Дневники

Март Седьмое.
Великий Пост.
Первый день -
Понедельник Чистый.
Солнца блики,
холодный пол,
на балконе цветок душистый распустился.
Герань,
Гиацинт,
или это простая ромашка?
Неизвестный подарок -цветок.
нам с тобою.
Восьмое марта:
службы,
свечи,
поклоны,
канон,
мироносицы в черных платьях -
Вторник Чистый,
Великий Пост,
рьяное покаянное счастье.
Март Девятое.
Середа.
Дни прозрачные и святые
Сил Небесных вновь полон храм -
Литургия.
Возглас громкий,
руки крестом,
Тела ломтик...
А потом -
снова:
вечер,
канон,
дом,
я - босиком,
балкон,
пол холодный, 
раскрытый цветок -
мягкий, нежный, светлый, лучистый...
А рядышком...тише...чувствуешь? - Бог,
близкий-близкий...

Медведи
Весной небольшому монастырьку в деревеньке N выдалась новая забота - вдова местного пчеловода одарила общину тремя ульями. В пчелах никто из четверых насельниц и паломницы не понимал, купленные по случаю книжные пособия были прочтены до страницы 35 и отложены на полку в связи с наступившей порой земледелия. Пчелы жили в своих домиках, кушали пыльцу и наслаждались летом. Перед праздником Медового Спаса книжные пособия оказались в руках у Матушки. Она открыла главу о собирании меда и взглянула на монастырскую собачницу, как самую сведущую в животноводстве:
-Мать Мелетина, тебе послушание – собрать мед из одного улия к празднику
-Матушка, я пчел бо… - начала сестра
-Это – послушание! - подняла бровь Матушка.
-Благословите!
После обеда мать Мелетина заходит ко мне в мастерскую:
-Инка, ты пчел боишься?
-Боюсь! – честно признаюсь.
-А мед когда-нибудь собирала?
-Никогда – отвечаю.
-Тогда пойдем со мной!
-Пойдем! - соглашаюсь и добавляю неуверенно - А что мы делать-то будем?

Мне кружевное полотно
из слов ажурных не соткать,
стихов моих веретено
плетет лишь ситцевую ткань.
И хоть вплести желаю  нить
изящных фраз и идиом
И этой нитью ткань расшить –
Выходит лишь узор крестом
Простая вышивка Крестом
На ситце белом том...
Но всё ж своё веретено
я не оставлю - буду прясть
стихотворений полотно -
а по стихам – и жизни вязь.
Вязь Красных Букв IC XC
- я тку и ставлю Крест-на-Крест.

Угнетающие душу обстоятельства,
ощущение беспомощности - вдруг
озаряют смыслом просвещающим
мой тупик и размыкают круг...

Где ж мой плод, достойный покаяния?
Обманулась или обманул...
Сил не приложила и - оставлена...
В пустоте кромешной страшный гул...

Бог даёт условия и правила.
Сердцем и душою путь ищу.
Продвигаюсь ли по тропке праведной,
может быть, над пропастью вишу...

И приходят мысли о смирении...
Каясь в прегрешениях своих,
я шепчу: в Тебе благоволение,
Господи, помилуй и спаси! 

 11 февраля 2011 г.

Мини-были

Человек умирает, когда созревает для вечности. Проходят годы, отсеиваются плевелы, в памяти остаются зёрна. Малую горстку их, бабушкино наследство, я просыпаю на эти страницы.

***
Бабушка осиротела в 10 лет. Ее воспитывала мамина мама, с младых ногтей приучив к постоянному труду. Такое прилежание помогло в войну, на трудовом фронте: клея коробки для патронов, она, шестнадцатилетняя, неизменно выдавала две нормы.
Ходила на работу и с высокой температурой, и с открытым воспалительным процессом. А чудом выздоровев, находила возможность радоваться и даже шутить.
Воистину были они другим поколением, другими людьми.

***
Говорят, она никогда не унывала: ни в холод, ни в голод, ни падая с ног от усталости. И даже когда вступила в войну с паспортом на известную дворянскую фамилию и записью в графе «национальность» - немка.

