Омилия

Блажен, кто Божьим Словом ранен:
Сладка ему святая боль,
А мир земной и чужд, и странен,
И жизнь его — скорбей юдоль.

Но уповающий на Бога
Вовек не будет посрамлен:
Господь порою взыщет строго,
Но и возносит тоже Он!

Франсуа Мориака часто называли католическим писателем, однако сам известный романист утверждал, что он католик, пишущий романы. Это не одно и то же. Вслед за ним многие писатели отрицательно относились к подобному религиозному делению их творчества. Образно говоря, такая «вывеска» занижает интерес читателя к произведению еще до ознакомления с ним. Она словно говорит о том, что книга будет дидактичной и малоинтересной. Однако если вернуться к формулировке Мориака и, перефразировав ее, спросить: так есть ли разница между православными писателями и православными, пишущими романы? – каков будет ответ? На мой взгляд, разница есть и существенная.

Я люблю здесь мгновение каждое,
Эту зелень и свежесть люблю!
Я люблю вас, родимые граждане,
И рассветы для вас я стелю.

Я люблю вас, берёзы печальные,
И тебя я люблю, ветерок.
Небосвода кольцо обручальное
Словно радости светлой глоток.

Не наслушаюсь жабьего пения –
Много нежности в нём и тепла…
Дарит Родина мне вдохновение,
И весна от цветенья бела.

Как-то темной ночью в сад

Лез я за малиной,

Мне навстречу дед Панкрат

С длинной хворостиной.

Обещал мне показать

Где зимуют раки.

Недосуг мне было ждать,

Я исчез во мраке. 

Кривое — выпрямляй, 
а не храни;
смерть —  
главный выпрямитель: 
уложит всё живое
под гранит,
но вы и в смерти
Бога воспримите.

Кто небу внял
и крест судьбы не бросил,
тот в седине годов
приимет просинь
небесную, 
как чей-то верный штрих
который 
на главе его затих.

С утра, только глянуло солнце, чухан и бобыль Сухопаркин - на ногах, прыгает по кочкам в прилукской низине и кнутом стягает тощих коров, чтобы не рассыпались кто куда. К двенадцати часам, сдав бабулькам-дояркам на подой стадо, он подрядился за три сторублевые бумажки препроводить к Ошалелому ручью табун ипподромных лошадей на водопой. По пути пошумел на горлиц и воробьев, нахально роющихся в кучах сохнущего после намолота зерна. Остервенело закидал птиц кусками шлака, оглыдками корневищ, вырванными бульдозером из земли, и ссохшимися ошметками земли. Потом, когда бабки ушли с бидонами тёплого молока за спиной в станицу, он, воротившись, вскинулся опять гоняться за резвыми коровами и собирать их в кучу.

Старые фото тускнеют,

Прошлого лица молчат,

Здесь тишиною согреют,

Там натаскали волчат

Злых, одиноких и с воем,

Вот о добыче кричат,

Точно бездумная свора

Слепеньких, драку начать.

ВЕЛИКИЙ СЛАВЯНИН

(рассказ о жизненном и творческом пути черногорского митрополита, правителя и поэта Петра Негоша)

I

Недалеко от Цетинского монастыря, на горе Ловчен, находится мавзолей, в котором покоится прах одного из лучших сынов не только Черногории, но и всего славянского мира, мудрого правителя, духовного наставника своего народа, замечательного поэта - Петра Негоша. Это место знает каждый черногорец; сюда ежедневно прибывают автобусы с туристами и паломниками из разных стран Европы и Азии.

Остывших душ опавшая листва
Ненужным грузом тяготит корзину.
Упорно ждёт завистников молва,
Когда ж и я в корзине этой сгину...

От стихотворцев ныне спасу нет,
Но и средь них нашёлся раритет,
Вознёсшийся до уровня Хайяма,
Дающий и Всевышнему совет.

«…у Него все живы» (Лука 20; 38)

В земле скрещения миров,
Ни сна не зная, ни покоя,
Ненужный страх переборов,
Коснуться вечности рукою.

Отполированный гранит,
Гвоздик пунцовых безупречность.
Тяжёлым облаком висит
Знакомой боли бесконечность.

Остатки жалости рубя,
Уйти к реке, где плачут волны,
И детство смотрит на тебя
С благоговением безмолвным.

Сквозь стон придут слова на миг:
Твоё спасенье, твой молебен.
И захлебнётся в горле крик,
И вздрогнут ангелы на небе…
2017

Мне этот день заветным стал подарком,

Откинув бремя ложного стыда,

Молитвою я приведён сюда,

Где свечи в темноте трепещут жарко,

Но холод доминирует всегда.

Туман пролился белым молоком,
Кукушка вдалеке прокуковала…
Мой милый край – земля и отчий дом!
Но почему-то этого мне мало.

Ко мне спускалась муза с облаков
И душу вдохновеньем осеняла
Непостижимой вязью чудных слов…
Но почему-то этого мне мало.

Я задохнусь от нежности моей,
Укутывая маму в одеяло, –
Ведь для меня нет никого родней!
Но почему-то этого мне мало.

Я не скажу, что жизнь не удалась:
В ней есть неистребимое начало,
И нить ее еще не порвалась…
Но почему-то этого мне мало.

И только там, за гранью бытия,
Пройдя черту предвечного порога,
Быть может, наконец, постигну я:
Как много дал Ты, Господи, как много!

Нужна свобода от больного социального, которая возможна только в случае существования подлинного личностного общения во Христе. Человека нет вне общения. Значит, должна быть альтернатива социальности, искажающей дух — общение во Христе.

Про то, что мир во зле лежит, христианам говорить не надо. И всё же приведу пример времён начала 2000-х годов, который наглядно демонстрирует дух корпоративных устремлений, доминирующих в современном мире. Известный американский программист выпустил программу под собственной лицензией, в которую внёс требование: «Разрешается использовать (программу — С.К.) только во благо, но не во зло». Полагаете, ему удалось настоять на своём? Отчасти да, но одна известная корпорация всё же додавила разработчика до такой формулировки: «корпорации …., её клиентам, партнёрам и почитателям» разрешается «использовать … во зло». Юристы корпорации остались довольны такой формулировкой.

Думаю, мы всё же недооцениваем степень погружения мира во зло, и это вскоре может неслабо аукнуться. Что мы можем сделать? — спросит кто-то. Как что? Христианин — это присутствие в мире Христа, если только в своей жизни следует не корпоративным интересам, но воле Христа, и реализует её в земной жизни.