Морозник

1

В то утро, как обычно, Володин поспешно выскользнул из сонного тепла квартиры, стараясь как можно тише щёлкнуть замком. Только выйдя из подъезда и глотнув плотного сырого тумана, он застегнул куртку, сунул руки в карманы, привычно брякнув ключами и мелочью, поёжился и зашагал в серую толпу сограждан, ныряющих в дымящийся зев метро.

Как старался не замечать духоты и давки часа пик, так же упорно он уходил от мысли, что его ранние уходы из дома всё больше похожи на бегство. Володин старался оправдаться перед самим собой, что он работает, старается, зарабатывает деньги жене и ребёнку, но всё чаще он уже и не искал оправдания, просто всё больше жил своей жизнью.

По дороге Володин рассчитывал купить в переходе пирожков к чаю, но палатка была ещё закрыта,. Он поплёлся к офису, обходя грязные весенние лужи и оставленный со вчерашнего уличными торговцами мусор.

В офисе ещё никого не было. Володин машинально поставил чайник и уныло принялся разбирать вчерашние бумаги. Оставаться без завтрака было для него делом привычным, но на этот раз как- то совсем расстроило.

--О, как хорошо, у вас чай горячий, а у меня пирог есть! - внезапно раздалось сзади. Неожиданно вошедшая сотрудница Володина, Настя, повесив куртку на вешалку, достала из рюкзачка аккуратно завёрнутый в фольгу большой кусок пирога.

-Да я ещё не заваривал, -вяло отозвался Володин, но Настя уже хлопотала: заварила чай, достала чашки и разрезала ещё горячий пирог, от которого шёл аппетитный густой аромат.

Володин даже засмотрелся, так уютно получалось у Насти домовничать. Она и сама была какая- то, при всей её молодости и серьёзности, уютная, ладная и очень мирная. Рядом с ней всегда хотелось тихо улыбнуться.

-Дай Бог тебе, Настёна, жениха хорошего! - в шутку ляпнул Володин, садясь за стол. Настя не ответила- она сосредоточенно и молча смотрела на свой стол, потом улыбнулась и положила себе в чашку сахар.

-Отличный пирог! - похвалил Володин, -Это кто ж у вас такой кулинар?

-А это мама моя сегодня испекла по случаю годовщины их с папой знакомства.

-М-м-м, и как же это было? -полюбопытствовал Володин, не в силах расстаться с действительно вкуснейшим пирогом.

-У папы было первое ночное дежурство, он в детской больнице ординатуру проходил. Почему- то все ушли, а тут у одного мальчика- остановка дыхания. И так всю ночь- только его папа в чувство приведёт- он опять не дышит. А мама была медсестрой и ему помогала. Потом оказалось, что лечащий врач назначил мальчику неверную дозировку лекарства. Этот случай обсуждали на больничной конференции, врач хотел обвинить медсестру, но папа поднял записи, историю болезни, и маму оправдали.

-Ничего себе начало лав стори!- засмеялся Володин, -И что же, у вас в семье действительно принято праздновать начало знакомства?

-Конечно. Мама печёт пирог, а папа обязательно дарит маме цветы и благодарит.

-Благодарит?! - чуть не поперхнулся Володин.

-Да. Папа считает, что у него сложный характер и его терпеть - большой душевный труд.

Всё это было настолько странным, что Володин и не нашёлся, что сказать. Он помнил, что есть труд физический, есть умственный, про душевный, кажется, что- то такое было у Достоевского, но чтобы кто- то так вот, в жизни...Впрочем, Настин отец- известный детский врач, профессор, а профессора- они немножко не от мира сего, им простительно.

А потом в офис ввалились остальные. Начальник Олег, торопливо отведав пирога, состроил подчинённым грозную мину, и рабочий день начался.

2

В обеденный перерыв их дружным коллективом, как обычно, обсуждалась очередная статья в свежей газете. На этот раз в статье просили денег на новую коляску мальчику с ДЦП, потому что старая, отечественного производства, не проходила в лифт и вообще развалилась, а мальчику надо в школу и секцию по теннису. Подходящая импортная коляска стоила дорого.

Олег довольно агрессивно начал отстаивать точку зрения, что инвалидам вообще помогать не надо, никакие секции им не нужны, пусть дома сидят и благодарят государство за выделенную пенсию.

Володин сам не знал, отчего вдруг его охватила такая злость.

-Им только дай, дай, дай, получается. А они- то что могут дать?- в сердцах бросил он (будто сам никогда не поднимался с тяжёлой коляской сына по лестнице, если она не входила в лифт в доме друзей...когда они ещё ходили в гости). Почему- то в этот момент он помнил только о бесконечных лестницах и перечнях необходимых вещей и продуктов, которые, начиная с роддома, и дальше, из больниц, передавала с записками жена. "А я при них- в роли безликого подносчика еды и носильщика тяжестей",- буркнул он уже про себя.