Раз в неделю, по четвергам, в три тридцать меня встречает около литой чугунной калитки женщина в теплом платке и с теплым взглядом. Открывает резной замок, я захожу, легонько ей кланяясь. Она тоже кивает, закрывает за мной калитку. И мы молча вместе идем по тропинке к красному зданию. . «Девочка из храма пришла!». Я одеваю голубые бахилы и поднимаюсь по узенькой лестнице с малюсенькими ступеньками на третий этаж.
Детский Сад – Страна Лиллипутия. Тут все маленькое – от ступенек, стульчиков и кроваток до цветов и жителей. Жители здесь – дети, а вот царствуют - женщины. Детский Сад - Бабье Царство в самом лучшем смысле этих слов. Тут царица - директриса, царевны - воспитательницы, царские фрейлины – сторожиха и повариха. И все женщины эти суть царственны. Ибо труд их велик и незаметен.

В каждом из нас
                    Промысел Божий.
Он - в нашей душе.
Прислушаться можно,
чтобы понять
                всё о себе.

Молиться нужно,
чтобы Господь
                его нам открыл
и, чтобы его исполнить,
дал веры, надежды и сил.

Вот же чему
               истинно стоит
жизнь свою посвятить.
Наставь меня, Спасе,
дай вере и правде Твоей
послужить.

В каждом из нас -
Промысел Божий.
                 Все мы Твои!
Не оставляй,
Господь милосердный,
без веры Твоей и любви.

     31 марта 2004 г.

И ты видишь, потому что ты приведен в движение
невозможностью возможной гармонии. «А счастье
было так возможно, так близко», когда ваш поступок,
ваше действие — компонент вероятности меня самого.
(М. Мамардашвилли)

Помните плач Адама о Рае? Это внутреннее переживание целостности и гармоничности Богом созданного мира, невероятное чувство единения со всеми людьми. Оно радостно и, в то же время, невыносимо, оно причиняет душевную боль, но и дарует надежду…

Брожу по осеннему городу в одиночестве, пытаюсь убежать от одиночества, страдаю от одиночества и устремляюсь в одиночество.

Где ты, мой Друг, жаждущий того же? Мы нужны друг другу!

Кому бы позвонить?

Обременять никого не хочется. Да и кто способен понести меня? Немногие…

В Покровском соборе
служба идёт,
души сплотились в одну.
Стоим перед Богом
и льются слова: "Верую..."
Господи! Ты дал нам слова,
чтобы могли молиться.
Ты воду нам дал,
чтоб крещеньем святым возродиться.
Господи! Ты души нам дал,
чтоб мы могли
                  быть с Тобой.
Ты дал нам в вечную жизнь
Хлеб Жизни
                живой.
Прости же всех, кто Тебя молил,
всех, кто просил простить.
Помоги нам встать, помоги дышать,
помоги молиться и жить.
Помоги тому, кто стремится прозреть
и узнать о нём волю Твою,
и всё, что он должен сделать,
успеть.
Укрепи нашу веру, молю!
Не оставь, исцели нас
                               Своею рукой,
открыты Тебе сердца.
Призови быть
каждым вздохом с Тобой
сейчас и до конца.
В Покровском соборе
служба идёт,
души сплотились в одну.

Заглянуть бы за горизонт. Что там? Давно не видела я завораживающую линию, связывающую небо и землю. Или всё-таки разделяющую?

Хочется тишины. Но вместо нее повсюду только шум: грязный, бессмысленный, наглый. Я заглушаю его музыкой. Все же шум гармоничный предпочтительнее для жизни. Порой он даже лечит...

А еще есть шум внутри. Он тоже лишает покоя, но как же я дорожу им. Да и не шум это вовсе, а мно-го-го-ло-сье. Десятки, сотни голосов, представляющих ту или иную еще не спетую мной песню, но которую, верю, предстоит спеть. И не галдят они - просто высказывают себя, чтобы я услышала их.

Всё равно от этого многоголосья трещит голова. Я подобна паровому котлу: во мне кипит мысль, и надо спустить пар. Я должна работать, чтобы вылечить голову, только сил мало.

Нет, я, конечно, могла бы прогнать эти голоса, но разве сошла я с ума настолько, чтобы гнать свои песни?

