Марина Алёшина. Проза для детей

Как ёжик загрустил

Жил-был ёжик. Пришёл он раз на полянку, выбрал пенёк поудобней и сел грустить.

— Как тебе, веселей? — беспокоится зайчик.

— Какое там, — лапкой машет, — хуже бы не стало.

— Смотри, красиво как вокруг! — утешает белочка, — вон орехов, листьев и яблок сколько! Хочешь, принесу тебе яблочко?

— Это вам, белкам, с характером повезло, а я уж такой уродился: ничто мне в целом свете не любо да не мило, — ответил ёжик.

И слезу пустил.

Тут все зверушки переполошились. Отовсюду доносится: «ох» да «ах». «Он плачет» да «плохо ему».

А ветер мимо пролетал, кутерьму вокруг ежа увидал и спрашивает:

— Это что у вас тут на поляне за хоровод? И кто это у вас такая царевна-несмеяна? Тебя белочка, детки заждались. Да и другим нечем заняться, что ли?

Куда всё на свете может поместиться

Вот какой человек большой! Ноги крепкие, руки длинные.
А глаз — самый маленький. Но глянет — и охватит звёзды, луну, небо и землю. Всё видит, весь мир в себя вмещает.

Так и сердце. Мало оно, но в нём могут поселиться львы и змеи. Да дороги пролечь с ухабами, да пропасти — глубокие и чёрные.

Но если придёт в сердце Бог, поселяются тут Ангелы, и льётся свет, и стоят города Небесные, и живут апостолы и святые, и сияют царские сокровища.

Всё помещается в малое сердце.

Бог в помощь

Вспахал крестьянин землю, бросил семена. Прорыхлил, удобрил, стал урожая ждать.

Да вот беда: на небе — ни облачка, и дождя — ни капли.
Уж и ростки показались, а солнце так и печёт, того и гляди всё спалит. И не видать тогда урожая, а зимой детишкам по углам голодными сидеть.

Трудится крестьянин с утра до вечера в поле, спины не разгибая, рук не покладая. А дождя всё нет, не растёт ничего, все заботы насмарку.

Детектив

В младшей группе на парапете стояла большая фарфоровая кошка. Один глаз хитрый, прищуренный, другой — открытый, удивлённый. И однажды, то ли ей полетать захотелось, то ли замечталась она, но почему-то на пол свалилась. Полголовы с ухом и глазом откололось. Лежит, растерянно в потолок смотрит.

А рядом — Томочка, Анечка и Петечка.

— Не ты ли, Томочка, ближе всех стояла? — прищурился Петя.

— Что ты! Анечка — гораздо ближе, — ответила Тома, и глаза у неё сделались круглые-прекруглые.
А Вера Сергеевна сказала:

— Что ж, дорогие мои! Вот вам три часа. И пусть мужественный, честный и смелый человек мне наедине, на ушко, признается. Потому что всё равно тайное станет явным.

И ушла.

А Петя забеспокоился, и снова — к Томочке.

— Что надумала? Я всегда считал: смелая ты и честная.

Сказка

На дне ласкового моря жила жемчужная раковина. Совершенно такая же, как другие. Ещё в те времена, когда она была совсем-совсем юной, с розовыми створками, внутри неё уже росла маленькая жемчужина. Время шло. И раковина, и жемчужина, становились всё старше и старше, всё больше и больше.

У раковины было сразу две особенности. Во-первых, она жила на выступе скалы, так что взирала на все остальные раковины сверху. А во-вторых, ужасно не любила людей.

— Не говорите мне об этих эгоистах и грубиянах, приплывающих сюда и забирающих лучших из нас! Не желаю и слышать о них! Пусть никто не смеет при мне о них упоминать!

Что тут возразишь? Остальные раковины лишь покорно кивали. А рыбы тем и хороши, что умеют вовремя промолчать.

И всё же раковины иногда шептались о людях потихоньку:

— Мы созданы для их утешения. Сам Господь даровал способность растить жемчужину. Она не нужна нам, так пусть же люди забирают её!

Но тут в разговор встревала старая раковина. Она сердито кричала сверху: