Омилия

И снова муж гостей приводит в дом,
Она привыкла к странностям его,
Покорная, готовить стол идёт:
Тельца, хлеб, масло, сыр и мёд.
Вино откроет, в чаши разольет,
О старости своей она вздохнёт.
Пусть муж и гости всласть поговорят:
Она не будет им мешать за зря,
Лишь полюбуется чуть-чуть сквозь щель
На красоту и молодость гостей.
Но что же это?!  – один гость твердит,
Что через год она родит.
Смеется старая жена:
В своих годах обречена
Она в бездетности увясть,
Заплакала жена, смеясь.
Да, кто тогда подумать мог,
Что то не странник был, а Бог!

Я забыла, как растёт трава,
я забыла, как писать стихи…
Разорвать
               туманные ветра!
И шагнуть
             в спасительность стихий.

Окунуться в светлые дожди…
Ощутить изменчивость времён.
Улыбнуться
                  взлётам и друзьям,
для которых – день, как мир, рождён.

По частичкам раздарить тепло,
по лучу, чтоб каждому – чуток.
Всё – во мне, и я душой везде:
обнимаю космос
                           и цветок.

Светлым роем слов – парят стихи...
Божий мир
               в распахнутых руках…
Тишина… Живительный рассвет
освещает землю в облаках.

2006 г.

Долгое эхо, короткие годы...
Вечная память ушедшим любимым.
Дряхлое сердце сбоит к непогоде,
ноет предчувствием бед нестерпимых -
бедное, слабое... боли боится.
Не малодушествуй: страхи напрасны.
Выдюжишь - в небо за белою птицей
вслед полетишь -
                      к долгожданному
                      празднику.

Светлане Коппел-Ковтун посвящаю эти строки.
Сердечно поздравляю Светлану с выходом в свет её книги — сборника стихов «Сквозь тень»!
С любовью во Христе, Татьяна

Господь утешает, незримо касаясь
         Твоей многотрудной судьбы.
Что жизнь для художника? С Небом сливаясь,
         Становишься светлым и ты.
Несёшь, как кораблик, груз творчества, слова,
         А волны грохочут сильней.
Ты – сильная птица: ввысь снова и снова
         Взлетаешь с пустынных полей.
Что жизнь для поэта? - широкое поле -
         Он зрит в этом поле зерно.
За подлинность сердца - и в счастье и  в горе -
         Бороться ему суждено!

Памяти  поэтов.

Убитые поэты к нам приходят
Искусно  рифмою, катренами  играя.
Для современников своих - всегда не в моде,
Отшельники, пришедшие для рая.

На хлеб и жизнь  стихом  не заработать,
Так отчего ухмылки затаив,
Ему опять на двери  мажут  «дёготь»,
Распяв молвой и сплетней  средь своих.

«О, Пресвятая Мати Господа,
Царице Небеси и земли!
Не имамы иныя помощи,
под кров Твой притекаем вси…»

Слова молитвы
                       тёплыми каплями
напитали моё сердце,
насквозь
            мою душу прошли,
устремились ввысь,
                           как пламя свечи,
и вернулись
слезами любви.

«Яже Свет невечерний рождшая,
душу мою ослепшую просвети…»

«Светоносная Сене небесная,
не оставь нас одних, спаси…»

1997 г.

           «Дух дышит, где хочет»
             ( Ев. от Иоанна, 3:8 )
       
Дух дышит, где хочет:
в пучине морской,
где царствует мрак
непроглядный;
в небесных просторах
среди облаков,
где птахам – край воли
отрадный;
в зеленых долинах,
в траве и цветах
Дух Божий витает
незримо…
Впусти Его в сердце.
Пусть Духом Святым
душа твоя будет хранима!

   Дорогих омилийцев поздравляю с праздником Святой Троицы!Всем радости духовной и творческого вдохновения!

Памяти Игоря Талькова.                                                              

Замерзли стёкла в плачущем трамвае,
Пристыл к сиденью тихий старичок.
Талькова голос сердце разрывает,
Стучится в душу горечи челнок.

Челнок удачи или невезенья?
Ямщик, гони на Питер лошадей!
Где нервы нации порвут во время пенья...
В «стране не дураков» — озлобленных теней...

