Одесса, Одесса
Кровавая месса
Случилась с тобой неспроста.
Погибли герои, спасая Россию,
Спасая икону Христа.
А бесы-фашисты пинали ногами
По ранам, ожогам людей.
И нимбы кругами
Сияли над смертью, над смрадом
Жестоких огней.
В Одесской Голгофе костры догорали,
Прощаясь, крестила рука.
Воскресли герои: бессмертными стали.
Россия навеки крепка.
02. 05. 15
Возможно, самым известным человеком в городе Михайловске был бизнесмен Василий Колосов. Крупнейший предприниматель, глава компании с говорившим само за себя названием «Колосс» — кто мог сравниться с ним в богатстве и могуществе?! На господина Колосова работало большинство леспромхозов области. Ему же принадлежали два городских лесопильных завода, продукция которых шла на экспорт. Воля господина Колосова являлась законом для всех — даже будь она полнейшим беззаконием. Целая армия рабочих и служащих подчинялась ему беспрекословно, как шахматные фигуры — игроку. Были у него свои люди и в Михайловской мэрии, и среди окружения губернатора… Но это еще что! Господин Колосов был убежден, что у него есть свой человек даже на небесах!
Об этом человеке он узнал, когда был еще ребенком.
Она легла спать рано — болела голова, и ломило каждую косточку. Видно, продуло немного в дюнах. А может так что.
Какое замечательное место — Паланга. Белый мелкий и мягкий песок, похожий на муку крупного помола. Чуть выше пляжа — дюны. Каждая песчинка такого чудесного песка сберегается — от морской воды и крепкого ветра. На самом деле, в дюнах лежать тепло, нежно — на солнышке. Но чуть приподнимешься — сразу же тебя захватывает ветер, который никому не подвластен.
Жаль, не привезли в такую красоту и нежность 4-х летнюю дочь — Лану. Правда, она не очень-то и просилась. Оставаясь с бабушкой в уральской деревушке, она даже не ожидала, что ей предстоит разлука с родителями и, в первую очередь, с мамой. Расставаться с мамой она совсем не любила, так как они, практически, всегда были вместе.
Старинный дом, на крыше — трубы
Печные. Для чего — сейчас?
Резными кирпичами тумбы
Как украшение. Для глаз
Явившись, стали воплощеньем
Волшебной сказки. Там жилье,
Где обитает шведский Карлсон,
Иль, по-славянски, домовье.
Между фигурных труб — изгибом
Распластан белого белей
Наш снег: под самым ярким небом,
Хрустит морозностью своей.
Он освященный Светом — чист,
Высок, далек и не знаком,
Не тронут, не доступен лист.
К нему я дотянусь — пером.
И вот они пошли, за строем строй:
Серьёзные, житейские, скупые.
На «первый» рассчитавшись и «второй»,
Дела мои — свидетели земные.
Дрожала истончившаяся нить
Шатающейся памяти далёкой.
Молчал рассвет, хотелось просто жить
Во сне неимоверно одиноком.
Бессильно разжимались кулаки,
Темнела Кровь на Via Dolorosa.
Бесшумно осыпались лепестки
На землю с молодого абрикоса.
Розовой волною
в небе облака,
Сели на качели
солнце и луна.
Книзу солнце,книзу,
кверху полублин,
всходит над домами
лунный исполин.
На хребте Ильменском
средь густых лесов
Рыжие лысины,
вроде островов.
Тени долговязы
полосатят склон,
Ниже солнце, ниже,
к западу в полон.
Батюшку сослать на острова,
Соловки-то ближе к Богу место,
Порешили ради торжества
Первомая в светлый день воскресный.
Церковь же во имя Покрова
Пресвятой Владычицы Небесной
Разобрали дружно на дрова,
Поделили всем колхозом честно.
Говорит Мир:
Когда бы смертные люди презирали меня, изгоняя и даже стараясь совсем уничтожить, чего я никак не заслуживаю, делали все это с пользой для себя, тогда я бы жаловался лишь на свои обиды и на их несправедливость. Но когда они изгоняют меня, источник всего их благоденствия, а сами погружаются в океан всевозможных бедствий, мне приходится больше оплакивать их несчастья, чем свои обиды. Теперь мне приходится сокрушаться и горевать об участи тех, на кого я должен был бы гневаться.
Посудите сами! Отталкивать того, кто любит тебя, — жестоко; относиться с неприязнью к тому, кто заслуживает величайшей благодарности, — неразумно; убивать того, кто является отцом и благодетелем всех людей, — самое нечестивое дело! А разве не верх безумия лишаться всех превосходных благ, которые я приношу, и добровольно навлекать на себя самые злейшие беды?