Олег, не знавший тайны Володина и истинной подоплеки сказанных им резких слов, принял его выпад за поддержку.

-И вообще, -заключил Олег, - лучше бы им просто дать уйти...Эвтаназия- это гуманно и по отношению к инвалидам, и по отношению к их родственникам, и по отношению к обществу, которое не должно тратиться на заведомо неперспективных. А у нас недоношенных выхаживают, или из клинической смерти вытягивают тех, кто жить не должен, засоряют генетический материал.

Володин вздрогнул. Он никогда не думал, что всё могло бы решиться и так, ещё в самом начале.

-Они много могут дать, если им предоставить такую возможность, -неожиданно встряла Настя, которая обычно отмалчивалась в спорах коллег.

-Например?- скептически усмехнулся Олег и сквозь дым сигареты прищурился на девушку.

-Например? - переспросила Настя.- Например, эти люди немножко по- другому видят привычный нам мир, и могут помочь нам тоже увидеть его с неожиданной точки зрения... Хотите загадку? Давайте я вам сейчас прочитаю стихотворение, а вы скажете, кто его написал.

-Ну, уж точно не уроды, они слюни- то глотать не умеют, куда уж там стихи! -выдохнул дым начальник.

Настя вспыхнула, но сдержалась. Пока она справлялась с собой, возникла небольшая пауза, и все восемь обитателей офиса, по- разному следивших за ходом дискуссии, посмотрели на девушку.

Просто и спокойно, не рисуясь, Настя тихо начала читать:

********

Не верь, не гадай и не бойся,
В крови уже есть ответ.
Чужие неясные свойства —
Откуда и чей привет?

Как странно смешалось и глупо -
Готовый взорваться вулкан.
Не кот на цепи у дуба —
Сошедший с ума ураган.

Но так уже прежде бывало —
Рвалось полотно пелён,
И я из себя прорастала,
Сбегая из плена времён. *

-Сильно,- отводя глаза, поспешно закурила Надежда. -Это, наверное, какой- нибудь хороший старичок, вернее, старушка "из бывших",она много перенёсла горя в жизни, да?

-Что автор перенёс много, это ты угадала, -живо откликнулась Настя.

Посыпались ещё предположения, и, наконец, красавица Томочка, поведя подрисованным глазом в сторону Олега, протянула:

-Ну, Наасть, не томии, кто это написал?

-Это написала девочка, которую девять лет назад мой папа выходил после клинической смерти, и до сих пор наблюдает и консультирует. Эта девочка долгое время производила впечатление безумной, она и сейчас не говорит, зато пишет вот такие стихи. Если бы, как предлагает Олег, мой папа "просто дал ей уйти", и с этой девочкой не занимались, мы бы никогда не узнали ни этих стихов, ни того, что "СТЫД-это огонь, выжигающий грех из души человека", или что "ПТИЦА-это воплощённая мысль Бога о песне и полёте".

-Это что, тоже она, это девочка написала? И стихи?- насторожился Володин.

-Да, и ещё она написала, что "МУЗЕЙ- это консервы времени", а "КОШКА- это ласка с затаённой колкостью".

Все почему- то заулыбались, спорить больше не хотелось, и Олег разогнал всех по рабочим местам.

3

Возвращаясь домой раньше обычного ( хотя он давно брал лишнюю работу, потому что старался как можно позже попасть домой, и приходил, когда жена и сын уже спали), Володин перебирал в памяти то утренний разговор с Настей, то прочитанные ею стихи больной девочки."Такая девочка- и пишет.."-внезапной радостью охватило его.-"А наш- то всё- таки говорит! Значит, получается, ещё что- то можно сделать, ещё не всё потеряно! Поговорить, что ли, с Настей?"

Но Володин понимал, что ему трудно будет посвятить сотрудницу в тайну, которую он тщательно скрывал на работе уже пять лет. И в то же время чувствовал, что Настя поймёт и без брезгливой жалости его родителей, и без цинизма Олега.

Распогодилось, весеннее солнышко восторженно дробилось в лужах, горланили счастливые воробьи.

"И жену благодарит,"-с удивлением усмехнулся Володин, всё ещё вспоминая разговор. У него было ощущение, что он случайно подглядел в окно чьё- то семейное счастье, и ему было неловко и в то же время тепло на душе, будто он заодно погрелся у чужого очага.

В переходе метро пожилая армянка продавала букетики необычных подснежников. Это были не дикорастущие лесные подснежники, а садовые морозники, похожие на звёздочки с зеленоватыми серединками и кончиками лепестков. Володин, радуясь вестникам весны, взял один букетик понюхать, и решил купить плотно связанные ниткой первоцветы. Сдачи не оказалось, и он, улыбнувшись, беспечно махнул рукой и пошёл было дальше.