Тальков поёт и песня не смолкает,
И лошадь рвёт кровавую узду...
Погиб поэт, сгоревший в волчей стае,
Зажёг надежды вечности звезду...

Приходят строчки
                     днём иль ночью…
И возникают в тишине,
иль в шумной уличной возне...

Вдруг возникают –
                      как росточки,
и пробиваются во мне
так неожиданно, извне.

Их посылает в утешенье,
предвидя все мои паденья,
небесный Ангел – неземной
хранитель и помощник мой.

Я слушаю, в слова вникаю
и постепенно оживаю…
И вдруг –  мелькает озаренье.
Не упустить бы то мгновенье!

Не упустить бы это чудо.
Оно приходит ниоткуда –
как огонёк, дрожит и вьётся,
и сквозь меня - строкой прорвётся!

Благослови, душа моя,
премудрого Творца,
благодари за всё Его -
и Бога и Отца!

2005 г.
 

Троицкое воскресенье.
Апостольский вздох над миром.
Сквозь ангельское пенье
Пряный запах аира.

В день Рождения Церкви
Дышим березой. Небом.
Вкус духовного хлеба
Радует нас. Не меркнет.

Выросли в рощах храмы.
Выросли в храмах рощи.
Слышу я голос мамы:
Жить нам на свете проще,

Если есть двор зеленый,
Если есть в сердце вера.
Слушай, как шепчут кроны:
Троица - Божья мера.
   22. 06. 13
 

Прощать бы научиться сходу,
Забыв обиды и раздор души.
Корю, опять, корю свою породу-
От слёз промокли старые плащи.

Простить могу. Забыть не получилось;
И от того теряю я друзей.
О, Господи, прости меня на милость,
И помоги мне справиться с своей...

С своей обидой,  разочарованьем,
Чтоб делать вид: «Всё  классно, хорошо»...
И не носить в себе воспоминанья,
Как растирали сердце в порошок...

Удары сверху и снизу.
По сердцу. Еще раз. До крови.
Смотрю, поднимая брови,
Как голубь идет по карнизу.

Нет места на земном шаре
Поэту. Он горбит спину.
Его так просто ударить
Хоть в Лондоне, хоть в Афинах.

Божественный покой
                          хранят зрачки:
как в чаше полной –
                              отраженье бликов
неизреченной радости, любви
таинственной
                   и истинно великой…

«Иисусе Спасе,
                         сохрани наш мир,
не дай ему распасться
                                    на кометы.
Исправь нас,
                  умоляю, научи
не уклоняться от Твоих заветов".

Целую Тот
                 Небесный Чистый Лик
и падаю цветком
                         к ногам Христовым.
«Молю Тебя,
                   прости мои грехи,
стряхни, как пыль,
                             их цепи и оковы».

2006 г.

Вместит ли сердце эту радость —
Непостижимый дар Любви...
Рука Спасителя касалась
Цветущей утренней земли.

Преобразилось всё живое,
И преисполнилась душа,
И устремилась на благое,
Сквозь дым и тернии спеша.

«Царю Небесный...» — сердце страждет
И, пробуждаясь всё сильней,
Скорбеть и радоваться жаждет:
Утешитель отныне с ней!

«Позвольте испить с нами чаю!» — засуетилась Прасковья Ивановна, встречая гостей. — «У нас чай особенный, с травами. Как раз и самовар поспел!» Она нервно поправила высокую прическу и изобразила на лице улыбку.

«Что же… — важно проговорила седая дама, снимая перчатки. — благодарствуем за приглашение!» Её спутник — худощавый молодой человек, одетый в скромный сюртук, неловко откашлялся, озираясь по сторонам.

«Веди — Палашу!» — шепнула Прасковья Ивановна прислуживавшей девке. — «Да смотри, чтоб без фокусов!»

Аромат чайных роз в саду
Тонким облаком-сном растворился.
Старый дом, ты опять мне приснился -
Столько лет... Я тебя не найду.

В дымке кремовой первый цвет,
Вот роса к лепесткам прильнула,
Словно птица душа вспорхнула
В глубину позабытых лет.

Там, где лето забытых роз -
Сердце детское трепетно бьётся,
Небом синим однажды прольётся
Покаянная капелька слёз.