Злых людей надо ненавидеть. Но тех, кто одержим слепой яростью, можно только оплакивать. Ибо больше всех достоин сожаления тот, кто этого не понимает; несчастнее всех тот, кто не замечает своего несчастья. Ведь для того, чтобы исцелиться, нужно знать свою болезнь!
После бесконечной войны Алой и Белой Розы Англия вновь наслаждается покоем, а там, откуда уходят политика и война, получают больше возможностей искусство и наука. Впервые бывший маленький монашек и репетитор открывает для себя сферу, где за власть почитаются лишь ум и звание. Никому здесь нет дела до его незаконнорожденности, никто не считает за ним молитв и обеден, в самых аристократических кругах его ценят только как художника, как интеллектуала — за изысканную латынь, за искусство занимательного разговора; осчастливленный, знакомится он с дивным гостеприимством англичан, с их благородной непредвзятостью.
«Ces grands Mylords
Accords, beaux et courtois, magnanimes et forts»,
как воспел их Ронсар. В этой стране ему открывается новый тип мышления. Хотя Виклиф давно забыт, в Оксфорде продолжает развиваться более свободное, более смелое направление богословия; здесь Эразм находит учителей греческого языка, которые знакомят его с новой классикой; лучшие умы, самые выдающиеся люди становятся его покровителями и друзьями, даже молодой король Генрих VIII, тогда еще принц, велит, чтоб ему представили маленького священника. Близкая дружба с благороднейшими людьми поколения, Томасом Мором и Джоном Фишером, покровительство Джона Колета, епископов Уорхэма и Крэнмера свидетельствует, к чести и славе Эразма, что он произвел глубокое впечатление.
Посвящается Великой Отечественной
войне 1941-1945 гг.
Я стрелять едва умею.
Жжёт соленый пот глаза.
И от поля смертью веет.
Стынет неба бирюза.
Канонада, канонада.
Самолётов слышен визг.
И для нечисти преградой
Лучик солнышка повис.
В голове смешались мысли,
Притаился в сердце страх.
И рассвет уставшей рысью
Растворяется в мирах.
Литературная премия в память об убитом 16 апреля украинском писателе, журналисте и телеведущем Олесе Бузине будет учреждена в России, сообщают Известия.
Инициатором проекта стала украинская журналистка Оксана Шкода. По задумке учредителей премия появится ко дню рождения Бузины — 13 июля.
Соучредителями станут также писатель, публицист Александр Проханов, российский журналист, член СПЧ Максим Шевченко, философ, журналист Борис Межуев, писатель Захар Прилепин.
В новую книгу войдут переизданные, а также никогда ранее не публиковавшиеся высказывания и воспоминания замечательной ленинградской поэтессы, которую называли «голосом блокадного города».
Первая книга четырехтомного издания увидит свет этим летом, создатели принципиально не хотят делать ее «датовой» — привязывать к празднованию 70-летия Победы или к 105-летию самой Ольги Берггольц (которое будет отмечаться в мае). По их словам, том выйдет лишь тогда, когда «дозреет» сам или когда для его понимания «дорастут» читатели.
Дневники, которые поэтесса вела много лет, при ее жизни никогда не публиковались. После смерти Ольги Берггольц ее архив был конфискован властями и помещен в спецхран. Сейчас документы хранятся в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ). Вопрос об их «рассекречивании» решался на уровне кабинета министров. Слишком много в тех записях откровений, зачастую несовместимых с официальной советской пропагандой.
Оглохли сердца, ослепли сердца,
умерли — камни в груди.
Окаменению нет конца,
каменное смердит.
Живые сердца, пламень-сердца
сгорели и вознеслись
туда, где жизни не видно конца
ни в широту, ни ввысь.
А что мертвецы, живущие тут?
До сгоревших нет дела им.
Камни скорей под пятой оживут,
чем каменный станет живым.
Утверждение, что вода — основа жизни, нужно обосновывать только в младших классах очень средней школы. Но какую воду пьют жители России?
Состояние здоровья и продолжительность жизни наших соотечественников напрямую зависят от качества потребляемой ими каждый день воды.
Несомненно, состояние труб водопроводных систем играет здесь большую роль: в большинстве населенных пунктов эта система серьезно устарела. Но изначальное качество воды есть основополагающий фактор.
Ведь долголетие людей в большинстве т.н. «синих зон» мира (регионы с максимальным количеством долгожителей), ученые обосновывают тем, что долголетие начинается с качества воды.