Армянка крикнула ему вслед:

-Спасибо, милый. Дай Бог тебе поскорее домой вернуться!

"Ну, денёк,"-смеялся про себя Володин, сжимая прохладные стебли и жадно вдыхая тонкий запах проснувшейся земли,-"один жену благодарит, другая возвращения домой желает, когда мне ехать полчаса..."

Но цветов жене он давно не дарил, и предвкушал, как его Наташа понесёт необычные подснежники сначала показать сынишке, потом примется хлопотать, выбирая подходящую вазочку.

Он почти не обратил внимание на "Скорую помощь" у подъезда, на тревожный запах лекарств на лестнице. Дверь в квартиру была открыта, в коридоре звонила по телефону плечистая тётка в синей куртке с надписью "скорая помощь", другая у стола складывала в ящик какие- то ампулы. В глубине комнаты металась жена, собирая в большую сумку последние мелочи.

-Давай уже, что машина, час что ли ждать будет? У нас вызовов полно! Раньше надо было собираться!- рявкнула на Наташу тётка, бросив трубку на телефон и, словно не замечая Володина, двинулась к выходу.

-Что случилось? - тревожным шёпотом спросил у жены Володин.

-Пневмония у Витюшки, - коротко ответила Наташа и сунула в карманчик сумки паспорт и документы сына. - В больницу забирают...

-Я с ними поеду, можно? - чуть ли не умоляюще спросил у фельдшерицы Володин.

-Обратно своим ходом пилить будешь, - снисходительно пожала плечами тётка.

Наташа стала поспешно натягивать куртку, а Володин прошёл в комнату и взял на руки сына. Головка пятилетнего малыша безжизненно мотнулась, но он вдруг открыл глаза и, с трудом разлепив спекшиеся губки, шепнул :

-Па -па, - и приник пылающим лобиком к его щеке.

-Сына, сыночек, маленький мой, всё будет хорошо, хорошо, - пробормотал Володин, сквозь накатившую горестно- жаркую волну нежности и отчаяния, и, неловко прижимая к груди невесомое тельце сына, пошёл за фельдшерами к машине.

Он редко брал сына на руки. Сначала недоношенного Витюшку переводили из больницы в больницу, и из первых месяцев новоиспечённый папа лишь смутно запомнил, как через прозрачный пластик кювеза было видно, что дышит животиком синеватое существо, больше похожее на инопланетянина, чем на человека. Когда, наконец, сына выписали домой, было страшно брать на руки такого крохотного кузнечика с тонюсенькими ручками и ножками: вдруг что- нибудь сломается.

Потом снова пошли бесконечные больницы, но надежда, что ещё курс уколов- и сын станет как все, стремительно таяла...А когда в конце первого года, как приговор, навис над ними диагноз ДЦП, Володин как- то внутренне отшатнулся от сына. Наташа, всегда такая уступчивая и нежная, с неожиданным мужеством спокойно и незаметно взяла на себя всю тяжесть ухода за Витюшкой и словно заслонила от мужа и ребёнка, и проблемы. Она сама возила мальчика в больницы, на какие- то процедуры, занятия, искала специалистов, не особо посвящая мужа в подробности.

Володину только изредка приходилось отпрашиваться с работы, чтобы помочь ей отвезти сына на другой конец города на какое-нибудь обследование, да таскать в больницы передачи по длинным спискам. Жена всё больше отгораживалась от него хлопотами о сыне, а он и не стремился что- то нарушить в сложившемся порядке вещей, искренне полагая, что добыча средств на пропитание есть его главный долг как отца и мужа, а остальное его не касается.

"Скорая" мчалась, время от времени тревожно взвизгивая сиреной, лавируя в потоке машин, и когда потряхивало на колдобинах, Володин инстинктивно крепче прижимал к себе сына, чувствуя под ладонями его трудное дыхание. Витюшка то забывался, натужно дыша, то открывал блестящие от жара глаза и, поймав тревожный взгляд Володина, мужественно старался улыбнуться пересохшими губками.

-Ты у меня боец, ты выдержишь, - шепнул ему Володин.

Наташа сидела, глядя перед собой, сжав губы и вцепившись пальцами в ручки сумки, будто в этих ручках заключалось спасение сына, собранная и напряжённая, как перед боем.

