Фантастика и киберпанк

Отрывок.

Тишину нарушало тихое жужжание плазменных генераторов. Площадка для запуска межзвёздных ракет пульсировала перед посадкой очередного шаттла. Люди ждали возвращения прошлого. Капсулу запустили по договорённости с Советом Хранителей путей из глубины Большой Спирали, разогнав до второй космической скорости.  Солнечная сторона Луны, застроенная ангарами для хранения отработавших модулей межзвёздных кораблей, была готова принять капсулу из прошлого, облетевшую видимое время по краю вселенной. Те из пиратов и покорителей далеких галактик, кому она попадалась на пути, уклонялись от контакта. Все ждали момента, когда прошлое будет стерто окончательно. 

- Как проходит реакция? – спросила Зара, заходя в лабораторию орбитальной станции, опоясывающей Сатурналию, шестую планету от солнца, сетью исследовательских спутников, оборудованных стабилизаторами гравитационных волн.

- Нестабильно, - мрачно буркнул Марк, - мы заметили плохую тенденцию. При попадании в магнитное поле Сатурналии хвосты плазмы изменяют свои траектории и мы не можем предсказать их поведение.

- А как же данные со спутников?

- Они фиксируют аналогичную реакцию.

- Но ведь раньше мы не наблюдали подобные явления, - заметила Зара.

- Да, до того, как запустили коллайдер.

- Ты связываешь это с запуском?

Радек кидал листья в пенящиеся волны реки, размышляя о времени. В этих краях давно не происходило никаких привычных для человека событий. Ледяные берега с голубоватым снегом, собранным в белые стога, размывали границу между водой и землей. Казалось, здесь хранились печати времени. Никто не забредал сюда даже случайно. Новорожденный ветер испускал со свистом первый вздох, разгоняясь до урагана, и устремлялся в привычные человеку пространства. Все, казавшееся правильным там, в городах и селениях мира, было лишь семенем здесь. Самых разных размеров, семена цеплялись за течение, исчезая за первой излучиной горной реки. Только Радек знал их будущий цвет и вкус. Он любил наблюдать, как они, оказавшись в холодных хрустальных водах, уплывают за поворот, не сталкиваясь друг с другом.

         Был вечер, какой часто приносит грусть в маленьких провинциальных городках. Жара, стоявшая весь день, уже отступила, и далекие звезды тихо мерцали над горизонтом, обозначая глубину разлетающейся по спирали вселенной. Улицы пустели, дневная суета отступала, а маленькие уютные ресторанчики наполнялись привычными для приморских городков разговорами. Клаксоны автомобилей то заполняли городское пространство шумом, то замолкали, а особый вечерний шум, похожий на гомон чеканящих всплески волн, наполнял окружающее пространство.

Галка открыла следующую страницу и начала читать вслух.

«Время тянется очень медленно. Мы пытались открыть шлюз, но привод не работает, а механических рычагов нет. Галя плачет, я пытаюсь ее успокоить. Поймали слабый радиосигнал, нас успокаивают, обещают скоро прийти на помощь, говорят о повышении радиации. Значит, что-то случилось с реактором. Главное, не терять надежду».

Казалось, тишина оглушала. Вязкий песок, застывший волнистыми завитками, впервые за сотни лет вздымался легкими облаками под каменные своды массивной пирамиды, построенной в честь первой династии даривших иллюзии. По длинному коридору власти шёл человек в белой тоге патриция. Кожаные сандалии сверкали металлическими застежками, а стянутый на седой голове пояс мудрости давно не казался тугим познавшему горечь. 

-    Трианон! - боковая панель плавно отъехала в сторону и навстречу идущему выступил мужчина в кожаном чёрном комбинезоне. Серебристые волосы ниспадали на крепкие плечи, а руки сложились в привычный жест - приветствие посвящённых, - ты пришёл! 

— Располагайтесь! Вы почти пришли, а любой путник заслуживает отдыха. Горячий травяной чай восстановит силы, а простой разговор вернет к жизни. Как же случилось, что вы проснулись?

— Будущее рождается в прошлом, настоящее всегда намекает на то, чего вроде бы еще не существует, но о чем вскользь упомянул какой-нибудь странный чудак, — Радек начал рассказ издалека, он всегда любил философствовать, — Историю передают из уст в уста, о будущем снимают многосерийные фильмы-проекции, размножая и копируя отдельные фрагменты на всех возможных носителях. И вот вопреки скептицизму и неверию становится очевидным, что будущее уже наступило.

