пушкина. По-моему, Зинону удалось передать не только портретное сходство, но и характеры порывистого Пушкина и его мудрого духовного наставника.