Когда приехали в больницу и поднялись в отделение, им навстречу вышел дежурный врач, добродушного вида бородатый великан. Мельком глянув в в оставленные "Скорой" бумажки, он бережно принял из рук Володина Витюшку и спросил, что случилось. Наташа, словно отвечая экзамен, начала сыпать медицинскими терминами, которые для Володина ничего не говорили, но врач, спокойно и внимательно её слушая, понимающе кивал и задавал новые вопросы. Он унёс Витюшку в процедурную ставить какую- то "подключичку", а к Наташе вышла медсестра и, велев Володину дождаться вещей, повела Наташу в палату. Прощаясь, впервые за этот вечер Наташа позволила себе минутную слабость, ткнувшись носом в плечо мужа, но тут же, беличьим движением смахнув с ресниц слёзы, шепнула, не глядя :

-Я не заплачу, мы справимся!- и поспешила за сестрой в длинный коридор с бесконечным рядом стеклянных боксов, похожих на аквариумы.

4

Домой Володин добрался уже за полночь. В пустой, будто разорённой, квартире ещё висел неуловимый запах лекарств и страха. На трюмо в коридоре так и лежал забытый букетик. Белые цветочки безжизненно поникли головками, и Володин почему- то первым делом бросился подрезать стебли, распутывать тугую нитку, искать подходящий стаканчик, чтобы поставить цветы, словно в их спасении заключался в эту минуту смысл жизни. Потом он долго наводил порядок в квартире, но порядок получился какой- то неуютный, нежилой, как в музее. Раньше, когда жена с Витюшкой лежали в больнице, он почему-то не замечал этой пустоты.

Наутро Володин снова бежал. На этот раз не от жены и сына, а от холода пустой квартиры, сосущего душу одиночества и страха за ребёнка. Хоть куда, лишь бы убежать от этих навязчивых мыслей, и он хотел было позавтракать дома, но не выдержал и поспешно оделся. Уже уходя, он увидел стоявший в стаканчике с водой букет и ахнул: вчера казавшиеся такими безжизненными, упругие белые цветочки поглядывали на мир зелёными глазками, бодро подняв головки.

Чуть помедлив захлопывать дверь, Володин подмигнул морозникам:

-Прорвёмся!

На работу он спешил теперь пораньше, чтобы в перерыв успеть в больницу с передачей. К Наташе днём его не пустили, в справочной сообщили о Витюшке только, что "состояние удовлетворительное, температура 39,7" Наташа, как обычно, передала список нужных вещей и продуктов, а в записке написала, что Витюшка "весь горит, но в сознании и всё спрашивает, когда придёт папа, и уколы терпит молча, потому что "папа же сказал, я- боец!" И ещё спросила про букет, не забыл ли Володин его поставить в воду. И как она заметила цветы?

Когда вечером все разошлись из офиса, он снова перечитал записку Наташи. Как же ему хотелось в этот момент увидеть их обоих, снова прижать к себе родное невесомое тельце сына, обнять жену...А Витюшка весь горит, температура под сорок... Господи, да за что же этому маленькому человечку, и без того лишённому радости движения, ещё и вот такое! И именно сейчас, когда он, наконец, понял, что у него есть сын, которого , несмотря ни на что, можно тискать и подбрасывать, с которым он ещё ни разу не был в зоопарке и в цирке, который его, Николая Володина, любит! И спрашивает о папе...А Наташка как там, не плачет? Она мужественная, держится...Он вспомнил её лицо, когда они ехали в "скорой", плотно сжатые губы, горестно- упрямые складки у рта и решительный взгляд. Господи, Господи, Господи, и никак, ничем им не помочь сейчас!

Он случайно глянул на стол Насти, и обратил внимание на небольшую репродукцию рублёвского Спаса Звенигородского, стоявшую на её столе. "Э, да она , наверное, молилась вчера перед тем, как пить чай!"-догадался он, припомнив её странный взгляд. Он подошёл ближе. Холодный дневной свет в офисе был погашен, и от его настольной лампы свет падал и на икону. Спас на репродукции смотрел на Володина спокойно и строго, будто пронизывая его взглядом. Володину вдруг вспомнилось, как такая же репродукция, только побольше, висела на стене над отцовским столом, и как он ещё мальчиком, оставшись один, любил смотреть на этот образ.

-Господи!- шепнул Володин, - Господи, я неверующий человек, но ты же знаешь, им там тяжело! Господи, ты же можешь им помочь, правда? Ты же всё можешь! Я, наверное, всё не так говорю и делаю, но ты прости меня, Господи, только пусть Витюшка выздоровеет...пожалуйста!

Он ещё что- то говорил, слова горячим потоком лились из груди, как слёзы, но стало легче, и Володин ушёл домой в полной уверенности, что всё будет хорошо.

5

Наутро по больничной телефонной справочной равнодушный голос невозмутимо произнёс: "Состояние средней тяжести, температура 40".

"Сорок! Как же так? Не может быть, чтобы сорок, я же верил, что ОН поможет, я же чувствовал!"