В России огромное количество источников не только чистой, но и целебной воды. Они есть почти, что в каждом регионе. Логично, что протянуть водопроводы от каждого из этих источников к населенным пунктам крайне маловероятно. Но не везде. Государство должно работать над этой задачей. Хотя бы озаботится.
2 мая 2014 года в Одессе произошла страшная трагедия: было уничтожено более сорока восьми человек и более трехсот были ранены. Но никто из виновных в этой ужасной трагедии, не что, что не понесли наказание, но и даже не предстали перед судом. В этом году, 2 мая власти Одессы дали разрешение жителям провести траур по погибшим. Охранять траурную процессию будут бойцы национальной гвардии и, как гласит официальная информация, батальон морской пехоты. В данном выпуске программы демонстрируется фильм-расследование Аркадия Мамонтова, под названием «Ожог».
Помочь в создании книжной коллекции может каждый житель Санкт-Петербурга.
Библиотека Маяковского приглашает петербуржцев принять участие в обновлении коллекции общедоступной библиотеки Летнего сада. Сбор книг будет проходить до 18 мая. Книги можно приносить в отдел абонемента библиотеки на Фонтанке, 44.
Как сообщили «Вечёрке» организаторы, библиотеке можно подарить книги любых жанров, главное, чтобы они были в хорошем состоянии.
Напомним, общедоступная библиотека впервые открылась в Чайном домике Летнего сада в прошлом году. Она работает по принципу читального зала — книжку можно взять бесплатно и почитать за столиком кафе или на скамейке, а затем вернуть.
Электронный читальный зал Президентской библиотеки Санкт-Петербурга открыт в Московской духовной академии. Подписано соглашение, которое предусматривает обеспечение широкого доступа к ресурсам первого национального электронного книгохранилища в МДА, сообщили корреспонденту ИА «Вода живая» 28 апреля 2015 года в Президентской библиотеке.
Планируется, что библиотека МДА будет участвовать в формировании электронного фонда петербургской книжной сокровищницы. Большой интерес вызывает оцифровка изданий по истории церковно-государственных отношений и агиографических материалов.
Жив Бог! Умён, а не заумен,
Хожу среди своих стихов,
Как непоблажливый игумен
Среди смиренных чернецов.
Пасу послушливое стадо
Я процветающим жезлом.
Ключи таинственного сада
Звенят на поясе моём.
Внутри черепной коробки каждого отдельного человека кипят мысли. Тайное это варево просто так не обнаружишь. Его можно проявить, в случае, если делишься мыслями при разговоре или на письме. Только таким образом то, что кипит в голове, разливается по тарелкам и остывает на воздухе. Но только ли таким образом? С недавних пор меня это тревожит: только ли таким образом?
А вдруг мысли, даже не будучи высказанными или написанными, по образу и подобию радиации излучаются наружу? Точно так, как излучается что-то невидимое и опасное из-под неплотных стен ядерных могильников. То самое опасное, которое заставляет жужжать дозиметр и нервничать дозиметриста. То, что заставляет щитовидку разрастаться, а детей награждает уже при рождении всякими патологиями.
Сегодня я втиснулся в вагон метро и мой дозиметр тревожно зажужжал. Масса людей вокруг, и все о чем-то думают. Листают пальцами экраны, переворачивают страницы книг и газет, прислушиваются к тому, что наушники произносят у них в самой середине мозга. Ту-тух, ту-тух. (Это поезд под землей покачивается и мчится) Или просто едут, ничего не слушая и не читая, стоя или сидя, покачиваясь в такт поезду, часто — закрыв глаза. Ту-тух, ту-тух. Ту-тух, ту-тух. Но варево-то и в них кипит. И в их черепных коробках что-то смешивается и пузырится, остывает и кристаллизуется, потом опять закипает.
Старый дом. За окном два ореха.
Не одно здесь прошло Рождество.
Я не знаю, зачем я приехал,
Хоть и ехать – всего ничего.
Где-то там городская шумиха
И потоки блестящих машин,
А в посёлке спокойно и тихо.
Снова с прошлым – один на один.
Нет ни слив, ни того винограда,
Да и яблони тоже – не те.
Пробурчишь: «И оно тебе надо?»,
Поправляя ведро на шесте.
И калитку зачем-то прикроешь,
И входную потрогаешь дверь,
И на время оставив в покое,
Убежит одиночества зверь.
Сквозь печаль улыбаются годы,
Лепестками акаций шурша.
Ничего, кроме тихой свободы,
В этот миг не желает душа.
2015
