Омилия

Жизнь – это выбор.
И в сети ошибок
бьёшься и плачешь:”Иисусе, спаси!”
Все мы от Бога.
От зла – отрекаясь,
мы для Него
              наши души храним.
Все мы –
          что малые дети пред Богом.
Божии дети.
Лишь чистой душой
ты ощущаешь
               присутствие Божие:
ловишь тот отблеск
                       в себе и во всём.

2007 г. 

Наша жизнь, как маленький клубочек:
Катится по полю. Мы за ним.
Кто-то ценит нас, кто зубы точит.
Кто-то к нам любовью одержим.

Кто умён, а кто-то притворился.
Кто-то добрый, но на вид сердит.
Солнце пусть для каждого святится,
Каждого Господь благословит.

Крутится клубочек, нитка рвётся.
Можешь ли концы соединить?
Ты же знаешь, если чашка бьётся,-
Ей уже без трещины не быть.

Не станем говорить о Вечности:  все будем в ней, - той бесконечности, где нет начала и нет предела.
Представим: сегодня  Совесть захотела в мирУ господствовать  в делах и помыслах. И что? -
Не будут же при ней юродствовать все преуспевшие  в неправды промыслах?!
Хочу сказать   о счастье жить на свете. Его мгновения ловить с любимым на рассвете.
Сады Добра выращивать,  в полях пшеницу взращивать. Детей рожать, и чтить Отца и Мать! И никогда не забывать, что жизнь однажды лишь дается!
Тогда-то вспомнить нам придется: удел у всех у нас один, - себе ты - царь и господин.
В себя однажды лишь поверив, Христу судьбу свою доверив, - не разучиться б врачевать, лелеять свои Души,

Быть живым —
что может быть больнее?
Жизнь распята на кресте давно.
Я при виде мук её — немею...
Иль пою, когда мне петь дано.

Быть живым —
и счастье, и несчастье:
мёртвым проще,
мёртвым смерть сродни.

А живому —
песня  мёда слаще:
он поёт,
исполненный любви.

А живой так немощен — он ропщет,
ведь его томит стремленье  жить.
Песни плач летит, но мир — все жёстче:
только смерть страданье исцелит.

На стене висел портрет
Милой дамы средних лет.
Мимо парень пробегал
И усы пририсовал.
Мимо мальчик проходил,
Взглядом даму оценил,
И ещё пририсовал
Как пенсне - один овал.
Вот старушка мимо шла,
Взгляд на даму подняла,
Покачала головой,
И сказала: «Кто такой?»

Так живём – один рисует,
А другой  «портрет» толкует.
 

Я свят тобою
и тобой убит:
любовь и грех
меня легко разит.

И жизнь, и смерть —
с тобой, в тебе, к тебе:
я червь и Бог;
и нет покоя мне.

Кто победит?
Кто побежден тобой?
И кто навек
останется со мной?

нереальность
сон-мечта-фантазия
грёза
нелюбовь
нежизнь
убийство

На гребне жизни, в игрище смертельном,
Привинченный к фальшивому забору,
Хохочет блудозавр обнажённый,
Забыв о покровительстве ничтожеств.

Жизнь — в присутствии:
Другого и другого.
Жизнь — всегда присутствие
Другого. И другого.
Жизнь — присутствие.

Босиком по траве
наяву, не во сне,
после долгой зимы,
после хрупкой весны.

И летает душа
над водой в синеве.
И прохладное солнце
скользит на весле.

Босиком по траве...
Одуванчиков пух
закружил, закружил.
Летний день, летний дух.

Под прицелом душа, под прицелом -
Ей ничем не прикрыть наготу.
Пишет правда на чёрном – белым:
Словно эхо кричит в пустоту.

На стене только тени, тени -
Расползаются к ночи во мрак.
Под ногами скользят ступени,
Шаг – секунда, полжизни – шаг...

На коленях всю вышепчу душу.
Плачет жизнь. От чего же так, Боже?
От того, что в пути не трушу?
Ты скажи мне, за что боль, всё же?

Вместо сердца - я чувствую пламень.
А глаза разучаются плакать.
Помоги мне не стать, как камень...
Не принять пластилина мякоть...

Иду сквозь дебри
бытия
расхлёстанный, нагой:
иду, иду…иду, иду…
иду, едва живой.

Спаси, молю Тебя,
спаси,
избавь от этих пут;
поверь в меня
                   и исцели,
дыханьем новым укрепи
тех, кто к Тебе идут.

Сквозь мрак, сквозь стон,
наперекор
            измученной душе, -
к Тебе тянусь,
мой Дух, мой Бог,
                      мой Свет,
молюсь Тебе.

Спасибо, что
             понять мне дал,
что есть на свете Ты
и что шагать
       к Себе призвал
                       из суеты.

2004 г.

Воспоминаний стекла матовы…
Там, в глубине седых веков
Детей от трудностей не прятали
И не таили от попов.

Там жизнь казацкою нагайкою
Наотмашь била по лицу.
С пропитанною потом майкою
Сын с поля приходил к отцу.

Жила-была гусеница. Очень необычная и даже немножко страшная. Почему? А вот представь себе: темно-серая, с желтыми пятнами, покрытая островками жестких волосков-щетинок, с шестью сильными членистыми ногами... И самое главное - хищная. Ее совсем не интересовали сочные зеленые листья или сладкие плоды. Зато она неустанно нападала на тлей - крохотных тонконогих козявок, пасущихся на стеблях и листиках цветов - нападала и пожирала их сотнями.

***

Безупречны изгибы, белый фарфор -
Изящная амфора-дама.
Она красотой производит фурор,
Внутри же - пуста и упряма.

***

Шиповник с розой подружился.
Увидев схожий внешний вид,
Поторопился и женился,
С тех пор страдает и ворчит.