Жить — прекрасно! И как жаль тратить себя не на созидание, а на преодоление всякого рода мусора и грязи. Чувствую себя засорившимся фильтром. А грязь всё прибывает и прибывает, словно специально, чтобы помешать мне петь...

Я весной - словно тающий снег.
Летом птицей летаю зелёной.
Плачу осенью. Новорождённый
ожидая, стремительный бег!

И, наверно, зимой лишь живу -
в этих вихрях, узорах, и звёздах...
В хороводе прозрачных берёзок,
в синих тенях я эхо зову.

Тишина, как пушистая шаль,
приютила меня. Эта вьюга
завораживает круг за кругом.
Ускользает в бескрайнюю даль.

Светлый Ангел прохладным крылом
сберегает меня от печали!
Вспоминается мне о былом,
где любили меня и прощали...

           * * *

Cвет благодати, истины,
с рождением Христа,
объемлет Землю!
С нами Бог…
Отныне и всегда!

Сияет Солнце Истины,
преображая тех,
кто жаждет, тянется к Нему.
Он упраздняет грех.

Спаситель, Богочеловек,
стучится к нам в сердца…
Покайся, веруй,
призывай молитвою Христа!

Свет благодати, истины,
с рождением Христа,
объемлет Землю…
С нами Бог!
Горит Его звезда…
 

7 января 2011 г.

Есть люди, с которыми хорошо быть вместе высоко в горах и
дышать высокогорным воздухом, глядя вдаль.
Есть люди, с которыми хорошо в полях
работать, собирать урожай, готовясь к зиме.
Есть люди, с которыми хорошо на войне —
они бесстрашны, сильны и надежны.
Есть люди, с которыми хорошо на вечеринке:
они веселы и забавны — с ними легко отдыхать.
Есть люди, рядом с которыми легче страдать —
Они спешат защитить, утешить и поддержать…

Все они хороши на своем месте и в свое время.
Не стоит скорбеть о том, что плох во время войны тот,
с кем хорошо на празднике.

Преподобный Сергий был одним из первых святых, которых я полюбила в период воцерковления. Прочитала его житие, купила нательный образок и стала его носить. Даже, помнится, молилась ему, чтобы он стал моим небесным покровителем. Потом эта горячая привязанность как-то отошла, в мою жизнь вошли другие святые, но образок я по-прежнему носила.
Когда я училась курсе на пятом и была чтицей в нашем храме, в день памяти прп. Сергия наша старшая уставщица, послушница Татиана вдруг подарила мне какой-то сладкий подарок (кажется, брусочек халвы), поздравив меня с «профессиональным праздником». На мое удивление пояснила: «Ну как же, ведь прп. Сергий – покровитель учителей, а ты же будущий учитель». Я недоуменно хмыкнула: вот уж кем я не собиралась становиться, так это преподавателем.

Это был период моего воцерковления. Святые отцы запоем, и - бездумно, без меры - копирование их подвигов, вызывающее грустную иронию духовника на исповеди: «Опять в пустынножители подалась?»
Отдыхаю на даче у знакомых. Поели, все разошлись на дневной сон. Сижу на террасе, читаю очередное житие. Мучительно хочется пряника.
Их ели после обеда, на сладкое. Я один съела - но еще один хочется.
Знаю, где они лежат.
Разумеется, можно пойти и взять. Чего уж проще.
Но ОЧЕНЬ хочется. «Значит, страсть», - диагностирую я и начинаю бороться. Читаю. Хочется. Бросаю читать - начинаю молиться. Хочется. Чем больше молюсь - тем больше хочется. «Нет, - думаю. -  Бог сверх меры испытаний не дает. Если мне можно этот пряник, Он мне его Сам пошлет. Умру, но не пойду брать». Вспоминаю, как Илию кормили вороны, а Онуфрия ангелы. Сравнение кажется мне, духовному несмышленышу, весьма уместным - но даже оно не может отвлечь меня от главного – от мысли о прянике...

«Когда ребенок говорит, что он больше не верит в маленьких фей, где-то на Земле умирает маленькая фея».

— О чем ты мечтаешь?

 — Ну не знаю, чтобы много карандашей было или все игрушки, которые есть у моих друзей в садике.

 — А помнишь, еще зимой ты мечтала, чтобы у тебя выросли крылья, и ты бы научилась летать?

