Омилия

В согласии и мире тридцать лет
Живут супруги счастливо без бед.
В сам юбилей, проснувшись, как обычно,
Жена готовит завтрак, и привычно,
Разрезав хле́бец вдоль и смазав маслом,
Верхушку мягкую даёт супругу с лаской.
Но тут лукавый руку придержал,
И мысль напала, как под хвост вожжа:

«Все тридцать лет я уступала тайно
Любимый мякиш, как своё признанье
Его заслуг пред домом и детьми,
И в доказательство своей любви.
Была всегда я верною женой,
Подругой и хозяйкой неплохой!
Хоть в этот юбилейный день, с утра
Могу кусок получше съесть сама?!»

Подумав так, на блюдце корку с маслом
Впервые мужу положила властно.
Заметив в ритуале измененье
Супруга охватило вдруг волненье:

— Когда в этом году пост начинается? — спросил Бачо, рассматривая в окно надоевший пейзаж новостроек Вазисубани.
Нино, резавшая шпинат для пхали, уставилась на мужа. Послышалось, что ли?
— Это ты сейчас спросил?
— Я, — подтвердил неслыханное Бачо и, заводясь, огрызнулся. — Что, и спросить уже нельзя? Запрещено?
— 23 февраля, — примирительно ответила Нино.
Потом все же, осмелев, спросила:
— А что, ты поститься собираешься?

Мир гибнет в пучине коварства,
А зло умножает свой гнёт.
Как жаль, что не Божие Царство
В итоге историю ждёт.

Однажды, отвергнув святое,
Отдаст — не за жизнь, за житьё —
Нестойкое племя людское
Антихристу сердце своё.

Ждут плахи, гоненья, оковы
Избравших служенье Отцу.
Бесхитростной Истины слово
Для новых времён не к лицу.

Облетела листва,
голый ствол созерцать ты не в силах:
кто не видел плодов,
тот и ствол почитает за ересь,
кто не видел цветов,
голый ствол почитает за нечесть.
Но сегодня — зима,
а зимой и цветы, и листва —
ни к чему.

---

* нечесть - устар. непочтение, бесчестье, позор, срам, поругание, беззаконие, беспутство,  законопротивность, нечестье.

Умирающий снег на уральских просторах,
Остывающий за ночь, формирующий лед.
Возрождается жизнь в деревянных узорах
Той избушки старинной, что в столетьях живет.

Дым идет из трубы, то вьюном, то колечком,
Низко стелется полем, зачеркнув горизонт.
Глянь-ка в сердце Урала, там — русская печка,
Жжет века и пространства. А невидимый фронт

Распростерся до неба. От крепкого жара
Пар идет не спеша. Да, в снег уходит душа
От горбушки земли и от хлебного дара,
Черных галок на пашне беспросветно смеша.

Над полками домов,
Спящих в розовом саване,
Пузыри куполов,
Словно тихие гавани.

Столько дум скрещено
В предрассветной безделице,
Как в индийском кино
Снова жизнь перемелется.

А тоска ни о чём –
Слишком мелко и дёшево.
Там, за белым окном,
Очень много хорошего:

Жёлтых радуг, дождей,
Молодого шиповника,
Гениальных людей
От врача до садовника.

Пусть не всё отболит,
И судьба – не красавица,
Но стоймя мир стоит,
И вот это мне нравится!
2015

Возможно, самым известным человеком в городе Михайловске был бизнесмен Василий Колосов. Крупнейший предприниматель, глава компании с говорившим само за себя названием «Колосс» — кто мог сравниться с ним в богатстве и могуществе?! На господина Колосова работало большинство леспромхозов области. Ему же принадлежали два городских лесопильных завода, продукция которых шла на экспорт. Целая армия рабочих и служащих подчинялась ему беспрекословно, как шахматные фигуры — игроку. Были у него свои люди и в Михайловской мэрии, и среди окружения губернатора… Но это еще что! Господин Колосов был убежден, что у него есть свой человек даже на небесах!

Об этом человеке господин Колосов узнал, когда был еще ребенком.

Зоны хаоса, раскалывающие традиционные культуры на архаические заплаты, где радикальные группировки вырывают жизненное пространство друг у друга, по сути расчищают дорогу третьему игроку — наглому гринго средних лет, чье политическое чутье подсказывает ему, где, когда и по какой цене продавать «списанное» оружие, упакованное в идеологию смерти. Где, когда и как можно нажать на рычаг противоречий, созданных как подушка ликвидности пресловутому доллару «нефтеномики».

Все очень просто. Просто, когда ты готов принять навязанные тебе лекала «нового мира», сложности возникают тогда, когда ты не готов это сделать. И нынешняя Украина тому пример. Не принявших «новую идеологию смерти» отстреливают — цинично, жестоко и без сожалений. Искать логику в этой вакханалии пуль самого разного колибра глупо, логика подменена в умах братьев-славян (не всех, конечно) готовыми мемами-фантиками, вирусами, поражающими разум до той степени, когда собственная память лишь отражает чужую рисованную картинку, истинность которой не может ставиться под сомнение, ибо тень сомнения рушит всю игру, выстроенную на исторических заблуждениях, страхе и элементарном садизме малой группы отморозков, которые и к народу Украины имеют весьма опосредованное отношение.

У робеспьеров праздничный салют —
свободу нынче даром раздают,
за пол пути до малой Атлантиды
встречают чаем и вином,
на мир окольные имея виды...
а мы... мы точно не поймем,
нам поле, ветер и рубаха —
по-русски ближе... с тем живем!

Ты — Путь, а я песчинка,
Лечу с тоской по чуду,
Послушной утром буду,
А вечером в починку.

Ночами ветер вяжет
Траву и корни дуба,
Листвы же сбросив шубу,
Стоят деревья-стражи,

И все мое: из глины
И этот взгляд и руки,
И взяли на поруки
Моря свои глубины.

Вечер был тихий и теплый. Солнце медленно катилось к горизонту, а деревья лениво помахивали листьями-ладошками, желая друг другу спокойной ночи.

В углу двора оживленно щебетала стайка ребят. Они хвастались своими умениями и достижениями.

— Я на кружке сделал такую классную модель — мой планер двести тридцать метров пролетел! — поделился Владик, гордо блестя очками.

— Ха, это что! А вот я в бассейне научился запросто с десятиметровой вышки прыгать. И не солдатиком, а рыбкой, — вихрастый Женя самодовольно обвел глазами друзей.