У разлуки есть много причин,
Она в сердце без спросу гнездится —
Одинокая дикая птица,
Царство грусти и свежих морщин.
Целый день просидишь у окна,
Карандашные строки черкая.
Настроенье, как пена морская,
Пробежит за волною волна.
И в душе декабря перелом —
Пахнет вишней, дождём и весною.
На минуту окно приоткроешь
И надышишься странным теплом.
Безмолвствую, радуюсь, верю.
Сегодня не день — благодать!
А завтра, как дикому зверю,
Быть может, придётся рычать
От раны в боку. На рассвете.
На тихом и ржавом снегу…
Но ветер, сегодня — мой ветер,
Я страх разорвал на бегу.
Забылось, что век слишком краток,
И чаще, чем в сердце стихи,
Прикладами между лопаток
В душе отдавались грехи.
Сегодня мы поговорим о двух основных представителях английского сенсуализма 17 века — Томасе Гоббсе и Джоне Локке. Влияние, которое оказали эти мыслители на последующее развитие философии, чрезвычайно велико. На примере их творчества мы можем проследить дальнейшее развитие картезианской мысли, увидеть, какие выводы сделаны из декартовской философии.
Томас Гоббс (1588–1679) родился в семье сельского священника. Учится в Оксфорде, по окончании университета работает воспитателем в графском семействе, близком к королевскому роду. Во время Английской революции переезжает на 10 лет во Францию, а потом возвращается на родину и занимается философией. Свою первую работу Гоббс написал в возрасте 52 лет («О гражданине»). Вместе со следующими работами — «О теле» и «О человеке» — она составила основное произведение Гоббса — «Начала философии» (1-я часть — «О теле», 2-я — «О человеке» и 3-я — «О гражданине»). После этого он пишет еще одну работу — «Левиафан», где дает общий очерк своей философской системы, но с большей социальной направленностью.
Гудит, плывёт над храмом звон,
Как пеленой окутал он
Людей и землю, и дома,
И стала радужной зима.
Всё в мире изменилось вдруг,
Сиреневой волной вокруг
Очищен воздух и дрожит,
А звон плывёт, а звон гудит!
Волной звучащей бьётся в грудь,
Мою пронизывая суть.
Зовёт людей он в Божий храм,
Благовествует всем сердцам,
Участники передачи: составитель и автор книги С.А. Коппел-Ковтун и прот. Андрей Ткачёв, один из авторов книги. Ведущий: Борис Костенко.
Когда человек сталкивается с трагедией, с таким злом, как случившееся на Украине, он не может оставаться равнодушным. Совесть требует что-то сделать, иначе какой же ты человек? Столько горя, столько крови пролитой, боль, плач людей вопиют к небу об отмщении, вопиют к другим людям о защите, вопрошают о понимании. Как можно жить, не ответив на этот вопль-вопрошание? Каждый, в ком жива душа, отвечает посильным для него образом. Так считает автор и составитель тематического сборника «Трагедия Украины» Светлана Коппел-Ковтун.
Изданная Международным клубом православных литераторов «Омилия» в содружестве с издательствами «Воскресение» и «ЭКСМО», книга собрала под одной обложкой разных авторов, главной движущей силой которых является любовь к терпящему бедствие украинскому народу.
И вот одно из моих психологических свойств: я предпочитаю людей идеям. Может быть, это значит: я предпочитаю бессознательных людей, но пусть и так. Вы должны, если захотите, понять, в какой мере это так, потому что знаете мое отношение к «родственности» и т. п. — Из этого предпочтения вытекает моя боязнь «обидеть человека». Да, я согласен с Вами глубоко: каждый порознь — милый, но десять этих милых — нестерпимая теплая компания. И я отмахиваюсь от этих десяти, производящих «гам», молчу, «попускаю».
Драма моего миросозерцания (до трагедии я не дорос) состоит в том, что я — лирик. Быть лириком — жутко и весело. За жутью и весельем таится бездна, куда можно полететь — и ничего не останется. Веселье и жуть — сонное покрывало. Если бы я не носил на глазах этого сонного покрывала, не был руководим Неведомо Страшным, от которого меня бережет только моя душа, — я не написал бы ни одного стихотворения из тех, которым Вы придавали значение.
Поставьте вопрос иначе: решаетесь ли Вы верить лирику, каков я, т. е. в худшем случае — слепому, с миросозерцанием неустановившимся, тому, который чаще говорит нет, чем да. Примите во внимание, что речь идет обо мне, никогда не изменявшемся по существу. В таком случае, если и Вы — неизменны, — нет причин не верить теперь, или не было причины верить тогда. Если же Вы изменились, то есть, быть может, причины не верить теперь. Я же полагаю, что тот сильнейший перелом, который Вы переживаете теперь, не изменяет Вас по существу; Вы — все тот же, каким я Вас знал, и теперь, когда я знаю о Вас по журналам и от третьих лиц. Переживаю перелом и я, но меня, уже я наверно знаю, он не меняет по существу. Если же все это так, то признайтесь: надоело Вам считаться с такою зыблемой, лирической душой, как моя. И я допускаю, что Вы правы — перед Вашим делом, что во мне есть то, из-за чего людей «покидают друзья», становящиеся на путь более твердый в идейном смысле.
Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его
и разделили на четыре части, каждому воину по части,
и хитон.
Ин. 19, 23
Земную ось сорвет снаряд фугасный,
И белый стронций упадёт дождём,
И станет океан моторным маслом…
Нам надо оставаться со Христом.
Не замечая края бездны,
Я жил, надеясь на «авось».
Мне всё казалось — я железный,
И вот — прорвало, началось.
Переживаний обветшалость
Переросла в девятый вал.
Мне ничего не оставалось,
Как закатить себе скандал.
И понеслась душа холопья
По новым правилам игры,
Ломая чувственные копья
Об эти скучные миры.
Мы здесь — среди олимпийцев, многочисленных болельщиков из разный стран и волонтеров в вязанных шапочках цвета безоблачного неба! Мы все — из разных стран, любящие друг друга, болеющие ни за конкретную страну, но за торжество здорового образа жизни, правильных и добрых жизненных целей. И судьба наделила золотой олимпийской медалью и Виктора-американца, и Виктора-корейца. И для них — рекордсменов и целеустремленных людей, нацеленных на лидерство, сильных духом и жизненной силой парней, не важно, какая страна их поддержала в их стремлении быть лидерами олимпиады! Они — победители! В их честь — звучит гимн, в их честь — в безоблачное, цвета волонтерских шапочек, небо взвивается стяг. И все — радуются их успеху, вытирают волнительные слезы их жены!
Уральский федеральный университет (УрФУ) выдвинул ямальскую писательницу Анну Неркаги на соискание Нобелевской премии по литературе, сообщает ТАСС.
«У нас было две причины для такого шага: во-первых, герои ее книг — это кочевники Русского Севера, ее устами говорит исчезающий народ, а проблематика, которую она поднимает в своих произведениях, касается каждого в нашем меняющемся, стремящемся к глобализации, все больше унифицирующемся мире, — рассказывает Леонид Быков, профессор УрФУ, завкафедрой русской литературы XX-XXI веков. — А во-вторых, Анна Неркаги — не самый известный, даже в своем Отечестве, литератор, и мы надеемся таким образом привлечь внимание читателей к ее творчеству».
Привокзальной площади Харькова
Едва удержавшись под натиском ветра,
Я в лужу кораблик незримый пустил.
И капли дождя молчаливо и метко
Бомбили его, выбиваясь из сил.
И лужа казалась бескрайнею гладью,
И плыли поодаль высоток хребты.
Скользила мелодия дивною ланью,
На миг оживляя сырые холсты.
Автобус — двойка, единица,
Один единственный маршрут,
Вхожу в него, там те же лица
Меня, с любовью, будто ждут.