 — Да, мамочка, мечтала. Но все же говорят, что этого не бывает.

 — Ну и что, что не бывает. Мечтать же можно.

 — Но этого никогда не будет. Никогда. И даже если вы с папой в магазине купите мне крылья, такие белые, как у ангела, я все равно никуда не полечу.

 — Но мы можем просто помечтать. Давай попробуем. Куда бы ты хотела полететь?

Еще совсем недавно подаренный мне букет я непременно передаривала. Денег, чтобы купить цветы обычно не хватало, потому я не теряла свой шанс получить радость от дарения радости другому — кому-то из любимых.

А вот сегодня, уже в который раз, я остаюсь со своим букетом. Подруга, гостившая у нас, восхищена купленным вместе с ней букетом не меньше меня. И раньше, знаю точно, она непременно унесла бы его с собой — иначе просто быть не могло. Но сейчас все не так...

Пытаюсь осмыслить почему: что изменилось во мне или в жизненных обстоятельствах?

Быть может, я просто стала богаче жить — покупка букета уже не составляет проблемы, и я в любой момент могу себе позволить эту роскошь: порадовать кого-то? Или же, наоборот, я стала намного беднее и слабее и уже сама нуждаюсь в этом букете — искорке красоты, которая, верю, знаю, спасет мир.
Да, жажда красоты усилилась, а я ослабла. Это мой прагматизм, которого почти нет во мне, решает вопрос о букете в мою пользу. Букет мне сейчас нужнее, чем подруге. И даже она знает об этом. Потому на мое предложение сбегать за точно таким же букетом для нее отвечает чистосердечным отказом. Это уже голос ее прагматизма, которого в ней тоже почти нет...
Подруга ушла домой, а букет стоит у меня в кухне, на круглом столе, и радует меня красотой. Но я сожалею, что не подарила подруге точно такой же. Уж коль свой отдать не смогла... Тогда душа приобрела бы две красоты и напиталась бы больше.

Похоже, я становлюсь прагматиком.

У каждого в жизни бывали случаи, казалось бы незначительные, которые украсили жизнь, наполнив обыденное существование каким-то необъяснимым очарованием.

Кстати, а у вас есть хомячки? Если нет, то вы меня вряд ли поймете. А мне так хочется быть понятой. Без хомячков, правда-правда…

А дело было так. Шла я, обдумывая множество разных рутинных вещей, которые слоями возлежат в моей маленькой голове. Эти самые вещи, а вместе с ними и мысли о них, вечно толпятся, склочничают, норовят пролезть без очереди. Я же пытаюсь обдумывать все по порядку, двигаясь по кругу. Но жизнь часто требует нарушить этот порядок, хотя соблюдать его непросто, и я всегда предельно напрягаюсь для этого. Только нарушить порядок бывает еще сложнее.

Когда я слышу, что проблема в том, что мир плох, что мир не любит Христа и его ценности, что мир отворачивает свое лицо от Церкви или строит гримасы, мне хочется спросить: а почему? Кто в этом виноват? Разве не мы с вами — назвавшиеся христианами, принявшие на себя имя светочей, но на самом деле позорящие это имя?

Слишком легко сказать: он — дурак, свалив всю ответственность на плечи другого. А христианство в том, чтобы сказать: я виноват, прежде всего, — я.

Не знаю как у вас, а у нас была масса встреч с теми, кто потянулся ко Христу, но, увидев не лик, а гримасу назвавшихся Его последователями, увидев низость, подлость, лукавство, чванство и корыстолюбие «христиан», в ужасе отпрыгнул, стараясь прыгнуть как можно дальше. Люди не прощают поругания святынь.

(Страницы из писательского блокнота)

* * *
На днях в Правлении Союза писателей России состоялась презентация трёхтомной книги Анатолия Хлопецкого “От святого Николая до Президента”, посвященной истории создания такого вида спорта как самбо. Были председатель СП России В.Н. Ганичев, его помощник С.А. Лыкошин, митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, руководители Комитета национальных и неолимпийских видов спорта России, директор издательства “Янтарный сказ”, другие гости.
Лучше всех, как всегда, говорил владыка Кирилл...