Муж от святой тёзки

Приехали как-то летом ко мне в Ириновку три молодые писательницы из опекаемого мной литературного клуба: все три православные, молодые, талантливые, умные и незамужние. После прогулки к Ладожскому озеру, с купаньем и покупкой копченых сигов прямо у коптильни, после вкусного ужина на свежем воздухе, за длинным «гостевым столом» в саду под яблонями, после разных умных литературных разговоров, зашла у нас речь о простых женских вещах – о замужестве, а точнее о том, как нелегко выйти замуж православной женщине, если она уже и не очень молода, и держится скромно, и вообще далека от современного эталона женской красоты – «сексапильности», не к ночи будь помянута.
– Хорошо тем, которые хоть и не современно выглядят, но от природы девицы-красавицы, за ними тоже кто хошь побежит. А вот что делать нам, девицам-не-красавицам?
Послушала я их сетования и говорю моим девушкам:
– А вы, дорогие, положитесь в этом вопросе на Господа, как, впрочем, и во всех делах на Него в первую очередь надо полагаться. Молитесь Ему и святым о ниспослании счастливого замужества.
– Ой, Юлия Николаевна, а вы когда-нибудь видели счастливый брак, посланный по молитвам? По-моему, это вы нам просто для утешения говорите. Ну кто меня возьмет, например, такую толстуху? – со вздохом сказала Ирочка, и вправду кругленькая как шарик – Опоздала я родиться – такие телеса нынче никто не носит! Теперь в моде худые и длинноногие, вы же знаете!
– Ну да, «одни ноги да прическа». Такие женщины с трудом рожают одного ребеночка-кесарёночка, а второго их фигура уже не выдержит – тазовые кости разойдутся! Что же касается счастливого брака по молитвам, то видала я такие примеры и не раз. Хотите расскажу самый, на мой взгляд, убедительный?
– Конечно, хотим!
И я рассказала моим девушкам такую историю.

* * *

Началась она, эта история, лет десять тому назад в Леснинской обители. Это любимый мною русский женский монастырь в Нормандии, во Франции, с которым очень многое в моей жизни связано. Тогда еще моя мамочка была здорова, и мне не нужно было каждое лето вывозить ее на дачу в Ириновку, сама я уже вышла на пенсию ну и жила подолгу в монастыре, помогала монахиням за садом ухаживать. Приезжавшие в обитель паломники часто помогали мне в саду, за работой мы разговаривали о том, о сем, и нередко они мне поверяли свои заветные мысли. Паломничество чем-то напоминает поездку в поезде – располагает к откровенности. Так было и с Екатериной, Катюшей – героиней моего рассказа.
Катюша была не просто толстушка, а прямо таки толстуша неохватная. На работу она была ловкая и вообще очень подвижная: когда помогала на кухне, то огромную «главную» монастырскую кастрюлю с супом бегом носила, так что советовать ей гимнастику для похудания было бы глупо, а от диет она отказывалась принципиально: «С меня хватило бы постов, если бы диеты помогали, я ведь довольно строго пощусь. Нет уж, с полнотой моей природной бороться бесполезно, остается только смириться! Но замуж, честно скажу, мне очень хочется, особенно когда чужих деток вижу. Для монастыря-то я не гожусь, а в матушки уже опоздала. Если бы раньше, когда была молода, спохватилась, то могла бы среди семинаристов поискать жениха, но я к вере поздно пришла, только к тридцати годам – какая теперь из меня матушка!»
Я Катюше посоветовала то же, что и вам – молиться, просить у Господа благословения и помощи в устроении доброго супружества.
– Ох, да я уж молилась!
– Еще молись! – сказала я. А что еще можно на это сказать?
Буквально на другой день, как сейчас помню, это было воскресенье, кто-то из паломников предложил поехать на экскурсию в лежавшее неподалеку, километрах в двадцати, аббатство Мортимер.
– Стоит ехать? – спросила меня Катюша. – Это ведь наверняка католическое аббатство?
– Тебе – обязательно стоит поехать! – сказала я с улыбкой. – По дороге в аббатство в лесу есть источник святой великомученицы Екатерины: французские девушки издавна молятся возле него о женихах. Вот и ты помолишься!
– Да не, не верю я в такие достопримечательности для туристов! – сказала Катюша. А все-таки с нами поехала.
Сначала мы посетили аббатство Мортимер. Конечно, аббатство уже давным-давно было разорено французскими революционерами, и сейчас в нем был заповедник и музей для туристов. За плату можно было осмотреть бывшие здания монастыря, объехать на прогулочной коляске, запряженной парочкой пони, угодья, поглядеть на оленей в парке и на фантастически огромных форелей в каскадных прудах, а заодно послушать легенду – как же без легенды, ведь аббатство стоит тут аж с девятого века! – о призраке принцессы-блудницы, некогда наказанной королем за блуд заточением в монастырь (мужской, между прочим) для покаяния и обдумывания своих прегрешений. Но, отличавшаяся свободным поведением и упрямством, принцесса в заточении не покаялась, а начала соблазнять монахов, за что, будучи в сем уличена, была по королевскому указу тайно предана смерти посредством удушения. И с тех пор будто бы распутный призрак принцессы начал являться монахам в облике красавицы с совой на плече и соблазнять их на грех. Мысленный, надо полагать.
