Психология

Падают, искрятся на солнце снежинки. Падают на мокрый асфальт, тают и превращаются в лужи. Как похожа их участь на участь человеческих ожиданий. Мы желаем чего то, думаем о желанном и незаметно начинаем мечтать. Наши фантазии так же красивы, как искрящиеся снежинки.

Мы с нетерпением ждем их исполнения, однако, соприкоснувшись с реальностью, мечты тают и превращаются… но нет, мы не хотим видеть, во что они превращаются. Мы хотим своего, только своего и «желательно так, как я придумал». Таким образом, мы становимся творцами миров, где все должно подчиняться нашим желаниям. Важной составляющей этих придуманных миров являются и бессознательные фантазии.

Наверное, понятие «личные границы», «психологические границы» сегодня стало общеизвестным. Есть и другие названия данному феномену, например: граница жизни и граница Я-чувства (В. А. Подорога), контактная граница (Ф. Перлз), граница «Я» и внутренняя граница (А. Ш. Тхостов) и др.

Американский психолог Генри Клауд приводит следующее определение границ: «Границы в общем смысле — это линии или сооружения, показывающие ограничения, передел или грань. В психологическом смысле границы — это понимание собственного „я“ как отдельного от других. Это понимание своей отдельности формирует основу нашей личности. Границы говорят нам, где мы, а где не мы; что мы можем выбрать, а что не можем; что мы в состоянии вынести, а что нет; что мы чувствуем и чего не чувствуем; что нам нравится и что нам не нравится; чего мы хотим и чего не хотим. Одним словом, границы определяют нас. Точно так же, как физические границы определяют, где начинается и где заканчивается частное владение, духовные и психологические границы определяют, кем мы являемся, а кем не являемся».

«Когда ребенок говорит, что он больше не верит в маленьких фей, где-то на Земле умирает маленькая фея».

— О чем ты мечтаешь?

 — Ну не знаю, чтобы много карандашей было или все игрушки, которые есть у моих друзей в садике.

 — А помнишь, еще зимой ты мечтала, чтобы у тебя выросли крылья, и ты бы научилась летать?

 — Да, мамочка, мечтала. Но все же говорят, что этого не бывает.

 — Ну и что, что не бывает. Мечтать же можно.

 — Но этого никогда не будет. Никогда. И даже если вы с папой в магазине купите мне крылья, такие белые, как у ангела, я все равно никуда не полечу.

 — Но мы можем просто помечтать. Давай попробуем. Куда бы ты хотела полететь?

Лето — традиционная пора отдыха. И если в эту традиционную часть года все же удается отдохнуть, то мне доставляет большое удовольствие наблюдать за людьми. В этом году я обнаружила: наблюдать за детьми еще интереснее…

Очевидно, что характеры закладываются с детства. И бывает так, что уже на заре своей личной истории малыши проявляют черты характера, свойственные не только их семьям, а, наверное, всему человеческому роду в целом.

Идейный конфликт

В воскресенье возле маленькой сельской церкви после Литургии образовался небольшой круг, состоявший из рассматривавших друг друга детей. Это были дети дачников, приезжающих в село на лето, и местных. Возраст — от 3 до 7. Дети все причастились и теперь не спешили расходиться, собственно говоря, потому, что совсем не собирались расходиться их что-то живо обсуждающие мамы.

Преподобный Иоанн Лествичник, рассказывая о высоких подвигах святых отцов одного из монастырей, писал: «Удивляться трудам сих святых — дело похвальное; ревновать им — спасительно, а хотеть вдруг сделаться подражателем их жизни есть дело безрассудное и невозможное».

Для того, чтобы от наших духовных трудов был толк, святые отцы советуют понять свою меру, узнать свои силы и после этого уже думать о духовном делании. В понимании своей меры важно наблюдать больше не за тем, что мы о себе думаем, или за тем, какими мы бы хотели стать, а за тем, как мы живем. С этого и нужно начинать.

