Этюд в золотисто небесных тонах...

      Вспоминаю далекое детство. Рано утром мать будила меня в школу:
- Серенький, просыпайся, пора вставать.

     Еще спящий я плелся в ванную комнату. Открывал на всю кран с водой и, не просыпаясь, садился за дверью. Там у стены рядом с теплой батареей стояла колченогая табуретка. Висели какие-то старые, ненужные вещи. За ними я и прятался - рядом с небольшой трещиной в стене. Шумела вода, наполняя ванну, по стенам и потолку играли светлые блики, а я на старой табуретке уносился в волшебный мир полусна, полуяви. Шум воды из-под крана становился тихим прибоем моря, водопадом, течением реки. В нем слышались крики чаек, шелест парусов и полет бригантин. Блики на потолке и стенах расплывались ласковым солнцем и мягкими незнакомыми песками.

     Из-за двери доносились приглушенные голоса родителей. Пахло пирогами, новым годом, мандарином под подушкой и настоящей елкой. Мандарин под подушкой! За всю жизнь я не помню лучшего подарка. Запах дома, и чего-то еще - очень хорошего. А я летел дальше - в волшебную страну эльфов и гномов, дедов морозов и снегурочек, ученых котов и спящих красавиц, царевен и царевичей.

     Все знали об этой причуде и минут двадцать меня никто не трогал. Потом мать находила меня, как будто бы в первый раз, будила и направляла по назначению. Прошло время. Я стал более чем взрослым и почти седым. Но привычка - рано утром включить воду в ванной, присесть на ее край и закрыть глаза - осталась на всю жизнь.

     Все изменилось! Котов ограбила братва, носит их цепи на бычьих шеях. Спящих красавиц разбудили поцелуями иноземные принцы. Изумруды и бриллианты от белок царевны носят с удовольствием. Снегурочка просто не может родиться - климат поменялся. А эльфов и гномов можно рано утром встретить у пивной палатки, правда небритых и в компании с дедом морозом. Царь Салтан? Ну о нем вы сами все знаете.

     Иногда я прихожу в свой старый дом. Волоча за собой тяжелые мокрые от греха крылья, поднимаюсь на третий этаж. Давно уже нет старой табуретки. Трещина в стене заложена заморской плиткой, блики воды и света не отражаются в ней. Я хочу, ломая ногти, сорвать эту плитку, этот фальшивый нарисованный очаг в сказке про Буратино. Найти такую родную трещину. Срывая кожу - темное оперение греха - войти в старую ванную комнату, включить воду, закрыть глаза и присесть на этой табуретке. Отогреться у батареи, просушить крылья. Потом расправить их - тяжелые, непослушные, тусклые. Взлететь как можно выше и, сбросив это оперение, рухнуть вниз. Пройти по земле шрамом, рваной раной, трещиной. Крылья надломятся в вышине, распадутся на перья, освещенные светом и стрелами, ринуться за мной. Сдирая окалину греха, вонзятся в эту рану и прорастут чудными розами, тридцатью и еще тремя, а их стебли потянуться терновыми телами снова вверх: к Небу.

     Зачем я все это вам рассказал? Сам не понимаю. Просто маленький мальчик в полусне на ощупь бредет по темному коридору к полоске света из-под двери. Ищет старую табуретку, крестообразную трещинку в стене. В ней живет его детство и никогда не умирает Любовь.

     Есть еще одно место на земле, где хранится детство - это храм. Здесь рады всем: эльфам и гномам, красавицам и чудовищам, даже бандитам в цепях и ученым котам. Захаживают иногда и цари. Стою здесь и я! До безобразия, до уродства искаженный образ Его. Рядом Он. В полумраке храма ласково треплет меня по волосам:
- Сережа, вставай, просыпайся. Пора! Я люблю тебя, мой хороший! Вставай, иди и ничего не бойся. Я с тобой всегда. Во веки веков...

     P.S. У каждого свои шрамы, трещины, рваные раны. Просто маленький мальчик полусонный бредет по темному коридору. В страну, где всегда улыбается детство и никогда не умирала Любовь. К вам, ко всем. Просыпайтесь, вставайте, пора!