Не в болезнях, горе, бедах.
Русь тревожная живет!
Мы забыли о победах,
Встань плечом к плечу народ!
Что мы — нехристи какие?
Басурманское жулье?
Мы же можем, мы же в силе!
Мы не впали в забытье.
И не стоит Вам стараться.
На блесну нас не купить,
За Россию будем драться!
Здесь, наш Дом. И здесь нам жить!
Рассвет по сиреневому небу лепестками роз рассыпал облака. Легкий свежий ветер осторожно будил еще дремлющую траву. Птицы радостным пением встречали новый день. Редкими заплатами светились окна большого дома.
Мария быстро вышла из подъезда и отправилась на работу. С тех пор, как ее взяли садовником, небольшой сквер, в котором располагалось учреждение, неузнаваемо преобразился. Диковинные деревья, различные кустарники и множество цветов украсили его. Мария спешила напоить землю живительной влагой до наступления жары, и все ее зеленые друзья с благодарностью отзывались на заботу о них. Вокруг здания все цвело и благоухало.
Отрешенному духу легко бытие открывать,
И слова на гончарном кругу расплавляя до глины,
Обжигать их до формы любой и от круга срывать,
Точно время пришло, притяжение времени скинув.
Так рождается древо из семени в плодной земле,
И, расправив одежду листвы, напитается соком,
День играет тенями прозрачными тысячу лет,
Задевая прохожих случайных порой ненароком.
И было небо недоступно
И высоко, как никогда.
К.Бальмонт
Птенцы упавшего гнезда,
Хромая, разошлись по свету,
С собою взяв по тонкой ветке —
Напоминание родства.
И было небо недоступно
И высоко, как никогда.
Пути дробятся на распутья,
Дороги вьются в никуда.
Половодье. Половодье.
Всюду талая вода.
Мужик смотрит исподлобья —
Нет дороги никуда.
Где же пойма? Вот так Волга
Широка и глубока!
Мужику придется долго
Отлежать свои бока.
Ни под горку, ни по броду
Не гремит пуста бадья.
Там, где пешему нет ходу,
Проплывет одна ладья.
Укротит нас половодье.
Гаснет страсть, слеза найдет.
Под водою все угодье
К покаянью подведет.
Иногда встречаются люди, очень милые и улыбчивые, внутренне похожие на бабочку, бьющуюся о стекло. Или птицу... Когда говоришь с такими, невозможно отделаться от ощущения непроницаемости их сознания — отсутствия, принципиальной невозможности общения.
Встретиться с таким человеком сложно потому, что луч сердечного проникновения скользит по поверхности его сознания, не имея возможности войти внутрь. Хочется открыть дверь, окно, и выпустить пленника из стеклянной тюрьмы. Хочется быть хотя бы услышанным не сквозь стекло, без искажений.
Наверное, нечто подобное чувствовал герой сказки Гофмана «Золотой горшок», когда оказался внутри стеклянной банки, допустив оплошность — посадив кляксу на волшебный пергамент. Вот как Гофман описывает состояние своего Ансельма: «пусть твоё живое воображение заключит тебя, ради меня и Ансельма, на несколько мгновений в стекло. Ослепительный блеск плотно облекает тебя; все предметы кругом кажутся тебе освещёнными и окружёнными лучистыми радужными красками; все дрожит, колеблется и грохочет в сиянии, — ты неподвижно плаваешь как бы в замёрзшем эфире, который сдавливает тебя, так что напрасно дух повелевает мёртвому телу.
Птицами — рождаются, ангелами — становятся. Некоторые птицы дорастают до ангелов, как и некоторые люди. Поэты могут видеть затейливые стайки птиц и ангелов, летящих куда-то вместе.
Птицы — это такие люди, которые не совсем люди, потому что у них — крылья. Если птицу принуждать к человеческой жизни, лишая её права на полёт, птица погибнет.
Люди мечтают о крыльях, а птицы — летают. Они — словно переходный вид от людей к ангелам. Животное начало в птицах столь слабо, что их нельзя приручить с помощью корма. Животное дорожит больше всего кормом, птица же больше дорожит крыльями.
Полёт роднит птиц и ангелов, но птица больше зависит от полёта. Птица — пленница своих крыльев.
Отец Небесный, зная нужды,
Благословляет труд земной.
Отбросив плоть свою однажды,
Мы возвратимся на покой.
Но, вспоминая час последний,
Живём сейчас в заботах дня:
В поту, в забавах безмятежных —
За всё Христа благодаря.
