Омилия

1

Кто-то скажет на прощанье, догорая:
«Я тебе желаю счастья, дорогая!»

Кто-то скажет, протянув пустую чашу:
«Крепче слез не пожалей за долю нашу, —
За неспетую, за пролитую долю.
Отпусти меня, любимая, на волю.

Отпусти, — мне дивный-дивный снится берег,
Там волшебные сады, цветы и звери,
Царство, полное блаженства и веселья…»

Кто-то примет за нектар
чумное зелье.

Кто-то скажет на прощанье, догорая:
«Я тебе желаю счастья, дорогая!»

2

Поеду в горы рисовать
Свои смешные акварели.
Поеду в горы — горевать,
Пока в лесах печальны ели.

Пока целительный пейзаж
Мою беду и боль оплачет,
Сто раз сломаю карандаш.
Сто раз решу переиначить

Свой незатейливый сюжет,
Свою нескладную картину.
Зачем кладу горячий цвет
На потемневшую вершину?

Зачем неверности твоей
Подыскиваю тон прощальный?
Тебе, наверное, больней.
Смешной сюжет. Пейзаж печальный.

3

Когда мне мания величия
Покоя утром не даёт,
Я, осознав своё отличие,
Бегу безудержно вперёд.

Когда, исполненный желания,
Я в полдень обретаю цель,
Предусмотрительности мания
Не позволяет сесть на мель.

Стемнеет, мания сомнения
Закатом тусклым даст понять,
Как иллюзорно исцеление
Того, кто вынужден терять.

Приходит полночью раскаянье –
Дневным грехам потерян счёт.
Тогда преследованья мания
К иконам грешника несёт.

(Стихотворение из цикла "Времена года. Церковные праздники")

Иоаким и Анна
Праведным житьем
Бога неустанно
Славили вдвоем.

Было поношенье
За безчадство им,
Но дал утешенье
Бог рабам Своим.

Доченьку Марию
Анна родила –
Радость всему миру,
Избавленье зла,

Утверждение веры,
Царственный Чертог…
Ведь потом из Девы
Воссиял Сам Бог!
 

ЛИМОН (скороговорка)

С порами желтый лимон,
Спорим мы, жесткий ли он.

С Толькой мы взяли по дольке,
Дольки кислы были только.

ГРУША (скороговорка)

Вот игрушечная грушка
Есть у Грушеньки в игрушках.

- Груша, Груша, грушу кушай,
Ну не будь ты, Груша, клушей! –

Но не кушается грушка,
Эта груша, ведь - игрушка!

ЯБЛОКО 

Яблок знают садоводы
Множество сортов,
Да и я назвать свободно
Их сейчас готов:

Симиренко и Грушовка,
Штрифель, Ветеран,
Старт, Скала, Утес, Орловка,
Мелба, Джонатан.

Богатырь, Ранетка, Лада,
Луч, Делишес Ред,
Старк, Антоновка, Услада,
Золотой Ранет.

С ними всеми справлюсь смело!..
Да, Налив еще есть Белый! 

Земля ждала дождя. Потрескавшимися губами глотала жаркий воздух. И тяжело вздыхала, зная, что уже нечем кормить свои травы. Дождь не приходил.

Земля напряженно смотрела на небо. Отчего же его так долго нет? Почему не возвращается?

В последний раз, когда он приходил, только начинала зеленеть трава и деревья набирали соки. День был солнечный, ясный. Земля вспомнила, как было хорошо, и как вдруг появилась серая туча – дождевая карета, и как испугались её молодые цветы и закрыли от страха свои бутоны, как спрятались прилетевшие птицы, как затихли звенящие травы. И как тогда земля раздосадованно взглянула на дождь – мол, вечно ты не вовремя. Дождь пробыл недолго и исчез.
А сейчас трава пожухла от засухи, скрючились листья на деревьях, поникли цветы…

  Размещаю две миниатюры, написанные три года назад друг за другом. Однажды захотелось зафиксировать на бумаге состояние восторга и беспредельной детской радости, открывшихся на этапе воцерковления.                                          

                                                                       *     *     *

За алтарным окошком ветви деревьев ведут неторопливую беседу. Подует ветерок – беседа оживляется.
За алтарным окошком нет цивилизации. Ничто не напоминает о городе. Оттого, быть может, усиливается ощущение вневременности.

Каждый вечер Игорь собственноручно заводит будильник на завтрашний день. В семье это считается его обязанностью с тех пор, когда Игорь еще учился в первом классе. Папа тогда показал ему, как определять по часам время и заводить будильник, чтобы в школу не опоздать. С тех пор прошло несколько лет, но и по сей день мальчик остается ответственным за то, чтобы часы зазвонили вовремя.
- Игорь, дай и мне стрелки покрутить! – попросила маленькая Катенька.
- Подрасти сначала, – отстранил ее старший брат. – А то такого накрутишь, что все до двенадцати дня спать будут.
- Сынок, поставь будильник на шесть утра, – напомнила мама. – Завтра надо всем встать пораньше, чтобы прочитать утренние молитвы и не опоздать на литургию. Помните, какой завтра праздник?
- Конечно, – ответила за всех Варя.– Рождество Пресвятой Богородицы.
- А раньше Рождество было зимой! – удивленно воскликнула Катенька. – Теперь оно два раза в год будет, да? А подарки тоже будут?

