Вы здесь

Христианство – не система запретов

Бесконечные посты и соблюдение целого списка запретов – часто кажется, что именно из этого состоит жизнь христианина. Понять, какая связь между дорогой к Богу и бесконечными отказами себе в маленьких радостях жизни, довольно непросто. Мы встретились с настоятелем Архиерейского подворья- храма в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали» г. Саратова игуменом Нектарием (Морозовым) и получили ответы на вопросы о тех сторонах церковной жизни, которые очень часто вызывают недоумение.

– Отец Нектарий, всем известно, что в жизни православного христианина есть немало разного рода запретов. Как это уживается с понятием христианской свободы, и главное – ради чего все эти «нельзя», зачем они нужны?

– Дело в том, что когда говорят о церковной жизни как о системе неких запретов – это всегда бывает ошибкой внешнего наблюдателя. Он видит что-то извне, но не может вникнуть в суть того явления, которое рассматривает. В христианстве нет запретов как таковых, ни об одной евангельской заповеди, ни об одном церковном правиле или каноне нельзя сказать, что они носят характер запрета. Все люди в мире не обязаны быть христианами, у каждого есть свобода выбора – становиться христианином, входить в Церковь или нет. Но даже если человек начинает жить церковной жизнью, его никто не может заставить определенное количество раз в год причащаться и исповедоваться, как, например, в дореволюционной России. Хотя и тогда это было правилом скорее административно-государственным, которое вовсе не отражает сущности самого явления Церкви. Христианство имеет своей целью дать человеку возможность непосредственного общения с Богом и единения с ним. Но последнее достигается не исполнением каких-то формальных правил и предписаний. Внутренний путь человека к Богу всегда очень длительный, трудный и подчас мучительный.

– Почему вы называете путь к Богу мучительным?

– Потому что у Бога нет препятствий для общения с нами, а препятствия есть только в жизни самого человека. Это грехи, страсти, которые есть у каждого из нас. И получается, что каждый раз, когда человек пытается приблизиться к Богу, он спотыкается на том или ином грехе, страсти. И тогда появляется понимание – для того чтобы идти дальше, надо от чего-то в себе отказаться, а это всегда непросто. А иногда такого понимания нет, и тогда человек годами бьется, стоит на одном месте. В то же время в истории Церкви есть множество примеров жизни людей, которые достигли возможного для человека совершенства и оставили нам в своих творениях опыт святой, подвижнической жизни. Но это опять же не свод каких-то правил и запретов, а свидетельство о том, как приходили к Богу они.

– То есть речь идет не о запретах, а скорее о неких рекомендациях?

– Люди, описавшие для нас свой опыт, были очень разными по темпераменту, по личным характеристикам и часто были друг на друга не похожи, но в то же время они были абсолютно согласны друг с другом в главном. И если взять творения святых отцов, то мы увидим, что каждый говорил практически то же, что и другой. Не потому, что они основывались на опыте друг друга, а потому, что путь к Богу в целом один и тот же. И опыт святых отцов лег в основу тех правил, которых придерживается Православная Церковь. Она их не навязывает, а именно предлагает человеку, в нее входящему, как некий наиболее удобный и совершенный путь к Богу. Дело в том, что Церковь именуется матерью по отношению к человеку. Естественно, что в детском возрасте родители обязательно устанавливают для ребенка правила, которым ему приходится следовать, – нельзя бегать босиком по лужам, поворачивать кран на газовой плите и др. Ребенку эти правила могут показаться совсем неочевидными, их важность понятна лишь из опыта. Также и Церковь заботится о каждом своем чаде. И есть правила, которые кажутся вначале непонятными, но за которые впоследствии человек благодарен. Это касается и постов в среду и пятницу, и тех многодневных постов в церковной жизни, которых четыре в году.

– А поясните, пожалуйста, в чем смысл такого частого отказа от привычной пищи? Когда человек узнает, что кроме Рождественского и Великого постов есть и два летних многодневных поста, Петровский и Успенский, то часто бывает очень удивлен.

– Дело в том, что святые отцы всегда считали пост началом добродетельной христианской жизни.

– ?

– Почему? В чем заключается сущность любого искушения, которое влечет за собой либо грехопадение, либо наоборот приобретение некоего опыта стояния в добре и верности Богу? Человек всегда искушается чем-то, что ему бывает приятно, что предлагается его воображению в качестве наслаждения. На одной чаше весов лежит заповедь Божия, возможность сохранить верность Богу в чем-то малом, а может, и великом, а на другой – удовольствие, которое человек хочет получить. Оно может быть очень различным, потому что накричать на кого-то, на кого ты зол, – это тоже удовольствие. И оказывается, для того чтобы остаться верным Богу, нужно себя заставить отказаться от этого наслаждения. А пост – это некий фундамент, приобретение самого первого и самого простого навыка отказа от чего-либо. Человек, как правило, любит есть определенные виды пищи и так, чтобы его ничто не связывало и не ограничивало. А пост дает первый опыт отказа от удовольствия. Пережив такой опыт, можно идти дальше. Как правило, люди, которые не могли держать пост, не могли исполнить и какую-то другую заповедь. Но, конечно, и в посте нужно рассуждение. Когда женщина ждет ребенка или кормит только родившегося младенца, ее плоть и так удручена, и нет необходимости ограничивать ее дополнительно.