День был субботний, как назло, на работу идти не надо, но дома не сиделось, и Володин пошёл по магазинам с Наташиным списком, выпил кофе в кафешке, и заодно зачем- то купил коробку пирожных, хотя по опыту прекрасно знал, что в больнице никаких пирожных не примут. Но с каким-то азартом, сам не зная, для чего, он начал маскировать пирожные в сумке, и потом почти побежал к больнице. К жене опять не пустили, новости всё те же: температура сорок, состояние стабильное...Володина разобрала досада на вчерашнюю свою слабость: как старуха древняя, чего- то там просил. С досады он не заметил, что его передачу заспанная санитарка взяла не глядя, и, не дожидаясь записки от жены, он выскочил из унылого больничного вестибюля на улицу.

"Врут, всё врут, всё врут!" в такт шагам зло повторял он про себя, не замечая, куда идёт сквозь внезапно налетевшую метель. «Как старуха древняя, просил, дурак! Зачем, всё враньё одно!» Внезапно его внимание не привлекла женщина, которая пыталась втащить коляску по крутым ступенькам какого-то крыльца. Привычным движением Володин поднял коляску, в которой сидел, неловко склонившись набок, уже довольно большой мальчик. "Как наш", с неожиданной для себя теплотой подумал Володин, открывая дверь и пропуская женщину с коляской. Женщина оглянулась и поблагодарила его с широкой улыбкой, но в тамбуре оказалась ещё одна дверь, Володин открыл и её, переступил порог, чтобы придержать дверь, и вдруг понял, что вошёл в храм.

Судя по приветственным возгласам, продававшая свечи старушка и женщина, которой он помог, знали друг друга, и не обращали на него внимание. Володин, нерешительно потоптавшись, прошёл немного вперёд и огляделся. Видимо, служба уже кончилась, но ещё пахло ладаном, народ не спешил расходиться: кто- то прикладывался к иконам, кто- то наливал в бутылочки воду, несколько человек негромко переговаривались между собой, ребятишки разного возраста деловито сновали по храму, собирая с подсвечников огарки свечей и задувая лампады.

В храме шёл ремонт: местами из-под обвалившейся штукатурки виднелась кирпичная кладка, где- то влажно серел ещё не совсем просохший слой новой. На месте иконостаса стояли фанерные щиты, на которых были укреплены большие репродукции икон. Спас Звенигородский опять пристально глядел на Володина, заставляя отвести глаза..."Но почему, я же ничего такого не сделал?"-внутренне запротестовал Володин.

-У Вас что- то случилось? - услышал Володин участливый голос.

-Сын вот…маленький... в больнице... с пневмонией. -Володин обернулся. Рядом с ним стоял священник, державший в руках узорчатый металлический ящичек. На его шее около креста висел расшитый бисером красный бархатный мешочек.

-И температуру сбить не могут, а у него ДЦП. Не ходит...- добавил Володин, уловив сочувственный взгляд священника. Батюшка был довольно молодой, круглолицый, коренастый, широкоплечий, с непослушной кудрявой шевелюрой, подхваченной в хвостик, с редкой бородкой и внимательным взглядом серых пронзительных глаз.

-Подождите, пожалуйста, я сейчас отнесу, - и батюшка быстро вошёл в алтарь.

"Клерикалы,"-насторожился Володин,-"сейчас будет агитировать в церковь ходить. Знаем мы их!"

Чтение газет сделало Володина подкованным в самых разных вопросах, особенно церковных. Он уже решился было повернуть к выходу, но опять услышал:

-А может быть, это и хорошо, что температура.

-Что?

-Вы знаете, если у человека высокая температура, значит, организм борется и у него есть силы бороться. Это я Вам как бывший детский врач говорю.- серьёзно сказал священник, подхватывая на руки подбежавшего к нему вёрткого мальчишку лет пяти. Мальчишка звучно чмокнул его в щёку и заболтал ножками, стараясь высвободиться. Притворно нахмурившись, батюшка легонько потряс малыша в воздухе и отпустил :

-Скажи маме, я сейчас приду.

Малыш степенно отправился в сторону женщины с коляской и большим мальчиком, которым помогал Володин.

-Семейство заждалось, -улыбнулся священник, -матушка моя с ребятами.

-И… этот ваш?- указал глазами на коляску Володин.

-Мой, а как же! Старшенький.

-Как?- удивился Володин, вспомнив, как его мать, жалея его загубленную из- за болезни Витюшки судьбу, пыталась в очередной раз убедить его оставить семью, пересказывая ему разговор в церкви со священником, утверждавшим, что "такие дети бывают только за большие грехи".-Вам- то за что?

-Не "за что", а "для чего".-спокойно ответил батюшка.

