Вы здесь

Доверчивая сила жизни (Ирина Лобановская)

Единственный сын Платоша... Почему судьба так жестока?.. Судьба... В виде Кремлевского правителя и вершителя жизни советской, "друга детей" и "отца народов"... Какой антисоветский заговор?! Сын - Платоша... Единственный, пятнадцатилетний... Его удалось вернуть из лагеря только через несколько лет. Тяжело больного туберкулезом. Отец - великий писатель Андрей Платонов (настоящая фамилия - Климентов) заразился от сына и умер. Почему судьба так жестока?..

   Да, ее баловнем он не оказался. Старший сын в огромной полунищей семье железнодорожного слесаря - десять детей. Окраина Воронежа. Смерть матери и забота о братьях и сестрах. Рано, в четырнадцать лет, начал работать - слесарем, литейщиком, помощником машиниста. Позже трудился мелиоратором. И откуда она взялась, как родилась-появилась - эта странная, необъяснимая тяга писать? Сначала - стихи, потом началось увлечение публицистикой. Журналистом Андрей Платонов оставался почти всю жизнь.

   В статье "Равенство в страдании" (1921) о засухе и голоде в Поволжье Платонов написал: "Есть в душе человека позорная черта: неспособность к долгому пребыванию на высотах страдания и радости. Человека постигает смертельное страдание или пламенная радость - и вот душа его, привыкшая, сросшаяся с обыденностью, с "нормальностью", с ровным тихим потреблением дней, душа его отбрасывается назад... Вот голод. И кто же, кто из нас, неголодных, бьется с ним, кто, одолевая пространства, страдает от голода? ... Человечество - одно дыхание, одно живое теплое существо. Больно одному - больно всем. Умирает один - мертвеют все. Долой человечество - пыль, да здравствует человечество - организм... Будем человечеством, а не человеками в действительности".

   Удивительные и просто опасные в те революционные времена размышления и выводы, чьи безусловные истоки - Православие и его основной принцип соборности.

   Проза Платонова также оказалась настолько необычной, что не принималась и не понималась никогда, хотя границы реализма нарушала в меру. Но сам писатель - всегда! - выглядел идеологическим разрушителем, ниспровергателем канонов, догматов революции и вообще чужаком, несмотря на свое исконное рабочее происхождение.

   Одному из своих добровольных учеников, молодому Юрию Нагибину Андрей Платонович однажды грустно признался:
   - Какой я учитель? У меня учиться нельзя. Как стал на меня чуть похожим, так и сгинул.

   "Отец народов" обладал изуверской жестокостью и нередко расправлялся с неугодными особо изощренными методами: арестовывал не их самих, а их детей. У Ахматовой, у Платонова... Расчет примитивен: в такой трагической ситуации мешающие "вождю" мастера слова замолкнут навсегда. Не до творчества им будет. Но "мудрец" просчитался. Не отложила пера Анна Андреевна, еще яростнее и упорнее стал работать Андрей Платонович... Именно творчество и давало им возможность отвлечься от страшного мира и уйти в мир собственный. Не слишком большим психологом был Кремлевский "правитель". Зато, как абсолютная власть, отлично понимал, что перед ним только один серьезный враг - творчество, потому что лишь оно дарует людям, к нему причастным, абсолютную свободу.

   Вот несколько высказываний Платонова:

   - Меня не печатают. И, вероятно, не будут печатать. Они, вожди, ко мне относятся так же, как я к ним. Я имею орден Красного знамени, который никогда не носил и не буду носить. Для меня вся их политика белыми нитками шита. Вождем можно всегда стать, отпусти себе грузинские усы и говори речи. Такие речи я могу говорить. А славу люди создадут. ... Я думаю, что хорошим писателем труднее быть, нежели наркомом, и думается, что поэтому они, сволочи, затирают меня. У меня установилась точка зрения, что к этим людям мне нечего идти и нечего просить. Это все луначарские, обжившиеся пустотой жизни и не хуже стрекоз показывающие свои крылья. Беда их в недолговечности, и не тянет меня к ним потому, что от меня еще не пахнет тленом, а я хочу жить.

   - За что вы все меня преследуете? ... Товарищи, - я знаю, преследуют из зависти. Редакторы - из трусости. Их корчит от испуга, когда я показываю истинную русскую душу, не препарированную всеми этими азбуками коммунизма. А ЦК за что меня преследует? А Политбюро? Вот, нашли себе врага в лице писателя Платонова! Тоже - какой страшный враг, пишет о страдании человека, о глубине его души. Будто так уж это страшно, что Платонова нужно травить в газетах, запрещать и снимать его рассказы, обрекать его на молчание и на недоедание? Несправедливо это и подло. Тоже это ваше Политбюро! Роботы ему нужны, а не живые люди, роботы, которые и говорят, и движутся при помощи электричества. И думают при помощи электричества. Политбюро нажмет кнопочку, и все сто восемьдесят миллионов роботов враз заговорят, как секретари райкомов. Нажмут кнопочку - и все пятьсот, или сколько там их есть, писателей, враз запишут, как горбатовы. (Борис Горбатов - советский писатель, классический представитель социалистического реализма, воспевающий социализм).