Кара напряженно вслушивалась в ночную тишину. Ветер стих, а небо цвета индиго в желто-красных разводах от ионической плазмы, казалось, утратило глубину. Газоразрядная вышка службы беспроводного энергообеспечения почти потухла, и лишь слабое зеленоватое свечение на горизонте напоминало о существовании гигантской сети криптоновых станций. Она вспомнила, как любила вдыхать криптоновые пары в комнатах отдыха, оборудованных в каждом торговом центре. Теперь эти монстры из стеклобетона погрузились во мрак. Киберионы использовали их как складские помещения, куда со всех концов киберполиса перетаскивали старые генераторы той допотопной эпохи, когда прибыль толкала людей на самые невероятные безумства и притворства.

Жгучий песок, подхваченный ветром, танцевал над пустыней. Вереница людей в защитных костюмах медленно шагала на Восток. Как говорили странники, в пяти дневных переходах  от старой обсерватории находился действующий источник энергии. Там можно было подключиться к сети и обновить воспоминания, которые многим уже надоели. С тех пор, как планета HD 40307c выбрала технологический путь развития, отношения между людьми сводились лишь к поиску данных и передаче информации. Общение превратилось в надоедливую процедуру, через которую никто не хотел проходить. Но общество столкнулось на своем пути к виртуальному счастью с одним непреодолимым препятствием – нехватка энергии. Города-миллионники начали затухать в 2078 году от эры первого кибериона.

— Слушать ветер можно часами, — Странник всматривался в темное небо, выискивая ближайшее к земле скопление звезд — далекие плеяды, — но услышать звездный ветер можно только там, где трава достигает роста человека, а земля хранит осколки метеоритов. И только рядом с астроблемами — местами падения звездных камней.

— И много таких мест на земле?

— Много, просто их никто не замечает. Ходят, топчут, ругаются, а не видят главного.

— А теперь пойдемте дальше. За этими холмами находятся шахты. Попробуем пройти по заброшенным ходам в главную штольню. Ночью прошел дождь, так что там будет сыро.

— У меня есть плащ, — заметила девушка.

— Посмотрим, может, он и не понадобится.

С этими словами двинулись вперед. Действительно, прямо за холмом открылось небольшое одноэтажное строение, полуразвалившаяся крыша нависала над серыми бетонными плитами, поросшими мхом. Вход перегораживала большая паутина, отблескивая серебром в лучах солнца.

В то время, как трое путников пробирались к крепости, на другом конце континента жили и искали жизни люди. Пустыня Мохаве славилась среди кочевников скудной добычей. Обедневшие горожане, хлынувшие из городов после второй великой эпидемии и войны корпораций, разделившей мир на два враждующих лагеря — трансчеловечество и орды диких, лишенных пола и разума кочевников, сгинули в ее ненасытном чреве, оставив после себя тысячи сломанных ржавых машин и полупустых чемоданов, набитых никому не нужным мусором потребления. Обезумевшее от голода люди грабили полуистлевший скарб, пытаясь насытить горящее страхом нутро, но насыщения не наступало. На горизонте маячили силуэты черных всадников, их боялись все — от мала до велика, предпочитая прятаться в глубоких норах, вырытых еще первыми кочевниками на теле израненной Земли.

— Вы же знаете, что пресса — это карманная игрушка. Можно лгать друг другу, подмешивая яд в слова и заворачивая ложь в золотистые фантики. Но ложь целому народу требует промышленного масштаба производства и отлаженной логистической цепочки. А это все — человеческие кадры. Их нужно воспитать, вложить в головы новую модель миропонимания и минимизировать человеческое начало. А как же без этого? Только человек минимальный может тиражировать ложь с улыбкой праведника! Вот такая вот правда — эта пресса.

Макс понимал, что Путник говорит правду. Задолго до этой встречи он начал сомневаться в том, правильный ли выбрал путь, работая на «Магнум». Та часть исследований, в которой Макс принимал участие, только сейчас открылись ему во всей полноте угроз.

Глава 3

МЕРКАТОР ПУТНИКУ

Объект поставлен под наблюдние. Выйти на владельца пока не представляется возможным. Пытаюсь выйти на источник информации по наносимбиотам.

Если вы думаете, что все конфликты в мире происходят спонтанно, то вы глубоко ошибаетесь. Спонтанна только ваша реакция на заданную схему происходящего. Схемы конфликтов всегда типичны и рассчитаны на полное отстутствие понимания его причин. Если вам говорят, что поддаваться страстям можно, а иногда даже и необходимо, то поверьте, кто-то очень хитрый ведет вас проторенной дорожкой саморазрушения. Все мировые революции в своей основе базировались на банальном желании изменить существующий порядок вещей в сторону удолетворения самых примитивных желаний: комфорта, обильной еды и для особо утонченных натур — возможности крутить колесо истории в «справедливом» для них направлении.