-А грехи? У Вас- то какие грехи? Матери моей в церкви сказали, что уроды рождаются за грехи!

-Во- первых, не уроды...а особые дети...Вы...простите нас, пожалуйста.- Священник нахмурился, покачал головой и задумчиво продолжал:- Церковь часто больна теми же болезнями, что и мир...а в нашем мире пока что плохо знают про инвалидов...Не знают и боятся…Многие заблуждаются, и даже вот...священники...А что грехи... да...грехи...Тут ведь такое дело...никто же ведь не безгрешен, кроме Него ( он показал на икону Спасителя), вот какое дело...А Он, безгрешный, нас ради человек и нашего ради спасения принял мучительную и позорную смерть...Понимаете?- Священник остро посмотрел на Володина .и помолчал- Боитесь за сына? Не бойтесь,- мягко добавил он.- Всё будет хорошо. Это для чего- то нужно. Вот как температура. Понимаете?

Володин не понимал. Он не успевал бороться со всем сразу: со стремительно разрушающимся стереотипом карикатурно толстого и жадного "попа на мерседесе", который оказывался просто сочувствующим человеком с человеческими, похожими на его, Володина, проблемами; с собственным страхом быть пойманным в лживые клерикальные сети, который вдруг уступал место надежде, и с непонятными умозаключениями священника, даже температуру превращавшими в благо.

-Вы просто дайте время и сами поймёте, что и для чего, когда всё сложится, как паззл. Вот увидите! Только не забудьте поблагодарить потом.

-Кого?

-Его,- снова показал на икону Спаса священник.- Как сына- то зовут?

-Витюшка.

-Виктор, значит.- широко, как- то по- детски улыбнулся священник,- Победитель. Я как раз вот только что одного такого бойца крестил в больнице. Тоже, кстати, с ДЦП... Ох, парень, кремень!- засмеялся он,- Маленький, а характер- как у мужичка с ноготок...Пока все свои вопросы не выяснил- не отпустил! И вопросы- то какие, ведь не всякий взрослый так размышляет...Представляете, услышал же в чине крещения, что новокрещёных называют "воинами Христа Бога нашего"-и, говорит, "я теперь тоже буду воин, да? Даже если ходить не могу?" Самую суть ведь уловил, а такой малыш...Они, ДЦПшники, часто такие бывают...вдумчивые и несгибаемые...Будем молиться.- Священник вдруг крепко взял голову Володина и слегка сжал:- А Вы верьте...Господь вас не оставит...всё будет хорошо...Надо только немножко потерпеть и подождать. Помоги Вам, Господи! И приходите потом все вместе к нам.

Священник порывистым движением широко перекрестил Володина.

-Пойду своих провожу, а то вечерняя служба скоро,- попрощался он и пошёл к матушке, на ходу обрастая всё новыми виснущими на нём детьми. Володин насчитал пятерых. У выхода дети, весело гомоня, наперегонки бросились открывать двери, чтобы пропустить коляску, а батюшка, ловко лавируя, вывез сына на улицу.

Володин, помедлив, купил у словоохотливой старушки за свечным ящиком свечи, под её руководством поставил их перед иконами, постоял, неловко перекрестился и вышел. Метель улеглась, и всё на обезлюдевшем бульваре белело какой- то тихой первозданной чистотой. Возвращаться в больницу не было смысла, и он бродил долго, до темноты, по заснеженным улицам, прислушиваясь к напряжённой тишине, какая бывает в сердце после долгих тревог. Иногда он, как в детстве, оглядывался и смотрел на одинокую цепочку своих следов на ровном свежевыпавшем снегу.

6

Через неделю Володин уже забирал своих из больницы. Наташа сначала вынесла и передала ему на руки Витюшку.

-Папонька родненький!- закричал Витюшка, едва завидев отца, и пока Наташа ходила за вещами в палату, они так и сидели на лавочке у входа, прижавшись щекой к щеке.

-Пап, смотри, подснежники!

-И как ты углядел, глазастый?,- удивился Володин, оглядываясь. Действительно, под окнами корпуса, на проталинке, под кустом, совсем незаметные, тихонько покачивались среди куртинки уверенных узких листьев белые цветочки.

-А листики у них- прямо как стрелы, да, пап?

Володин посмотрел.

-Да. И как сил- то хватает у них, такие нежные, а ведь сквозь снег пробились!

-Они как стрелы весны, да?

-Как ты сказал?

-Стрелы весны. Они маленькие, слабые, а всё равно бойцы. И я боец, да?

Володин только крепче прижал к себе сына:

-Боец, ты боец-молодец у меня...

Ещё слабенький, малыш по дороге в такси несколько раз начинал дремать, но тут же просыпался:"Папа здесь?"