   Платонов уникален глубиной философии и психологии, выбором героев - часто идеалистов и - осмысливающих бытие и себя в этом мире, живущих - в поисках смысла жизни, тех самых усомнившихся и сокровенных, и одухотворенных. Прозаик решал проблемы взаимоотношений человека и природы, человека и техники, человека и доминирующей идеологии. И жизнь, построенная якобы для человека... Такой ли он прекрасный - наш мир? Яростный - да, но вот насчет его отношения к человеку...

   И появлялись у Платонова непростые аллегории: жизнь - пустыня (новелла "Такыр"). И народ "джан" (повесть "Джан") - образ-символ обездоленных и одиноких. Коммунист Чагатаев спасает народ, выводит его из впадины в пустыне (опять эта пустыня!). И снова - ассоциация с Библией. А итог... Он характерен и безусловен: спасенный для новой жизни народ быстро разбредается в разные стороны. И писатель отметил: "Никакой народ, даже джан, не может жить врозь: люди питаются друг от друга не только хлебом, но и душой, чувствуя и воображая один другого, иначе что им думать, где истратить нежную, доверчивую силу жизни, где узнать рассеяние своей грусти и утешиться, где незаметно умереть... Питаясь лишь воображением самого себя, человек скоро поедает свою душу, истощается в своей бедности и погибает в безумном унынии".

   Философские и психологические глубины прозаик великолепно сочетал с гротеском, иронией, фарсом, переходил от трагедии, романтики и лиричности к сатире и сарказму, увлекался и научной фантастикой ("Потомки солнца, "Лунная бомба", "Эфирный тракт").

   Одним из центральных в творчестве Платонова и главенствующими в его конфликте с властью оказались роман "Чевенгур" и повесть "Котлован". Счастливый город... Реален ли он? Как его найти? Или как построить? У прозаика нет ответа: в романе, где начато такое строительство, ничего, кроме котлована (или это путь в преисподнюю?), не получилось. Безусловно, что он - непременный начальный этап строительства, но что дальше? Где само здание? Его нет, и ждать его появления бессмысленно, так как главное в жизни, по Платонову, душа и человечность, а именно человечность - убывает. И это страшно, это гибельно, это - приговор... И нет ничего выше души человеческой.

   "Муж Фроси имел свойство чувствовать величину напряжения электрического тока, как личную страсть. Он одушевлял все, чего касались его руки или мысль, и поэтому приобретал истинное представление о течении сил в любом механическом устройстве и непосредственно ощущал страдальческое, терпеливое сопротивление машинного телесного металла. С тех пор катушки, мостики Уитстона, контакторы, единицы светосилы стали для Фроси священными вещами, словно они сами были одухотворенными частями ее любимого человека; она начала понимать их и беречь в уме, как в душе. В трудных случаях Фрося, приходя домой, уныло говорила: "Федор, там микрофарада и еще блуждающие токи, мне скучно". Не обнимая жену после дневной разлуки, Федор сам превращался на время в микрофараду и в блуждающий ток" (рассказ "Фро").

   Увлеченный и полоненный техникой муж героини уезжает, не думая о жене, ему важнее всего - техническая революция. Только ее приоритет - сомнителен, и опять на первом месте - человек с его чувствами, болью и радостью.

   "Иванов закрыл глаза, не желая видеть и чувствовать боли упавших обессилевших детей, и сам почувствовал, как жарко у него стало в груди, будто сердце, заключенное и томившееся в нем, билось долго и напрасно всю его жизнь, и лишь теперь оно пробилось на свободу, заполнив все его существо теплом и содроганием. Он узнал вдруг все, что знал прежде, гораздо точнее и действительней. Прежде он чувствовал другую жизнь через преграду самолюбия и собственного интереса, а теперь внезапно коснулся ее обнажившимся сердцем" (рассказ "Возвращение").

   Стилистика Платонова настолько многозвучна и непривычна для уха нашего и зрения, что ее совершенство постигается далеко не сразу. Зато потом становится открытием, которое с тобой уже навсегда.

   Фактически имя и творчество Андрея Платонова стали известны только в восьмидесятых годах. Еще многое не разобрано в его архивах, многое не до конца ясно. Так, например, различные источники дают противоречивые объяснения возвращения из лагеря Платоши. По одним данным, возвратить сына Платонову помог Михаил Шолохов, по другим - тот лишь пытался имитировать помощь...

   Да, жизнь оказалась жестокой к Андрею Платоновичу. Жизнь, которую он любил бесконечно, прекрасно знал и отражал с настоящими глубиной и своеобразием, Это целая эпоха и огромный мир судеб. Платоновский мир. Его не спутаешь ни с каким другим.