Как переполнены салоны,
В начале сумрачного дня!
Но все ко мне так благосклонны,
Хоть я чужая, не родня.
И даже место уступают!
Как, очевидно, я стара.
Но сердце от истомы тает —
Я просто им почти сестра.
Снег падает.., кружится в вальсе тихом..
Зима танцует с ветром — женихом,
Фатой мерцает, позволяя бликам
Чертить на белом полотне штрихом.
Дрожащий кружевной гипюр из веток
Рождён из снежно — голубого мха,
И не узнать ни по каким приметам
Привычного родного городка.
Антисистема — категория новая в гуманитарном знании. Понятие антисистемы предложил Лев Гумилев. Он уделил много внимания этому историческому явлению. Ему посвящена заключительная глава основного трактата Гумилева «Этногенез и биосфера Земли», значительная часть главы «Этногенез и культурогенез» работы «География этноса в исторический период».
В своих работах по русской истории Гумилев тоже обращал внимание на антисистемные явления. По сути дела, антисистема принадлежит не этнологии, а культурологии, истории культуры. Но Гумилева это заинтересовало, он подробно и убедительно описал — хотя и не определил — эти структуры, разрушительные для этноса. Ибо антисистемы — структуры, способствующие сокращению жизни этноса, а следовательно, разрушительные для общества и могут рассматриваться в обеих областях исторического знания.
Нам представляется важным внесение категории «антисистема» в область политической истории, социологии, политологии. Возможно, это важная категория и для ряда областей географической науки.
Известные писатели и переводчики — Алексей Варламов, Линор Горалик, Евгений Водолазкин, Владимир Шаров — представят российскую литературу на Иерусалимской международной книжной ярмарке, которая пройдет с 8 по 12 февраля в культурно-развлекательном центре «Первая станция» на Старом вокзале Иерусалима, сообщает ТАСС со ссылкой на Роспечать.
«На ярмарке будет представлено более 600 печатных изданий ведущих российских издательств. На российском стенде посетители ярмарки найдут классическую, современную, научную, учебную и детскую литературу, произведения российских авторов, справочники и научно-популярные издания, современную прозу и поэзию», — говорится в сообщении ведомства.
О письмах Винсента Ван Гога брату Тео
Дама зашла в цветочный магазин и сразу же оказалась в центре внимания.
— Елена Владимировна! Вот свежие розы, разного цвета, поступили ветки малой розы.
— Нет, нет — не это. Другое надо что-то...
— Герберы, — не унимается цветочница.
— О! Подсолнухи! И ветка красного дуба! — Обрадовано произносит Елена Владимировна, разглядев на дне коробки с поступившими из Голландии цветами то, что ей обязательно нужно именно сейчас...
Меняются законы поколений,
Правителей свергают и царей,
Но неизменно Божье повеленье —
Не обижайте, дети, матерей!
Ранимо сердце матери от слова,
Звучащего во гневе сыновей,
Прошу и повторяю всем и снова —
Не обижайте, дети, матерей!
Прости, Господь, грехи жестокосердья,
Ты милостью сердца детей согрей,
Укрой их, Матерь Божья, от возмездья.
Не обижайте, дети, матерей!
Надоевшие клетки квартир,
Интернет, телевизор, айфоны,
А на улице снег, как зефир,
По которому бродят вороны.
Там звучат на морозе свежо
Голоса удивлённых прохожих,
И свой первый, счастливый шажок,
Сделал мальчик, на маму похожий.
Проплывает оранжевый шар
Над рекой, где скрипят ледорубы,
И ушицы ядрёный отвар
Обжигает рыбацкие губы.
Искусство нельзя отнести к категории забав, или же наглядных иллюстраций к каким нибудь высоким моральным идеям. Искусство — форма мышления. Мышления, без которого человеческое сознание не существует, как не существует сознание с одним полушарием. Наше мышление подразумевает внутреннее двойное противоречие. И искусство выполняет в этом огромную роль...