-Здесь, здесь,- шептал Володин, и Витюшка, уткнувшись носом, щекотно дышал ему в шею.

"Стрелы весны...это ж надо…ах ты...боец-молодец..." с нежностью думал Володин, разглядывая синеватые жилки на висках заснувшего сына.

Дома Володину пришлось первый раз в жизни самостоятельно купать сына, пока Наташа готовила обед. Оказалось, что это здорово: пускать вместе разноцветную флотилию маленьких корабликов, брызгаться китёнком и, чувствуя, как сосёт под ложечкой, принюхиваться к плывущим из кухни аппетитным запахам. Витюшка ел мало и заснул, не дождавшись чая, сжимая в неожиданно цепких пальчиках ладонь Володина. Отец отнёс сына в кроватку, укрыл потеплее одеялом и вернулся на кухню. На столе красовался, только что из духовки, испечённый женой пирог.

-Господи, Наташ, когда ж ты успела? -ахнул Володин.

-Ты представляешь, ещё живые,- совсем про другое, как это бывает у супругов, заговорила Наташа.

-Кто живые?

-Вот, цветы, которые ты тогда принёс. Знаешь, -продолжала она, наливая чай,- как эти цветочки мне помогли! Было так страшно, температура, нам назначили лекарство, а оно не помогает...Температура и температура…Страшно так, плакать хочется, а я всё думаю:"А мне Коля цветы подарил! Коля любит нас, любит, любит, значит, мы справимся!"

На глазах Наташи мелькнули слёзы, она сглотнула, отвернувшись, но тут же улыбнулась:

-А какой ты нам пир устроил!

-Какой пир?

-Ну, пирожные -то! И как умудрился замаскировать, эта нянечка, которая в субботу была, ужасно строгая, никогда неположенного не передаст! Представляешь, несколько дней голодных- и вдруг пирожные!

-Почему голодных?

-А-а,- неохотно протянула Наташа,- ну, в общем...мне там сначала забыли питание выписать...

-Как забыли?!

-Ну...-Наташа принялась сосредоточенно давить в чашке ломтик лимона, -забыли. Витюшке выписали, а мне- нет. Я думала, что нам по возрасту так положено уже, и не спрашивала поэтому. Ну и врачи такие занятые были, ведь эпидемия сейчас, много осложнений после гриппа, детки с пневмониями, как мы. Все усталые, замотанные...Я не совсем голодала, ты не думай, ты же потом принёс нам продукты, и хлеб, и колбасу, и я за Витюшкой доедала, ему худо было, он почти не ел...Врач наша потом извинилась, потом всё нормально было...Но представляешь, ты передал пирожные, и девочки- медсестрички дежурили добрые, разрешили нам кипятку взять, а днём батюшка приходил, в нашей палате всех крестили, и представляешь, в тот же день у всех троих наших детей температура к вечеру совсем спала! И мы детей ночью уложили, и пировали, пили чай, ели пирожные и хохотали тихонько от радости и облегчения, что детям лучше...получился настоящий праздник!

-Мы- это кто?

-Ну, я и Люба с Надей. Тоже мамочки, из нашей палаты. Коля, если б ты знал, как мне завидуют, что ты у меня есть!

-Почему?

-А у девчонок мужья ушли...здоровые ведь дети, представляешь...И девчонки хорошие такие, рукодельницы, готовят хорошо...Вот пирога рецепт дали, правда, вкусный?

-Ага. Вкусный. Но что же это за больница, если родителей не кормят?!

-Что ты, что ты, Коль, больница хорошая. Мы там даже спали лёжа.

-Как лёжа?!

Наташа усмехнулась.

-Так. Нам достались большие широкие кровати, можно было с ребёнком спать. А в других больницах такие специальные кроватки, детские, высокие и с решётками, а для мамочек кроватей не положено. Мы кто как и спали- кто на стульях, кому повезёт- на кушетке...А то ещё главврач какой-нибудь грозный как пойдёт с обходом, как начнёт всё из тумбочек выкидывать и ругаться- вот беда-то...а некоторые же не из Москвы, и мужей нет, они продукты покупают сами...выбегают быстренько, пока ребёнок после обеда спит, девчонки- соседки за ним приглядывают...и так они, бедные, не выспавшиеся, за детей трясутся, усталые, а тут ещё такое, и ругаются, и последние продукты у них выбрасывают- не положено...ужас, в общем...А набегаешься с ребёнком на руках по лестницам на процедуры и обследования, к обеду рук-ног не чуешь, спасибо, хоть стулья есть...можно немножко покемарить, пока малыш спит...ночью-то не уснёшь особо: страшно, вдруг судороги из- за температуры начнутся...