Кроты судачили о птицах:
- Что за нелепые созданья!
Ну разве может пригодиться
Летать уменье, щебетанье?

Норы не выроешь крылом,
И песней не наполнишь брюхо!
Для жизни нужен стол и дом,
Где сытно и тепло и сухо.

А говорят, еще глаза,
Чтоб видеть свет, у них бывают.
Вранье все! Дед мне рассказал,
Что света нет. Дед точно знает.

Отличный нюх у нас, кротов,
Но мы же ведь не чуем света!
Кто видит свет – безумец тот,
Иль просто лжец! Ведь света нету...

                  ***
Кто от рождения слепец,
Тому судить о Свете сложно,
А то и вовсе невозможно,
Когда еще он и глупец.
 

От чего на душе пустота –
Не оставлено место надежде,
И Господней земли красота
Утешеньем не служит, как прежде?

Оглянись…
                 Не прошла ли душа –
Равнодушно – средь горя людского,
Обрести исступлённо спеша
Исполнение счастья большого?

А в родство не вошла ли со злом,
Оправдавшись: «Как выжить иначе?»;
Не презрела ли вечности Дом,
Погрузившись в мирские задачи?

Гиблый путь: пустоту проклинать,
Исторгая то плач, то злословье…
Лучше душу свою напитать
Здравой верой и чистой любовью.

22–23.09.2010 г.
 

МАЛИНА

Марину звала и манила
Малиновым духом малина.

Марина малину ладошкой
Брала и брала из лукошка.

Но вдруг
              удивилась 
                              Марина:
Куда
         испарилась
                             малина?  

ЧЕРНИКА

Любят все чернику очень,
Ягодки чернее ночи.

Луше с Дашей вкус их сладкий
Лучше даже шоколадки.

И, как после шоколада,
Девочкам умыться надо! 

АРБУЗ

Я из ягод обожаю
Делать бусы. Но большая
Слишком ягода арбуз,
Из нее не выйдет бус.

Ну и ладно, бус не надо,
Я и так арбузу рада!
Он ведь – сахарный на вкус,
Ну, а семечки – для бус! 

М.
Душа причёсана, как после урагана,
удара током, гильотины, взрыва...
Душа — торчком, навыворот.
Наотмашь.
И навзничь.
Насмерть.
Господи, как больно!
Как страшно!
Я ли это?!
Вдруг — твоя рука,
протянутая через сотни мраков, страданий,
призраков, предательств, пропастей —
как радуга.
Её я обнимаю
крепко. Целую.
И хватаю гребень.
И радугу вплетаю
в облака
твои.

Мятется человечье племя,
Горят идеи, как трава,
И предантихристово время
Вступает в жалкие права.
Не слышно ласковой зозули,
Не мчится к луже бегемот.
Свистит висок в районе пули,
И бампер бьется о капот.
Сияют гордые химеры –
И расточительный, и жмот.
Перехлестнулось все сверх меры,
И пуповина шею жмет.
Нависла правдой бесконечность,
И ложью – мизерность идей.
Там – выкидыш несется в вечность,
Здесь – абортарий ждет детей.
Никто главою не рискует.
Не слышен над собою плач.
Здесь – Мефистофель голосует,
Там – клятву забывает врач…

Довольно, хватит. Суть не в этом.
Кто я, чтоб горний суд вершить?
Земля полна нездешним Светом,
А Светом надо дорожить.
Он рвется к нам сквозь поры кожи,
Открой лишь двери и вдохни!
Он зрит то ласковей, то строже,
Пронизаны им ночи, дни.
Что козни, глупости, коварства,
Что марева нелепых нужд?..
Несчастья, беды – суть лекарства.
И дивный Лекарь нас не чужд.
Как появляется, откуда?
Кем явлен этот тихий стук?
Увидим ли сквозь будни Чудо,
Услышим ли сквозь грохот Звук?
Нас настигают волны Света
И чистая струя несет…
О, Господи! Не Ты ли это,
Ты, от Кого зависит все?