Погуляли мы по аббатству, поели огромных французских блинов, выпекаемых там же в особой будочке (Катюша съела штук пять, между прочим), а потом двинулись к источнику: посмотреть на него и по заказу монахинь-лесняночек набрать родниковой воды, очень вкусной, необыкновенно чистой и даже будто бы целебной. Для чего даны нам были пустые пластиковые канистры.
Подъехали мы к лесистому холму, из-под которого бил источник, припарковались на особой площадке и пошли всей гурьбой к маленькому искусственному каменному гроту, из которого источник и вытекал, образуя довольно полноводный и быстрый ручей. У источника несколько французов набирали воду в свои емкости и носили их к машинам – запасались экологически чистой питьевой водой. Наши паломники тоже стали умываться, плескаться в ручье и набирать воду в свои бутыли. В самом гроте был небольшой бассейн, на краю которого стояла статуя святой великомученицы Екатерины и несколько ваз с цветами, а между ними лежали какие-то женские украшения – брошки, бусы, нарядные заколки для волос; но пройти туда было нельзя – грот был забран решеткой и заперт на замок.
– Посмотри, Катюша, сколько цветов внутри грота и возле него! Видишь, какие аккуратные кругленькие букетики? Это свадебные букеты невест, между прочим. И украшения святой принесены явно в знак благодарности, так что, надо полагать, молитвы девушек к святой Екатерине не остаются безответными, – сказала я наполовину шутя, но Катюша заволновалась всерьез.
– Юль Николавна, а давайте немножко задержимся, когда все пойдут к машинам – я помолиться хочу – вдруг поможет да мне святая тезка?
– Да пожалуйста! Почему бы и тебе тут не помолиться о хорошем женихе?
Все наши ушли на парковочную площадку, а возле нас остались только два француза, один тощий и длинный, другой маленький и толстый, которые переговаривались между собой; потом толстяк подхватил наполненные канистры и понес их к машине, а длинный наполнил последнюю бутыль, отошел чуть ниже грота, скинул майку и начал плескаться в ручье.
Катюша подошла к гроту и стала молиться. Конечно, я не подслушивала, но волей-неволей услышала, как она молилась. А молилась она искренне, доверчиво, из глубины души.
– Святая великомученица Екатерина, пошли мне, рабе Божьей Екатерине, хорошего мужа! Бедного или богатого, здорового или не очень, лишь бы доброго и верного! И я его буду любить искренне и верно, в беде и в радости, в счастье и в горе, в болезни и здравии – и до самой смерти! Не оставь без ответа мольбу бедной твоей тезки!
Помолилась она таким вот образом, всплакнула даже чуток, и пошли мы к машинам со своими бутылками – нехорошо было заставлять остальных паломников ждать слишком долго.
Вернулись мы в обитель, сдали воду на кухню и заторопились на вечернюю службу – она уже началась.
Народу в храме было много, служба была полиелейная, и вот когда все пошли помазываться к служившему владыке Серафиму, ныне покойному, Царство ему Небесное, Катюша вдруг подходит ко мне и шепчет:
– Юль Николавна! Смотрите!
– Куда смотреть? – не поняла я.
– Вон стоят те давешние французы, которые с нами были у грота! Ой, как неудобно: они ведь видели, как я молилась, и наверняка догадались о чем!
– Ничего неудобного тут нет: для того и грот святой Екатерины, чтобы перед ними молиться. Хватит разговаривать, на нас мать Ольга смотрит от свечного ящика!
За ужином оба француза сидели напротив нас, иногда переговариваясь по-французски.
– Вот видишь, они по-русски не говорят, – шепнула я Катюше. – Так что напрасно ты волновалась. В монастырь приезжает много православных французов со всей округи.
На следующий день Катюша со своей группой уезжала обратно в Москву. За завтраком, а утром паломники ели в трапезной одни, без монахинь – монахини завтракали по кельям, – Катюша сказала мне о своем отъезде.
– Ангела в дорогу! – ответила я. – Надеюсь, что молитва у грота святой Екатерины тебе поможет.
– Я тоже на это надеюсь, – вздохнула Катюша. – Юль Николавна, я запишу вам мой московский телефон? Вы же бываете в Москве?
– Бываю почти каждый год.
– Так позвоните мне, я буду очень рада с вами встретиться!