– Со стороны человеку видится огромное количество запретов, и складывается мнение, что быть православным можно только в монастыре. А в миру либо невозможно, либо ну очень сложно и непонятно, ради чего?

– Есть одна замечательная книга Грэма Грина «Конец одного романа». Там есть такой эпизод: умирает главная героиня, женщина, чудесным образом обратившаяся к Богу. И человек, который ее любил, читает уже после смерти ее дневник и узнает, какие перемены произошли в ее жизни. И он бунтует против Бога, говорит: «Господи, я боюсь полюбить Тебя так, как полюбила она, потому что если полюбить – надо умереть, а я еще хочу жить». Приблизительно то же непонимание звучит и в вопросе. Почему-то людям порой кажется, что для того, чтобы быть с Богом, надо умереть, а человек может жить с Богом. Суть не в том, чтобы возложить на себя неудобоносимое иго тяжелых запретов, а в другом. Надо начать стремиться к Богу, а там уже сама совесть будет подсказывать на этом пути человеку, от чего ему надо отказаться. Вот пример. Есть очень распространенный вопрос: можно ли православному человеку смотреть кино? На него есть несколько уровней ответов. Смотреть фильмы, наполняющие душу грязью и нечистотой, однозначно нельзя. Но это все равно дело личного выбора, только совесть может подсказать. А можно ли смотреть фильмы, которые не повредят душе? Можно. Но, если на этот просмотр уходит много времени, что не позволяет прочитать молитвенное правило и не оставляет времени для попечения о своей душе, то, наверное, тоже не стоит. Но опять же никто не может сказать: нельзя. Человек сам понимает, что ему необходимо, а что нет. Или можно ли читать поэзию? Конечно, да. Но человек может сам прийти к такому внутреннему состоянию, когда для него всю поэзию заменит Псалтирь, а может и не прийти. У каждого свой путь постепенного возрастания.

– Получается, запретить может только совесть, а выполнять чисто механически запрет не имеет смысла?

– Не совсем. Хотя внешне выполняемый запрет, конечно, не даст человеку положения сына по отношению к Богу и даже наемника, а скорее – лишь положение раба. Надо отметить, что человек спасается в трех устроениях – раба, когда он просто боится наказания, наемника, который ищет награды и поэтому что-то делает, а от чего-то отказывается, и в устроении сына, который делает что-либо только из любви к своему небесному Отцу. В Ветхом Завете есть заповедь «око за око, зуб за зуб», которая уже неприменима в полной мере в христианстве. Если бы не было этой заповеди, то люди, которые жили в древнем страшном мире, убивали бы друг друга, ничем не смущаясь. Когда они поняли, что за неким действием следует противодействие, то они вынуждены были пересмотреть прежние порядки. Человек, живущий в современном мире, тоже может иметь самые различные устремления и желания. И любой закон, даже несовершенный, сдерживает и ограничивает людей в их худших устремлениях.

– Запреты социальные как раз понятны, они обеспечивают безопасность. А вот многие законы церковной жизни человеку, живущему вне Церкви, но тем не менее присматривающемуся к ней с интересом, очень трудно объяснить.

– Но они на самом деле и не должны быть понятны человеку, живущему вне Церкви. Они обретают смысл только внутри церковной жизни. Например, в спорте есть свои принципы, которых нужно придерживаться, чтобы добиться результата. Но кроме самого спортсмена его режим дня больше никому не нужно соблюдать. Также и здесь. Нет особого смысла поститься человеку, который не считает себя христианином и не ходит в храм.

– Порой кажется, что можно было бы попробовать приобщиться к церковной жизни. Но возникают разного рода сомнения. Ведь жизнь на самом деле вся уже «напичкана» тем, что несовместимо с христианской жизнью. Соответственно появляются выводы: это не для меня. Так зачем пытаться сломать то, что изменить уже кажется невозможным?

– Но когда человек нарушает запрет, у него же за спиной не стоит батюшка, который следит за ним. Об этом нарушении священник или Церковь могут узнать только в одном случае – если человек решит прийти на исповедь и рассказать. А это произойдет только тогда, если будет уязвлена совесть и сердце подскажет человеку, что он сделал нечто нехорошее. И люди на самом деле боятся, что если они придут в храм, то голос их совести окажется проясненным, и они его там услышат. Вы знаете, почему очень многие, особенно журналисты, говорят и пишут о Церкви с такой поразительной страстностью? По той же причине, по которой так странно проявляют свои чувства по отношению к девочкам мальчики. Они этих чувств стесняются, боятся. И порою их внутренней культуры недостаточно для того, чтобы понять, как эта симпатия должна проявляться. И потому они дергают девочек за косички и ставят им подножки. Так же и журналисты, которые порой злобно пишут о Церкви, на самом деле ее любят. Но их внутренней душевной культуры хватает ровно на столько. И они тоже боятся своего чувства к Церкви. Потому что если дать ему свободу, то придется перевернуть всю свою жизнь, придется пойти против себя войной. И если человек не делает шаг навстречу Церкви, он боится не запретов, которые ему якобы будут навязаны, а боится в первую очередь себя. Просто очень сложно рассмотреть это и самому себе в этом признаться.

Беседовала
Анастасия КРАСНОВА