Мираж

Мало кто знает, но миражи бывают не только в пустынях.

Собираясь на зимнюю рыбалку, на Горьковское водохранилище мы даже не догадывались об этом. Сборы были не долгими, но хлопотными, и больше всех из нас троих суетился,Толян.

- Александрыч, мотыля купить не забыл?! - давил он мне на уши, в телефонную трубку увесистым басом.

- Да и плащик смотри, возьми, а то не ровен час, снег с дождём пойдёт опять, как мокрая курица будешь, верней петух, - смешком поправил он себя, видно поминая наши. старые рыбацкие, курьёзы. Действительно такое увлечение как рыбалка не терпит легкомыслия, особенно рыбалка зимняя. И зачастую у неопытных или просто забывчивых рыбаков, невнимание к своей экипировки оборачивается больничной койкой.

- Ну, с Богом! - перекрестила, провожая, меня жена. - Да не забудь Василию ершей привести, уж больно он охоч до них, смотри, какие кренделя вокруг тебя вьёт, - кивнула она мне под ноги, на здоровенного, домашнего кота, который томно урча, тёрся головой о мои бахилы.

- Будет исполнено мой командир! -немного шутливо по военному отрапортовал я, ныряя в открывшуюся передо мной дверь, за которой в машине ждали мои друзья.

После трёх с половиной часов ночной езды мы, наконец, подъехали к берегу Волги/ Урчание моторов, и свет фар многих десятков рыбацких автомобилей встретили нас. Что и говорить апрель месяц в нашем центральном российском регионе для рыбаков просто золотой. Как бы очнувшись от коматозного состояния долгой зимы, рыба оживает в этот весенний месяц, начиная собираться в нерестовые стаи. Вот тут то и жди настоящего клёва, и нередко на крючок рыбака попадают такие весомые трофеи воспоминания, о которых нередко греют душу рыбака долгие годы, в дальнейшем, являясь предметом для разговоров многих рыбацких посиделок.

Рассвет не заставил нас долго ждать, мутные, сизые сумерки предрассветного утра вытеснили последние остатки ночи.

- Макс кончай сопеть, лещи по
локоть клюют, и зачем мы только этого пожарника взяли?! - заволновался Толян, мотнув головой в сторону прикорнувшего на заднем сидение Максима.

- От самого дома дрыхнет, - поддержал я его.

- Может снежком его освежить – а?!

- Ну что вы ребята, - зачмокал просыпаясь, Максим, и сладко зевнув, добавил.

- Ничего вы не понимаете в рыбалке, самые крупные лещи клюют только на местном, рыбозаводе.

Горьковское водохранилище одно из самых крупных водоёмов в нашей области; по сути своей это есть огромнейшие разливы матушки Волги, образовавшиеся в результате, хозяйственной деятельности человека, после затопления многих смежных с ней земель. В то место, куда приехали мы, разливы по ширине своей достигали, более двенадцати километров/

А шум на берегу всё усиливался, машин становилось всё больше и больше. Люди
выходили, шутили, смеялись, затевали весёлые перепалки, встретив старых
знакомых, хлопали крышками рыбацких ящиков, раскладывали льдобуры, обменивались мнениями о погоде, закуривали сигаретки, задумчиво всматриваясь в сизую тьму притаившейся реки. Кто-то нетерпеливо поглядывал на часы, подгоняя своих коллег. Мужицкое раздолье чувствовалось всюду и в ухабистой лихой речи и взволнованной всеобщей суете, и в каком то неуловимом снисходительном понимании друг друга, которое с наибольшей силой проявляется здесь, в мужской кампании, вдали от дома.

Вот она долгожданная свобода от сварливой жены, непослушных детей, от нелюбимой работы, всяких неурядиц и жизненных проблем. Пускай на короткий миг, пускай лишь только на этот недолгий день – счастливый рыбацкий день.