И если вдруг земная радость
Соединится с Неземной,
Её невидимая благость
Преобразит тебя собой.
И юность вечная нагрянет
И обретёшь в душе покой.
Нехорошее дело
Гнать себя самого,
Но и ждать надоело
Неизвестно чего.
Тишина за балконом
Порвалась на куски.
Мой цветок из вазона
Обронил лепестки.
Будто в стареньком клубе,
Дни-ромашки летят.
В точке «любит-не-любит»
Растворяется взгляд.
В первую неделю Великого поста произошло с Ларисой следующее. Вторник, бежит она по улице, спешит, ног под собой не чуя, надо все успеть! Разгар рабочего дня, на остановке толпа людей ожидает автобуса. И неожиданно видит Лариса спящего мужчину лет шестидесяти, полулежащего на снегу, привалившегося к киоску. А рядом с ним, любопытствуя, разгуливает другой мужчина в спортивной одежде с собакой на поводке. «Да, история обычная, алкоголик перепил и средь бела дня заснул на улице. Ну, ничего — ничего, народу на улице много, что-нибудь придумают, подберут», — размышляет Лариса.
Нам оставил Господь
Лишь Одно —
Покаяние...
Через ужасы жизни
И море измен...
Нам оставил Господь
До Любви
Расстояние
Через муку
Креста
В океане подмен...
Кто-то хочет по-легкому
Жизнь разбазаривать,
Кто-то хочет по-крупному
Счастье срубить...
Какие уроки нашему времени дает история четвертого Вселенского Собора?
Читая жития святых, естественно и правильно испытывать некоторый страх. Почему? Открывая Четьи Минеи, мы узнаем о тех, кто будет судить нас. «Разве вы не знаете, — говорит апостол Павел, — что святые будут судить мир?» (1 Кор. 6:2). Странно, скажет кто-то. Ведь из Писания мы знаем также, что Судья мира — Бог (см. Евр. 12:23; Пс. 74:8). Что же имел в виду святой Павел?
Очевидно, праведники будут судить не прямо, но фактом своего жития. Каждый из них родился в том же поколении, что и миллионы других людей, воспитывался и рос в равных с ними условиях, но — его внутренняя жизнь оказалась совершенно иной. «Почему мы с тобой жили на одной улице (или в одном городе), но я полюбил Христа, а ты нет?» — приблизительно так спросят нас эти неведомые обличители. В этом смысле любая страна, в которой вспыхнул огонь христианства и не потух, в каждом поколении имеет таких молчаливых, но грозных судей. И на нашей земле Господь щедро рассыпал семена, давшие праведные всходы во всех столетиях трагичной и до сих пор окончательно не осмысленной истории. Кто же будет судить наш век? Не знаю. Они, несомненно, есть, эти сегодняшние святые, но мир не узнает их, как когда-то не узнал и Самого Христа.
16 апреля 2015 года в Киеве застрелен
журналист ОЛЕСЬ БУЗИНА
Эх мужик, мужик!
Дерзкий и прямой
Я к тебе привык,
ты — товарищ мой
Лично знать тебя
чести не имел
Но имея честь —
очень бы хотел.
Бежим по дорожке: Венечка, муж и я. Вернее, бежит Венечка, а мы следом идём. Первая весенняя прогулка к лесу. Пыль взметается из-под лапок, но она ещё сомневается в себе, не смеет насыщать собой всё пространство, разбуженное ногами и лапками.
Радость бегает по телу Венечки туда-сюда: от ушка к ушку, от глазика к глазику, от носика к хвостику.
— Эй, мир, я иду тебя познавать!
Вот первый цветочек — жёлтый, и Венечка уткнулся носом в него, как пчёлка. Нюхает, чем пахнет первый встреченный дружок. А вот ещё один — тоже жёлтенький, и его Венечка тщательно исследовал своим носом.
Но пора вперёд, там ждут, возможно, не только бабочки и птички, но и маленькие чихуахуашки... Веня любит встречи.
За два года, которые Ве живёт с нами, он переформатировал нас под себя — улучшил, одобрил, осчастливил, оВЕселил. Он всё вокруг себя превращает в исполненное счастьем своё подобие. Кажется, что и камушки рады, что бегут по ним крохотные лапки, и дорога, и травка.
Повернули налево, здесь земля ещё влажная... Нет, лапкам неудобно. Рано. Возвращаемся назад.
Скучно и одиноко
В тихом раю домашнем.
