Омилия

Душа давно ждала обновки.
Восторга сердца не таю.
Перед тобой, как пред иконой
В просторном Храме я стою.

Как ты талантлива, Омилья!
Художница картины той,
Где проза – сладостнее меда,
Где лирика полна красой!

Вокруг движенье православья,
И ты – картинно хороша!
Твоей души коснусь пером я,
Благоуханием  дыша…

И ты легко, не эфемерно,
Стучишься у моих дверей.
Моей любовью станешь первой.
Огнем – средь стужи январей.

Не выгнать зиму луговую,
Обвили щупальца траву,
Я ночь уставшую разую,
Луну разбитую сорву.

Не слышно хрюканье из хлева.
Не смазан в погребе засов.
Не пахнет поле тёплым хлебом
И мысли – тяжелее слов.

                     ***        

Скажу о душе
                   как о хрупкой снежинке,
или – капельке боли,
                         сверкая, летящей к земле…
Но словом молитвы
                           в росу превращая неволю,
прозрачным цветком
                            я усну на твоём рукаве…

2009г.

                      ***

Мягкая светлая
                    нежная шаль,
тихо окутав,
                   прильнула шурша…
лёгкая тёплая;
словно душа
            тихо, таинственно
                         в дом свой вошла.

2009 г.

                     ***

Нужно путнику - так мало!
В ночь - на плечи одеяло.
И колодец, чтоб напиться...
И свеча - не заблудиться.
Да порог в конце пути -
Тот, к которому идти.
И у этого порога
Отдохнуть совсем немного.
И, шагнув через порог,
Молвить кротко:
     - Здравствуй, Бог.

Как-то раз на дирижабле
захотел я прокатиться
в фрак свой новый обрядился -
сел в корзину, жду отлет.
Дирижабль долго фыркал,
на меня ворчал сердито,
но подняться ни на йоту
не сумел он от земли.
- Что случилось? - вопрошаю, -
отчего ты не взлетаешь?
я давно уже мечтаю
посмотреть мир с высоты!

Близко ли, далёко,
Низко ли, высоко
Шишкин лес растёт,
Сказка в нём живёт.

Сказочка, дружочек,
Научить всех хочет,
Разуму — уму,
Слову Божьему.

Это присказка, поди,
Сказка будет впереди.

20. 01. 2012
Вчера я была у приятельницы. Сидим, чай пьем, разговариваем. Слово за слово, заговорила она о своих проблемах.
-  Ты вот в церковь ходишь. Хоть бы Бога попросила, чтоб помог мне.
- Да я молюсь о тебе всегда.
Приятельница возмутилась:
- Плохо, наверное, молишься, что Бог не слышит. А может, и нет  Его вовсе!
Я попробовала возразить:
- Если веришь в Бога, то он – есть, если не веришь, - то Его с тобой нет.
- Я в церковь не хожу, но Бог у меня в сердце, и я каждый вечер Его благодарю и прошу обо всем.
-  Помогает?

Начало здесь

У большой реки

На этот раз скворцы летели без остановки очень долго, на довольно большой высоте. Полёт изнурил птенцов. Но усталость принесла и свой плод: стая теперь летела ровно и однообразно. Никто из птенцов не выбивался вперёд, не барахтался в воздухе и не гордился собой. Для каждого теперь было самым главным только одно: долететь.

Деревья внизу становились всё реже. Уступая место равнине, посередине которой вилась река, похожая на огромного серебряного червяка. Вечернее солнце бликами освящало реку, отчего та казалась живой. Река ползла по песку, а птицы летели в небе и смотрели на её изгибы.

Искалечены, изувечены:
Вместо рельс и шпал - поперечины.
Нетерпением сердца отмечены
Постсоветской реальности женщины.

Начало здесь

Первый полёт

Конечно, это был не просто полёт, а скорее бегство. Семье скворцов следовало быстрее покинуть горящий лес и найти себе новый дом на другом берегу реки. Тут не до удовольствия — ведь под угрозой находилась их жизнь! Тралли и Суик помнили об этом, выбирая самый короткий и удобный маршрут и подгоняя своих детей. Но все же для птенцов — это было первое знакомство с небом, с ощущением невесомости и парения. И не смотря на опасность, они каждый по-своему осваивали своё новое состояние.

Кирики, как самая крупная из птенцов, поначалу держалась в небе неуклюже. Ей хотелось во всем походить на отца, потому она копировала движения Тралли, летящего впереди. Но крылья не слушались её в полной мере, и птичка летела неровно и очень уставала.

В кармане у мамы
всего понемножку:
губная помада,
игрушка для кошки,
конфета-ириска
и сборник стихов,
от папы записка,
флакончик духов,
для сына пелёнка,
заколка для дочки,

— Иногда я подслушиваю разговоры... И знаете что?
— Что?
— Люди ни о чем не говорят.
(Р. Брэдбери)

Миром правит молния

Встреча на территории смысла похожа на вспышку молнии, внутри которой встречаются люди, независимо от времени и места своего существования. Они — путники, идущие одной и той же внутренней дорогой. Так встречались Данте и Вергилий, так встречаемся мы всякий раз с авторами книг, которые потрясают нас до глубин, до самых оснований — смыслами. Мы можем даже не повстречаться эмпирически, в реальном опыте, с книгой, которая соответствует нашему духовному опыту, которая написана специально для нас, но она всё равно окажет на нас воздействие (М. Мамардашвили).

Суть души - эфирный мотылёк
Загрубел от ссадин и ушибов.
Без числа колдобин и изгибов
Было в вёрстах пройденных дорог.

Неулыбчив и насторожён...
Ползает всё чаще, не порхает...
Избегает взгляда, замирает -
Словно ждёт беды со всех сторон.

Знает ли Жираф, что шея у него слишком длинная? Когда он тянется за листьями на высоких деревьях, вряд ли об этом думает.

А когда спит? Тоже вряд ли: спящие думают про сны, которые им снятся.

— Да не длинная у меня шея, а такая как надо! — возмутился Жираф. — Вон как далеко я вижу благодаря шее! Я могу достать даже до неба и лизнуть облако...

— А ты сравни свою шею с моей, — пропищал Муравей, — и тогда сразу поймешь, что она у тебя сли-и-и-и-и-и-и-шком дли-и-и-и-и-и-и-нная.

— У тебя и шеи-то нет, Муравей! Да и тебя самого с моей высоты, считай, что нету. Зачем мне себя с тобой сравнивать?

— Исключительно в научных целях! Всё познаётся в сравнении, — пропищал Муравей, поправляя очки.

— В сравнении с другими жирафами с моей шеей всё в порядке. А какое мне дело до муравьев? Я их вместе с листьями ем, не разглядывая...