Неожиданно вой сирены, и резкий свет проблесковых маячков привлёк внимание толпы. Из рупора, торчащего на крыше милицейского уазика, решительный голос властно произнёс

- Внимание! Товарищи рыбаки; в связи с опасной ледовой обстановкой на Волге, рыбалка на данном водоёме категорически запрещена.

- Что - это они мне…?! - не понял, Толян, воспринявший это сообщение как личное оскорбление, вспоминая попутно конституцию и почему то презумпцию невиновности.

- Да по какому праву?! -бушевал он.

- По праву, что у них работа такая, - вставил рассудительный, Макс.

- Ладно, пошли мужики, не впервой, - скомандовал он.

- Нельзя же, Олежкинова, кота без рыбы оставлять,- хитро уставился он на меня. Такого же мнения были, очевидно, и все остальные рыболовы.Напрасно
надрывался охрипший динамик, увещая, совестя, к чему-то, призывая, серая масса из многих сотен и сотен людей двинулась, уходя в бескрайни ледовые просторы. Что они могли сделать, этот усатый дядька с яркой надписью на куртке МЧС, да два молоденьких милицейских сержанта, объединенным, единой страстью, единым мышлением, единой мечтой. Кто или что в этот момент могло противостоять, этому единому организму?

Скрипят полозья санок, отматывая километры за своими хозяевами по потемневшему от времени и солнца льду. Время уже обеденное, а рыбы всё нет, абсолютное бесклёвье, апрельское солнышко радостно купается в высоком весеннем небе, воздух прогрелся градусов до пятнадцати, клиньями пролетают над нами стаи диких уток – красота. Но настроение у моих товарищей явно не отрадное у, Толяна, совсем мрачное.

- У…у…у..! - тыкает он кулаком в развеселившееся солнышко.

- Да..а..а.., - констатирует Макс.

- Вышла «Башка», не видать окушка.

Действительно по наблюдениям заядлых рыбаков активное весеннее солнце не

способствует подлёдной ловле.

- Нет, мужики, надо что-то делать, - нервничает Толян.

- Какие будут предложения?

- Какие ещё предложения,- вздыхаю я.

- Посмотри, разве они носились, как угорелые, если б клевало.

Действительно кругом, куда ни глянь, мечутся тёмные фигурки рыбаков таких же, как и мы бедолаг в поисках рыбы, отшагавших не один километр.

Новая мысль, как правило, созрела и на этот раз именно у, Толяна.

- Ближе к фарватеру надо идти, - произнёс он ровным бесчувственным голосом зомби.

- Да ты что!?», отшатнулся от него Макс

- Там же лёд со спичечный коробок, да промоины одни, пешня шугу эту одним ударом прошибает. Этот вариант также не устраивал и меня. Я посмотрел
ещё раз на солнышко, и исчезающий клин диких гусёй и мне вдруг очень захотелось жить.

- Профукаем, мужики мы эту рыбалку, неожиданно страстно стал доказывать Толян. - А там теченице, а где оно там и рыбка повеселей, гуляет. Да и не пойдём мы к этому самому фарватеру, двинем лишь на пару километров вперёд, да бурится, то и дело будем, лёд щупать.

Макс долго молчал усиленно о чём-то, думая, что и говорить ледок, действительно был хреновенький. Не смотря, на его толщину, которая доходила по шнек бура, он при его бурении начинал крошиться на крупные фистулы, что говорило о его крайней ненадёжности.

- А ты как думаешь? - тяжело вздохнув, спросил он меня.

- Не знаю, что и сказать, - честно признался я, прекрасно понимая что

буйная фантазия в детской душе рыбака всегда в таких случаях, пытается

заглушить и зачастую заглушает тонкий голос благоразумия.

- Ну, если только недалеко, - посмотрев на нечастный вид своего друга, дал я отступного.

- А сорога, там сейчас какая клюёт! - сразу обрадовавшись, мечтательно закрыв глаза, подлил «солярки», в огонь Толян.