Мирно свернулись в кокон
Прошлое с настоящим.
Это случилось рано,
Как пассажирский скорый,
Как силуэт тумана
Из-за рассветной шторы.
Матовый луч рассеял
Тени изящный выгиб.
Стали ещё острее
Строки вчерашней книги.
Слово приходит готовым. Оно, словно конь, запряжённый и осёдланный кем-то неведомым. Не мной оно приручено, но бежит ко мне, чтобы потом убежать в жизнь. Я для него — дверь, ворота в мир людей.
Дух захватывает — тайна приоткрывается: тайна общения со словом.
Слова — они живые. ЖИВЫЕ!
Слова и смыслы. Потому поэзия — наша видовая цель, прав Бродский. Поэзия не в смысле рифмоплётства, а в смысле слышания Слова. Поэтом делает человека Слово, а не рифмы. Слово — Пастух всех слов.
А где-то есть и радуга и свет,
И тайна, что томит теплом надежды,
А хватит ли любви на этот век?
А подорожник все такой, как прежде.
Здесь под ногами жухлая трава,
И пастухом записан милый сердцу,
Семь лет идет по городам молва,
А я наощупь прохожу сквозь дверцу.
И плач Рахили громом прозвучит,
Оплакивать любовь привычно миру,
Там женщина о вечности молчит,
Здесь приготовили глухим секиру.
Служил я тогда в Александро-Невском Соборе. Подходит ко мне в храме мужчина и говорит: «Можно с Вами поговорить?» Киваю. Сели мы на лавку, и он начал: «Я в Афгане служил, хочу рассказать, как живым вернулся. Шли мы группой по приказу, далеко зашли, проходили через одну узкую долинку в горах, и нарвались на засаду. Мы назад, а оттуда тоже огонь.
В общем, попали. Мышеловка. Заняли круговую оборону, давай отстреливаться. Само собой, с базой связались, доложили, вертушки к нам полетели. А место узкое, кругом горы. Мы пока отбиваемся, ждем наших. Прилетели вертушки, давай снижаться, а по ним со всех высот такой ураганный огонь открыли, что они еле успели обратно подняться. Понятно стало, снижаться им без шансов. Ну, помогли нам ребята, как могли, а когда боезапас расстреляли, улетели.
В связи с поступающими в адрес различных церковных учреждений обращениями, касающимися предстоящего Всеправославного Собора, официальный сайт Русской Православной Церкви публикует официальное разъяснение Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата.
Святой и Великий Собор Православной Церкви, проведение которого на острове Крит запланировано на период с 18 по 27 июня 2016 года, не будет обсуждать догматических вопросов, которые уже обсуждены Вселенскими Соборами. Созыв Всеправославного Собора не связан и с влиянием тех или иных политических сил или общемировых процессов, поскольку его подготовка, продолжающаяся с 1961 года, началась и развивалась в совсем иных исторических и политических условиях.
В связи с поступающими в адрес различных синодальных учреждений обращениями по поводу состоявшейся 12 февраля 2016 года в Гаване встречи Патриарха Московского и всея Руси Кирилла с Папой Римским Франциском официальный сайт Русской Православной Церкви публикует разъяснение Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата.
Главной причиной встречи послужила необходимость безотлагательно обсудить трагическую ситуацию, связанную с преследованием христиан в ряде регионов мира, в первую очередь на Ближнем Востоке, где они сегодня подвергаются настоящему геноциду. Находится под угрозой само существование христианства там, где когда-то появилась Церковь Христова, где проповедовал Сам Господь и Его святые ученики. Христиане массово истребляются, изгоняются из своих домов, разрушаются древние святыни, оскверняются храмы и монастыри. По данным международных организаций, каждые пять минут в мире убивают христианина. За сутки — около трехсот человек, более 100 тысяч в год. Сегодня на христиан обрушились такие гонения, каких не было никогда. В Ираке проживало полтора миллиона христиан — осталось 150 тысяч; в Сирии из двух миллионов христиан осталось 500 тысяч. В Ливии христиан практически не осталось. В Нигерии зверствуют радикалы-фундаменталисты, убивая христиан, вырезая целые селения. То же самое происходит в Пакистане, в Афганистане, и при этом христиане не получают никакой защиты.
Столь ужасающая ситуация стала причиной того, что Архиерейский Собор Русской Православной Церкви единодушно принял решение о срочной необходимости приложить все возможные усилия для противодействия силам зла, жертвами которого становятся многие тысячи христиан (Постановления, п. 9).