Ровно за 25 лет до описываемых событий Странник, которого тогда звали Максом Робертсоном, устроился на работу в одну ничем не примечательную компанию под названием «Магнум», занимавшуюся разработками в сфере информационных технологий. С виду это была безобидная организация, в штате которой работали с десяток мирного вида айтишников, нейробиологов, пару барышень неопределенной профессиональной ориентации и обширными познаниями в парапсихологии, и пожилая дама, выполнявшая функции секретаря и связующего звена между загадочным владельцем бизнеса и коллективом. Среди разработок компании были и нейрокомпьютерные интерфейсы — системы, декодирующие сигналы мозга и преобразующие их в команды для внешних устройств. Но о том, что сигналы могут посылаться и в обратном направлениии: от внешних устройств в мозг, предпочитали умалчивать, так как работы в этом направлении велись непрерывно и под грифом полной секретности. Единственным заказчиком выступала загадочная частная корпорация, зарегистрированная на Каймановых островах.

Крепость погружалась в сумерки, но чем слабее становились лучи, тем сильнее вдалеке сиял камень могучих стен, вытесанных прямо в скалах каким-то неизвестным инструментом. Трое путников пытались добраться до ее массивных каменных ворот, находившихся за мостом и извилистой дорогой, разговаривая друг с другом.

— Что значит думать? — спросил тот, кто казался моложе. Его звали Горец.

— Собирать истину по крупицам. В нашем мире телеграфных столбов и глашатаев глупости истина запрятана в книги непрочитанных мудрецов. Разве что только те, кто не хочет смеяться с толпой и развешивать красивые картинки лжи у себя на заборах, будут искать запыленные тома неуслышанной правды. Она как глоток воды в раскаленных песках Мохаве.

Вечерело... Тьфу, что я несу! Как-то разнервничался я, понимаете? Не понимаете? Ну, постараюсь по порядку, постараюсь.

Был ясный сентябрьский день. Моя первая смена закончилась вполне штатно, без авралов, так что уже к часу дня я был свободен. Решив насладиться по-летнему солнечным и теплым днем, а заодно и потратить лишние калории (ну, или аппетит к обеду нагулять), я презрел транспорт и пошел домой пешком. Через парк. Вот тут-то, прямо в парке, это и произошло.

Я шел по тропинке вдоль пруда, бездумно глядя то на тихонько рябящую воду, то на лениво ворочающиеся в небе облака. Неожиданно меня окликнули:

— Молодой человек, простите, вы мне не поможете?

май 2012 г.

Одинокие шаги гулко раздавались в мрачном коридоре здания социальной защиты населения. От чего защищали в этом здании никто не знал. Но зато все без исключения посетители были уверены — из этого здания невозможно выйти, не получив необходимое извещение и прилагаемые к нему бумаги. Марта сидела в длинной очереди и так же как и остальные просители ожидала своего часа приёма. Внимательно вглядываясь в лица сидящих рядом людей, молодая тридцатилетняя женщина нетерпеливо постукивала каблуком по ножке стула. Приглушённые голоса напоминали шелест опавшей листвы и это шуршание порой вызывало в ней раздражение.

Брэд знал, что он лежит на кровати в комнатке с пустыми стенами. И что ему осталось всего восемь минут. Он даже слышал шаги и приглушенные голоса за стеной. Секундная стрелка громко отстукивала свой мерный ход. Тик-так-тик-так. У Брэда холодели пальцы. Семь минут. Шесть.

Кэтти кружилась в поле, усеянном ромашками. В новом платье она сама походила на цветок. Голубой колокольчик. Это платье ей сшила Лиз, перекроив старинное шелковое покрывало, доставшееся ей еще от бабушки. Голубой цвет так шёл маленькой Кэтти, однако она ходила в платье только в их большом поместье. Ведь считалось неприличным надевать платья или юбки, заплетать в косы банты или как-то иначе заявлять о том, что твой ребенок - девочка.

— Не могу я привыкнуть к этим вражьим сигаретам, — пробурчал Пётр, оборачиваясь к старику,  в лисьей шапке с опущенными ушами и овчинном тулупе. Старик сидел с закрытыми глазами, задрав голову к солнцу, он ничего не ответил Петру.

— Загораешь, старый, — хмыкнул Пётр, отворачиваясь, — я всю жизнь «Беломор» курил или свой самосад. Где его теперь достанешь?

— Тьфу, дерьмо трофейное! — выплюнул он сигарету. — Всё у немчуры какое-то слабохарактерное. Водка одеколоном воняет, сигареты  мятой, —  я её на дух не переношу, —  колбаса — кислая, невкусная. Ты чего, Лукич, запаковался так? Вспреешь, жара такая на дворе.

Старик опять ничего не ответил, на лбу у него выступила россыпь пота,  на лице застыло блаженное выражение.

— В этом годе весна ранняя, — раздумчиво сказал  Пётр.