Вот один километр пройден за ним другой, почему-то пройден и третий, мы всё дальше от берега, всё глубже втягиваемся в волжские разливы. Хотя течение и появилось, но рыба по-прежнему, не клюёт. Такое ощущение, что мы находимся в самом центре огромной, безжизненной пустыни, лёд становится всё темней и темней, впереди нас никого нет. Сзади последние фигурки рыбаков, слились с тёмной массой волжского льда. Солнце светит уже не ласково, а жёстко и в самой дали, в каком - то туманном, бледно-розовом мареве дрожит полоска далёкого берега. Тишина и безлюдье

- Всё ребята больше я никуда
не пойду! - наконец взбунтовался Макс. Мы уныло посмотрели на него. С его
словами рухнули последние надежды или иллюзии, которые ещё хоть как - то
подпитывали нас. Рыбалка, к которой мы так тщательно готовились, не удалась,
тем более ледовая для нас в этом сезоне, была последней.

- Я не камикадзе! - возразил он, попытавшемуся что-то сказать, Толику.

- Страшно мне мужики иду, а у самого сердце замирает, - признался он. - Да и чайки не с проста летают, воду видно чуют, проводил он взглядом пролетевшую птицу. В точности такие же ощущения испытывали и мы, что и говорить лёд стал тоньше, а берег дальше и в душе с каждым шагом всё сильней и противней ныло.

В начале я даже и не понял, что произошло, Толян, в безмолвном крике открыв рот, тыкал пальцем в глубь разлива, сторону фарватера.

- Базар! - наконец выдохнул он.

- Не может быть! - не поверил я. Откуда он здесь в этой глуши, мы ж не слепые, если б он и был, то мы давно б заметили его.

- Да вот же он, смотрите! - ликовал Толян, - действительно присмотревшись, мы увидели метров пятьсот от себя полнокровный рыбацкий базар. Около сотни людей сидели, ходили, сверлили лунки, делали взмахи руками, наверно вытаскивая рыбу из по до льда. Действительно радоваться было чему ведь где базар, то есть скопившаяся в одном месте группа рыбаков, там вероятней всего и найденный ими рыбий косяк. Хотя иногда бывало и наоборот, собирается вместе народ, просто так от рыбацкой безнадёги, да от делать нечего байки травит, ведь вместе веселей, как-то неудачу переживать. Но тут было всё
по-иному, базар казался очень активным.

- Стаю наверно гоняют, - выразил общую мысль Толян.*

- Какая ещё стая, заманиха всё это! - не выдержал Макс.

- Чувствую не чистое тут дело ребята, уходить нам надо и как можно скорей, понизив голос, сказал он совершенно серьёзно.

Толян долго смотрел на Макса, очевидно делая, какие - то выводы и не отводя глаз от невидимой точки, над его головой вдруг коротко бросил мне.

- Олег ты со мной? Куда?! - тоскливо спросил я.

- Туда за рыбой - перевёл он взгляд в сторону базара.

Зная Толика много лет и о его порой детском упрямстве я понял, что в нашей компашки назревает скандал.

- Ты хоть под ноги себе смотрел? - устало спросил его Макс.

Я тоже с интересом посмотрел себе под ноги. В нескольких метрах от меня толщиной всего в один палец, петляя, уходила в даль еле заметная трещина, такую же трещину только чуть шире мы пересекли ранним утром у самого берега. Но там всё-таки берег, где, если что тебя увидят и смогут помочь. «А тут…?!».

- Да и рыбачки, какие - то странные, извиваются, словно тени на стене, -

добавил Макс, прервав мои невесёлые мысли.

- Я присмотрелся внимательнее, фигурки рыбаков как-то странно, неестественно вытянулись, превращаясь в дрожащих в разогретом апрельском воздухе исполинов.Ещё, какое - то мгновенье и видение пропало и лишь только низко нависшее солнце, безжалостно поливало своими лучами, тёмные, безжизненные волжские просторы.