Например, я замечаю, что день начинается с нежелания вставать с постели и с пререканий, например, с мамой. Тогда моим духовным подвигом будет: встать в положенное время, не поссорившись при этом с мамой, и поступать так дальше. «Как-то просто и неинтересно? Может быть. Но зато ведь это — обо мне».
Конечно же, при выборе своей меры важен совет священника.

Сейчас любовью зовется что угодно, происходящее между мужчиной и женщиной. Она в каждой песне, в каждом фильме, и романе, а также на заборах, бигбордах и этикетках нижнего белья. Ловко взяв в оборот громкое слово, апеллирующее к каждому смертному, рекламисты и масс-медиа вкладывают в него все, что способен «съесть» ищущий любовь человек.

А существует ли вечная любовь — не в абстрактно-книжной реальности, а в бытовой повседневности? Существует ли любовь единственная — не такая, как в шутке «любовь одна, а партнеры меняются»? Существует ли вообще любовь, и для каждого ли она?

Чтобы не погрязнуть в пустых размышлениях, важно определиться с понятиями. Уже много лет не могу найти первоисточник надежнее, чем толковый словарь Ожегова. Там сказано: «Любовь — чувство глубокой самоотверженной привязанности».

Иван Васильевич пил уже третий день. Вроде бы факт не самый примечательный, для простых смертных, но это если не учитывать то, что Иван Васильевич был человеком здорового образа жизни. По утрам он делал пробежки, пил свежевыжатые соки и не ел после девяти вечера. Именно поэтому небритый, помятый и пьяный уже к обеду Иван Васильевич внушал страх и опасение.

Уже второй год Иван Васильевич, инженер завода по производству огнеупорных материалов, приезжал на дачу один: брал отпуск плюс положенные отгулы и пол лета проводил здесь — на берегу реки, в тени деревьев посаженых собственноручно. Дети выросли настолько, когда отец и мать уже не нужны, потому что они взрослые и сами знают как жить, и еще не нужны, потому что нет внуков. Теперь свои летние каникулы-отпуска дети проводили не на некогда любимом дачном участке, а на различных курортах: отечественных и не совсем.

Хочет ли современный человек быть счастливым? Наверное даже больше, чем наши предшественники. Дефицит личного счастья катастрофически нарастает. Налет образованности не помогает, а лишь создает дополнительные трудности и отключает здравый смысл в самый неподходящий момент. Человек, имеющий диплом о самом высшем и многоступенчатом, все также верит в счастливые билетики, говорящего попугая и гадание по руке. И поэтому профессия шарлатана вечна и непреходяща.

Да, человек ищет счастья, а женщина хочет непременно личного. И его отсутствие приравнивается к поражению. Однако современные условия жизни вносят массу коррективов в вечный процесс поиска своей половинки. Всем некогда, все куда-то бегут, все чего-то ищут. Знакомится на улице или в транспорте стало признаком плохого тона. А принцев на всех не хватает. Вот и попрятался народ за шторы личного комфорта, чтобы в обстановке полной секретности и неприметности, без угрозы быть осмеянным и потерпеть фиаско, плести нить собственной судьбы.

Выбор у современной женщины особо не велик: или судьба приводит прямо под порог его в белом и на коне или сайты знакомств, брачные агентства и объявления.

— Они познакомились на празднике пива в Чехии. Правда, она у меня красавица? Страшно сказать, за платье полторы тысячи евро отдали!

Трясущимися руками она держала фотографии — матовые, сделанные профессионалом. Сопровождая каждый снимок сбивчивыми комментариями, она пыталась скрыть за стандартными шутками свое смущение. Будто опасаясь, что ей могут отказать в просмотре сакральных карточек в засаленном скоросшивателе, она наспех делала комплименты каждому слушателю.

I

Каждое утро Алексей Петрович начинал с ритуального визита на кухню. Неспешно он открывал дверцу навесного шкафчика с посудой и доставал свою любимую чашку, всегда стоящую с левого края. Затем он включал электрический чайник и, пока тот нагревался, любовался видом из окна, которое выходило в сад.