Не обозлиться бы невольно,

Однажды, светлым и свежим днём, ветер качнул огромный лист. И на тёмной его стороне, обращённой к земле, вылупились четыре зелёных гусеницы.
Первый, Второй и Третий сразу же принялись за еду.
А Четвёртый спросил:
— Как? Почему? И что будет потом?
— Не отвлекайся, глотай! — обернулся Первый.
— Жуй! — подтвердил Второй, — как покончим с этим листом, примемся за другой.
Третий пробормотал:
— Набивай живот до отказа. Для того и явился ты в мир.
Но Четвёртый и не думал сдаваться. Он не только жевал, но и глядел по сторонам, а однажды собрался с духом и заглянул по ту сторону своего листа.
А когда заглянул, то смутился и оробел: там сидело огромное, голубое крылатое чудо.
— Кто Вы? — спросил Четвёртый.
— Бабочка Морфо, — улыбнулись ему в ответ, а потом поднялись и скрылись вдали.
— Кто это — бабочка? И что будет с нами потом? — спросил он, вернувшись обратно.
— Выкинь из головы чепуху и вздор, — нахмурился Первый.
— Нам бы побольше съесть, — бросил Второй.

Людей я не боюсь - люблю,
Люблю я вглядываться в лица,
В которых можешь Ты светиться,
Твой образ в душах их ловлю.

Людей я не боюсь - люблю,
Люблю в них видеть Тайну Божью,
И знать, что на Тебя похожи
Мы все - за то благодарю.

Людей я не боюсь - люблю,
Люблю их счастья и печали,
Когда Ты Сам их посещаешь,
Я с ними радуюсь, скорблю.

Людей я не боюсь - люблю,
Но больше всех люблю Тебя я,
И если можно убегаю
Я от людей в келью свою.

2007

В коридоре пахнет краской и лаком - в районной поликлинике идет ремонт. Мы сидим на небольшой скамеечке и ждем своей очереди. Врач - сутулый коренастый мужчина в синем халате и маске на раздроженном лице, хлопнув дверью, вышел из кабинета и исчез.

"Идиот! - вспыхивает женщина справа - что за человек такой! Я к нему уже четвертый раз на прием, и каждый раз вздрагиваю при его виде - он ненормальный какой-то." Женщина слева спокойно жмет плечами. "Никакого уважения!" - снова вспыхивает правая. "Да, и я отпросилась с работы, а тут ждать еще надо..." - четко говорит мне левая. Я молчу: у меня болит зуб.

Врач стремительно возвращается. Не глядя на нас, бурчит: "Кто на санирование - заходите!" Сидящие в коридоре испуганно переглядываются. Врач останавливается возле двери, нетерпеливо попраляет на лице маску, и сверкнув глазами, вытаскивает меня из толпы: "Вы!".

Я люблю тебя украдкой,
То молюсь, иль жду ответ,
Милый мой, казалась сладким
Обещанье многих лет.

Все проходит, словно дымка,
И сгорает сор пустой,
Как смирение, косынку
Я одену, став простой,

Став отверженною миром,
Но ведь это – только путь,
Пропою своею лирой
Я о том, что не вернуть.

Только Богу все ведОмо,
Как любила и ждала,
Пролетала рядом с домом
Стая птиц. Спускалась мгла.

Милый мой, прости за глупость,
Нам, отверженным, мечта,
Отмеряла боль за скупость,
И спускалась – высота

На чертоги вдохновенья,
И слагалась песня вновь:
Все пройдет без сожаленья,
Без сомненья - лишь любовь!

Что вернется в нашу младость,
как небесный дар и свет,
и утраченая радость,
оживет и даст ответ.

Вооруженное нападение на Григорие-Бизюков мужской монастырь

К началу XX века Свято-Григорьевский Бизюков мужской монастырь, расположенный неподалеку от г. Берислава Херсонского уезда Херсонско-Одесской губернии, вошел в число крупнейших обителей Юго-Западных областей России. В монастыре было пять храмов, обширные земли, многочисленные хозяйственные постройки и благотворительные учреждения; в 1914 г. при монастыре открывается Духовная миссионерская семинария. По числу иноков Бизюков монастырь в пределах нынешней Украины перед революцией уступает только Киево-Печерской лавре.

Но пришло время крушения государства. В 1917 г. власть захватывают либералы и социалисты, имеющие собственные представления о месте Церкви в обществе. В Украине в конце 1917 – 1918 годов к власти приходят приходят российские большевики, украинские социалисты Центральной Рады, гетман Павел Скоропадский, опирающийся на автро-германские штыки, Директория социалиста Симона Петлюры. 

В зоопарке две Мартышки,
Сидя на зеленой ветке
Обсуждали: «Эх, людишки,
Всё сидите в вашей клетке!

Как смешны вы, - вот умора!
Что за жалкие созданья!»
В разговор вмешался Ворон
И сказал им в назиданье:

"Вы нести лишь вздор способны,
В клетке сами, ведь, глупышки:
Люди входят к вам свободно,
Вы же – взаперти, мартышки!»

       ***

Клетки разные бывают,
Очень, иногда, большие,
Только вот не покидают
Тюрьмы эти золотые,

Те, кто в них сидят, и вроде
Думают, что на свободе.

Прообразом басни стала следующая реальная история, которую я узнала из проповедей протоиерея о.Валериана (Кречетова):