- Ну что ж нам пора, представление закончено, - сказал Максим, собираясь обратно. Неожиданно ветер усилился и вслед за ним,
сухой треск с завершившимся раскатистым звуком «Бум», пронёсся мимо нас. Теперь в немом крике застыл я. Трещина, проходившая прямо у наших ног, медленно разъезжалась, на глазах становясь всё шире и шире. Не в силах отвести глаза мы зачарованно смотрели на появившуюся чёрную полосу волжской воды.

- Льдину колонуло, бежим мужики!!! - сверкая глазами, вдруг дико заорал Толян. Ретироваться в таком темпе, то и дело, уклоняясь от подозрительных пятен на льду, в каждом из которых чудилась промоина, да в полной амуниции рыбака, мне не приходилось ещё никогда. Казалось что, Волга, разгневавшись, на возмутителей её спокойствия, вздыбилась, и отдалённый гул рвущихся льдов
преследует нас со всех сторон.

- Только б от берега не отрезало, - колотушкой громыхало в
разгорячённом мозгу, и только вплотную приблизившись к берегу, мы смогли «перевести дух».

- Вот и ладушки! Будет что вспомнить, - радовался чему-то Толян,
трясущейся рукой смахивая пот со лба. Но, несмотря на наступившее всеобщее облегчение, мне было не до веселья. Вспомнилось почему-то, как мы долго уговаривали, Максима, поехать с нами, и как согласился он лишь перед самым нашим отъездом. А если бы этого не случилось, страшно даже подумать потряс я головой. МЧС ко всем не приставишь, и болтались мы б на льдине, по волжским просторам покуда она окончательно не рассыпалась. Всего лишь несколько шагов отделяло нас от такого исхода событий. И скорее всего, если бы не Максим, я поддался влиянию Толика.

На берегу мы встретили старого знакомого, Михееча, местного жителя и рыбака.

- Вот сижу, бедолаг, высматриваю, - кивнул он на полевой бинокль, висевший у него на груди. Сколько знали мы, Старика, но в последние ледовые денёчки он как часовой на своём посту, неизменно находился на берегу, неся свою добровольную вахту. И говорят, что действительно помог многим. Старик с интересом слушал нас, склонив на плечо голову. Потом тихо сказал.

- Бес с вами заигрывал, мужики к себе манил.

- Нехристи среди вас есть, кто крест не носит?! сдвинул он брови - мы
удивлённо уставились друг на друга, как-то этот вопрос не возникал между нами
раньше.

- В середине шестидесятых, - неспешно продолжил он - чуть целая бригада под лёд не ушла, сети «запоздалые», на дальняке они снимали, и спасло их то, что один у них не дотерпел, в село опохмелятся, пошёл.
Отошел немного, оглянулся, а его дружки уже руками машут, на помощь зовут. Так
после этого тот пьянчужка обет Боженьки дал, что капли в рот не возьмёт, и
слово то своё сдержал, говорят, что перед смертью даже монахом стал. Так вот
рассказывали они, что перед тем как льдине отколоться видели, как дух этот не
чистый на той стороне над самой полыньёй витал в виде деревеньки, да бережка
ближнего. Трещинка то у них пошире вашей тогда была. Вроде и люди бывалые, а слюбопытничали, сунулись на ту сторону. А теперь сами посудите, откуда ж посреди воды деревеньки то взяться? - с укором взглянул он на нас.

- Так что радуйтесь, помыслил о вас Боженька мужики - вздохнул Михеич шумно.

Через неделю мне позвонили, кто-то на том конце провода усиленно сопел, не решаясь начать разговор. Наконец голос, Толяна, со вздохом выдавил.

- Решился я Олежка

- На что? - не понял я.

- Крестится, решился, ты не со мной? - спросил он меня застенчиво.

Примечание:

т.е. движутся вслед плывущей по до льдом рыбьей стаи, преследуя её.*