В Москву я наезжаю ненадолго, мне бы только с друзьями встретиться да издательские дела какие-то уладить – не до встреч со случайными знакомыми, но не обижать же хорошего человека?
– Запиши телефон, Катюша, может и встретимся, даст Бог, – сказала я.
Катюша достала из сумочки авторучку и растерялась:
– Ой, а на чем записать-то? У меня бумаги нет.
– Да хоть на салфетке!
Она записала телефон на бумажной салфетке и положила ее возле моей тарелки.
И тут старший их группы вошел в трапезную и попросил всех отъезжающих поторопиться:
Мы с Катюшей расцеловались и расстались.
Я собрала посуду, помогая сестрам-трапезаркам, и отнесла ее на кухню, а когда вернулась к столу, то не нашла салфетки с телефоном на месте: наверное трапезарки унесли. Я честно заглянула в мусорный бак, но ничего похожего на салфетку с надписью не увидела и решила, что значит не судьбы нам свидеться еще раз с милой толстушей Катюшей. Но мы свиделись.
Прошло несколько лет. И вот однажды к нашей даче подъехал автомобиль, а из него вышла Катюша с младенчиком на руках, а за нею – тот самый долговязый француз, который «накрыл» ее у грота святой Екатерины!
– Здравствуйте, дорогая Юлия Николаевна! Нашли мы вас с великим трудом, надо сказать: оказывается, есть деревня Ириновка, а есть еще станция Ириновка, и мы вас искали два часа на станции. Потом догадались зайти в магазин и спросить, не знают ли продавцы, где тут живет писательница? Ну нас прямиком к вам и направили, даже номер дома подсказали! Как же я рад вас видеть! – сказал «француз» на чистейшем русском языке.
– Очень рада! – сказала я в ошеломлении.
«Французу», который оказался и не француз вовсе, был передан младенец, а я утонула в пышных объятьях толстуши Катюши. Потом мне представили Катюшу-младшую, которой было уже полтора года и которая по комплекции обещала повторить маму, по поводу чего в семействе, как я заметила позже, никаких комплексов не наблюдалось.
Ну, я не буду вам, девушки, рассказывать подробности этой встречи, а скажу только главное – то, что вам интересно. Когда после ужина, а ужинали мы тут же, вот за этим самым столом, Катюша-старшая понесла Катюшу-младшую укладывать спать, Анатолий, так звали «француза», вдруг сказал:
– А знаете, Юлия Николаевна, ведь это я сумел вас разыскать. Вы на кураевском форуме написали как-то, что каждое лето проводите в Ириновке, неподалеку от Ладожского озера. Ну я и нашел это место на карте Ленинградской области, а потом предложил жене съездить к вам в гости. Ей-то просто хотелось вас повидать, а я должен был к вам явиться, чтобы попросить прощенья.
– За что, Анатолий? – удивилась я.
– Есть за что. Это ж я спер у вас салфеточку с телефончиком Катюши. Я видел, как вы ее искали, но не признался, негодяй, – духу не хватило. А теперь, когда все так хорошо закончилось, можно и признаться. Прощаете вы меня?
– Ну, конечно, прощаю! Так Катюша вам с первого взгляда понравилась, так надо понимать?
– Не просто понравилась! Я понял, что это – судьба, и если я эту невесту упущу – не видать мне в жизни счастья, как своих ушей сзади.
– Чем же она вас так пленила?
– Своей замечательной молитвой. – И он слово в слово повторил молитву Катюши к святой Екатерине! Вот потому-то и я ее запомнила. – А еще она меня пленила своей изумительной полнотой. Всю жизнь я подсознательно боялся тощих женщин и шарахался от них, как от чумы.
– Это почему же?
– Я ведь детдомовский. Сколько я себя помню, с младенчества и до шестнадцати лет, я всегда чувствовал себя голодным. Я и сейчас в гостях ловлю себя на том, что невольно кошусь в тарелку соседа – не положили ли ему больше, чем мне? Это не изживается, знаете ли… И все мы в детдоме, мальчишки и девчонки, были худые, недокормленные и все друг другу в рот смотрели. А вот с Катюшей мое подсознание спокойно, уж она-то явно не детдомовская, а значит – не конкурент и не объест! Смешно, правда?
– Да нет, не смешно, а грустно. Хотя в вашем случае это привело к обоюдному счастью. Ведь так?
– Определенно так!
– А почему, Анатолий, вы тогда на источнике говорили по-французски?
– Да потому что я был со своим другом Эженом из Парижа. Он увязался со мной в русский монастырь, очень ему хотелось взглянуть на православных людей вблизи. А вообще-то он мой партнер по бизнесу: у меня небольшая фабрика, я выпускаю детскую деревянную мебель и торгую с некоторыми европейскими странами. И продукция моя неплохо идет.
– Понятно…
А вам понятно, девицы-не-красавицы?