Володин всегда казалось, что "лежать в больнице" значит именно лежать на кровати, в окружении заботливых санитарок и врачей, и в голову никогда не приходило, что в двадцать первом веке, лёжа в больнице, можно голодать, уставать и не высыпаться. Получалось, что списки вещей и продуктов были не пустой блажью, а минимумом, необходимым для поддержания ребёнка и мамы. Он совсем другими глазами начинал смотреть на жену.

-И часто так...в больницах...бегают?

-Ну, как, Коль...-Наташа улыбнулась.- Больница- это ж не курорт...Все стараются, как могут, и врачи, и мамочки...

-Слушай, так ты Витюшку крестила?

Наташа испуганно вскинула взгляд на мужа.

-Да, Коль. Прости, что не посоветовалась с тобой...

-А батюшка молодой такой, невысокий, кудрявый, борода редкая и сероглазый? И мешочек на груди рядом с крестом, красный, бисером расшит?

-Да, -удивлённо ответила жена, - отец Фёдор, это он, а откуда ты знаешь?

-А крестил часа в три?

-ДД-даа...а потом метель началась...

-Точно! Ты знаешь, ведь я его встретил. В храме, который в сквере. Он тогда, представляешь, сказал, что температура- это хорошо. А ещё говорил, что только что в больнице крестил мальчика Виктора, это имя значит- победитель. И что пацан- кремень!

-Да-да-да, точно! Витюшка в крест как вцепился, знаешь ведь теперь, как он умеет цепляться... и всё вопросы задавал. Так и не отпускал, пока всё, что хотел, не выяснил...а ведь слабенький, неделю такая температура, только накануне вечером чуть полегче стало...И вопросы- то какие, я сама не ожидала от него...нам самим, взрослым- то мамочкам было интересно, мы ж ничего не знаем! А батюшка, видно, что умеет с детьми, так серьёзно с ним разговаривал...

-Подожди…Как полегче? Мне в справочной сказали, что сорок температура!

-Ой, у них же компьютер в тот день сломался, там все спрашивали вечером, они за пятницу данные сообщали. Такой скандал потом был.

-Удивительно...Этот батюшка ещё говорил, что всё, как пазл, сложится...

Супруги посмотрели друг на друга и рассмеялись, как шесть лет назад, когда только что поженились. Тогда у них была своя игра: они, беседуя, не договаривали фразы, а смотрели друг на друга и потом хором говорили окончание. А потом и говорить перестали- и так было понятно, что думают одинаково.

7

Володин проснулся от грохота. За окном в свете фонаря метались голые кроны деревьев.

Витюшка сидел в кроватке, и даже в полумраке было видно, как широко раскрыты его глаза.

Володин схватил сына на руки. Мальчик судорожно обхватил руками шею отца. Ребёнок, весь в испарине, дрожал крупной дрожью.

-Папа, это война?

-Какая война? Почему война? Это гроза, сыночек. Первая гроза. Всё хорошо. Спи.

Раздался новый сухой раскат.

-Это война, война!- прерывисто и жарко зашептал мальчик,- Враги…Ты видишь их? Как их много! Они злые! Господи, помилуй! Батюшка сказал, что мы принимаем бой. Он сказал, как можно молиться: Господи, помилуй! Душно очень…

Володин растерялся. Он испытал большое облегчение, когда проснулась Наташа.

-Что случилось?

Она быстро подхватила сына.

-Это после наркоза, бывает такое, - неожиданно спокойно и деловито сказала Наташа. Она перекрестила малыша, переодела в сухое, подула ему в лицо, погладила по головке. Витюшка успокоился и притих, уткнувшись ей в шею. Мать уверенно и плотно провела ладонью по ручкам и ножкам сына и запела тихонько колыбельную, укачивая его.

-Папа здесь?

-Здесь. Спи, котенька...Всё хорошо. Господь с тобой. Всё хорошо…они…не тронут…не посмеют…-она снова перекрестила сына, -Господь ведь с нами теперь. Спи…

Витюшка прерывисто вздохнул, откинулся и задремал.

Володин тихонько ушёл на кухню.

За окном зашелестел дождь.

Володи приоткрыл окно и жадно вдохнул благодатный, животворящий воздух. Он долго смотрел на сверкающие под фонарём капли и думал о многом.

О Витюшке и таких, как он, о жизни и тайной борьбе которых мало кто догадывается. Думал о Наташе, о «жизненном паззле» и о том, как всё удивительно сложилось. Как непросто и странно…как пронизано неуловимыми смыслами и значениями…

А потом он увидел на подоконнике цветы, вспомнил пожелание армянки и удивился: "Как же долго я, оказывается, шёл домой..."

*(стихи и афоризмы принадлежат перу реальной девочки-аутиста, Сони Шаталовой, написаны ею в девять лет. Автор бесконечно признателен Соне за разрешение публикации)