Затем Алексей Петрович пил чай с мёдом и хлебом, и эта скромная холостяцкая трапеза служила ему завтраком и обедом одновременно.

Каждый день Алексей Петрович напряжённо следил за судьбами мира, читая газеты и смотря практически все выпуски новостей. Он негодовал, давал советы и указания, делал замечания и всегда сожалел о том, что живёт в глуши и что телевизор показывает только три канала. Но к вечеру его забота о мире обычно притуплялась, и он, чувствуя неимоверную усталость, плёлся на кухню, чтобы поесть. Для удовлетворения голода было достаточно открыть холодильник и взять, что больше приглянется: ветчину, сыр, помидоры или, скажем, борщ.

Я часто вспоминаю Бога в своих словах. Но редко вспоминаю именно Его. Обычно, по непонятно когда усвоенной привычке, я произношу Его святое имя всуе, то есть впустую, после вспоминая, что это грех.

Мой дедушка не произносил имя Господа всуе. По-крайней мере, за свою сознательную жизнь я этого не слышала, а виделись мы часто — благо жили совсем рядом.

Он был атеист. Не идейный, а, как он говорил, по наследству. «Таким родился, таким умру. Что на старости лет меняться? Родители мои партийные были, я всю жизнь Родине отдал, какая уже разница, какой я, меня не переделать уже», — говорил он мне, приходя ко мне в дом и разглядывая иконы в углу. На иконы он смотрел с любопытством и даже трепетом, так и казалось, что он вот-вот перекрестится и приложится к образу. Перехватывая изучающий лик Спасителя взгляд, я спрашивала у него, стараясь не быть навязчивой: «А ты веришь в Бога?» Ему отчего-то становилось неловко, и мы начинали разговор о последних новостях из жизни родных и близких.

Что для нас привычнее: брать или давать? И что — приятнее: радоваться или радовать? Опыт свидетельствует, что нам привычнее потреблять. Однако, при желании, можно отучить себя от этой некрасивой привычки.

Существует, к примеру, психологическая игра, которая пытается научить обратному. К сожалению, я забыла ее правила, зато помню суть.

Беседа с игуменом Лонгином (Чернухой) и психологом Анастасией Бондарук.

«Я очень хотел поступить в институт. Перед поступлением я усиленно молился, выполнял утреннее правило, читал Евангелие и Псалтирь. Раньше я не был так исполнителен. Я спросил себя: «Почему я стал делать это только сейчас?» И когда я понял себя, я ужаснулся. Оказалось, я делал это, потому, что был уверен, что Бог может мне отомстить. Я понял, что в моем понимании живет не тот Бог, о Котором пишет Евангелие, а какой-то языческий божок – злобный, мелкий и мстительный. Который только и ждет, когда я ошибусь, чтобы стукнуть меня по голове. Я в смятении. Как так получилось. Ведь я причащаюсь каждый месяц, у меня есть духовник, церковное послушание. И как мне теперь найти Бога?»

Эту историю мы попросили прокомментировать игумена Лонгина и психолога Анастасию Бондарук:

Игумен Лонгин

Беседа с руководителем Обнинского Центра общинной педагогики «Спас» И. К. Лизуновым

— Игорь Константинович, как вы считаете, необходимо ли православному христианину, выражаясь светским языком, для того чтобы быть успешным в семье и воспитании детей, обладать знанием психологии?

— Недавно прочитал одну книгу о том, что психология якобы наносит страшный вред Церкви. И в нашей среде до сих пор есть такое понимание: психолог — нехороший человек, что-то вроде экстрасенса, а психологии вообще как науки не существует. Книга весьма сомнительная и категоричная, в ней перечисляются люди, которые используют в церковной педагогике знания психологии, и говорится об опасности этого. Но как ни странно, несмотря на всю абсурдность сего издания, в этой брошюре поднята очень важная проблема, и она действительно существует.

Помните ли вы сказку о Питере Пэне? Мальчике, который отказался взрослеть. Представьте! Нам действительно, как пелось в известной песне, удалось сделать сказку былью. И теперь многих современных взрослых можно назвать психологически так до конца и не повзрослевшими детьми — инфантилами. Причины такого явления — это и падение уровня духовности (уход от ответственности перед Богом и совестью), и изобретения научно-технического прогресса (часто избавляющие нас от необходимости трудиться и исполняющие наши желания, как волшебная палочка). В подтверждение распространенности в наше время инфантилизма как явления вспоминаю случай, описанный Ирвином Яломом. Однажды приходского священника, в течение пятидесяти лет принимавшего исповедь, спросили, что же тот узнал о человеческом роде. И получили ответ, что люди куда более несчастны, чем кажется, и что взрослых людей на свете не существует.

Безглазый судит безухого, безрукий — безногого, слепой — глухого, хромой — кривого, глупец судит хитреца, подлец — брехунца, злодей судит простофилю — так уж заведено в мире.

Пришел чудак — все сделал не так: не смотрел на пороки других, дело доброе сделал для них. Захотел, чтобы мир стал теплей, чтобы радостней жилось всем, веселей.

Набросились на него, закричали, во всех грехах обвиняли: безглазый кричал, что без глаз он, безрукий кричал, что без рук он, злодей упрекал за злодейство, дурак обвинял в дуралействе….

И такая игра без конца у забывших про Бога-Творца.

Вы улыбаетесь? Напрасно. Вам предстоит прочесть настоящий триллер, если, конечно, я сумею его написать. Во всяком случае, сюжет того стоит…

Я очень люблю кушать рыбу: свежую, только что пожареную — всегда любила. Но я не всегда понимала какой ценой она достается.
Первый урок, осознанный мной лишь отчасти, преподнесли мне знакомые ребята лет в семнадцать. Помню, взяли они меня на рыбалку. Удочку вручили, червей уже накопанных дали (заметьте, по всем правилам мне следовало бы накопать их самостоятельно) и на нужное место усадили, рассказав что, когда и как надо делать.

Проблемы начались, прежде всего, с червяками — я не могла решиться проткнуть их тельце крючком — сердце мое просто разрывалось от сострадания. Пришлось мальчишкам взять это дело на себя.

Дорогою из детства медленно и неуверенно шагает компания чудаков, давно знакомых нам и также давно нами любимых: Железный Дровосек, Страшила, Элли, Тотошка, Трусливый Лев. Они идут, ступая усталыми ногами и лапами по пыльным дорогам, на встречу с мудрым Гудвином, великим волшебником из сказочного города. С замиранием сердца ждут они встречи с чудом и с надеждой смотрят в будущее, в котором смогут обрести желанные дары.

Можно перечитать тонны психологической литературы о модном ныне понятии «личностный рост», но вряд ли там найдутся примеры более подходящие, чем компания этих сказочных персонажей. Самоактуализация, самокопание, самопонимание, самопознание, самоуверенность, самостоятельность, самозащита, самопринятие – сколько их, этих дивидендных «само»? Вокруг них, как в хороводе вокруг елки, закручены разнообразные программы, терапии, ауторелаксации, медитации, школы и тренинги. Хоровод этот обещает привести нас к обретению самих себя, к той вожделенной самости, без которой нам, по их мнению, никуда.

И сказал ближний мне: «Хочу сесть тебе на шею и посидеть чуток». Что ответить?

С одной стороны, носить на шее других мне не в новость — могу и понести, если надо, если, действительно, нужда в том есть. Боль ближнего — моя боль, скорбь ближнего — моя скорбь.

С другой стороны, силы мои уже не те, и на шее уже сидят очень многие — осилю ли?

Примеряюсь к весу, который мне предлагают понести. Тяжко. Непосильно тяжко.

Примеряюсь к просьбе ближнего, проверяю, действительно ли нужда заставляет его обратиться ко мне.

Нет, лишь прихоть, банальнейшая прихоть. Если бы не так тяжело было нести уже лежащую на мне ношу, то, может быть, и не отказала бы. А так:

— Прости, ближний! Не могу.