Каменным солнцем весь город согрет.
Панцирь фасадов безлик и беспечен.
Окна открыты для каменных рек.
Мчатся авто, развозя быстротечность.
Мчимся и мы, увлекая собой,
Города запах из камня и света.
Следом за нами, упрямой игрой,
Каменной пылью летят километры.
Каменных крон зеленеющий взгляд
Тихо тускнеет под тяжестью лета.
Так необычен из камня наряд
На незнакомой и дивной планете.
Асфальтный путь щербат, но дорог.
Тумана пламя на лугу.
И благодать, что так бездонна,
Всю унести я не смогу.
Иди за мной случайный кто-то.
Смотри, вдыхай и подпевай
Счастливым травам и высотам,
Где зреют взмахи птичьих стай.
Зеленый лист бледней и тише.
Прохлада ластится к ногам.
И вечность медленнее дышит,
Плывя к незримым берегам.
(Из ранних стихов)
Из-за тебя я в опозданье влип,
Как муха в легковесные тенёта.
Бродил вокзалом, погрустнел, поник,
И всё казалось в жизни мимолётным.
Какой-то бабке милостыню дал
И суету глотал за суетою.
Твой образ у фонтана отыскал,
Пронизанный прозрачною тоскою.
Недавно привокзальная ладонь
Нас ощущала в лёгкости движенья.
- Вот подсознанье, говорил я, тронь!
- Оно осознано для предъявленья!
Вещая сердцем, твёрдо говорил
О том, что будущность не нам туманна.
Холодный дождик робко моросил
На запоздалость нашего романа.
Но ты сегодня так и не пришла,
Нелепо обнажив свои сомненья.
Стучала ночь по рельсам полотна,
Я вёз домой усталое прощенье.
Серым утром обычного лета
Постучался в окошко рассвет
И сказал мне надломленной веткой,
Что сегодня мой умер сосед.
Мирно лаяли псы, как обычно,
И поссорились вновь воробьи,
Лишь станок в мастерской, непривычно,
Не взлетал в поднебесья свои.
И ползла по листочку росинка,
И мгновенно летела к земле,
От трудов мой сосед обессилив,
Бездыханно прилёг на столе.
(Из ранних)
Мы деньги меняли на пиво
И в парке, скамью оседлав,
Хмелели неторопливо,
Друг в друге любовь не искав.
Нам весело было и просто,
И мы не спешили домой,
Сомненья и мненья отбросив,
Мы были самими собой.
В твой лисий прищур я влюбился,
В наивность твою с хитрецой,
А вечер огнями искрился
И мы не спешили домой.
Вокруг полюбовные пары
Смотрелись елейно извне,
Общенье, взаимность - губами
На им лишь известной волне.
Вверяясь теченью событий,
Мы порознь вращались с тобой,
Две жизни, две тоненьких нити...
И мы не спешили домой.
Так кроток май и так богат.
В нём расцветает птичье пенье,
В нём расцветает вдохновенье,
Мчась через поле наугад.
Так сочен в мае каждый цвет,
Так всё торжественно и ярко,
И первомайский дым - подарок
Из тех ушедших, юных лет.
Душист и солон майский день,
И труд крестьянский в нём бесценен,
И жабьи майские концерты,
Забывшись, слушает сирень.
Так Днём Победы полон май
И благодарностью потомков!
Так безупречен май и тонок -
Земной и быстротечный рай.
(Из ранних стихов)
Качается воздух, как лодка,
На крупных ладонях ботвы.
Жара солонее селёдки,
Прохлада вкуснее халвы.
В квадратных объятьях забора
Соседский картофель цветёт.
Качается воздух на шторах,
Достав головой небосвод.
Расплавилось время, как масло,
И вытекло прямо в песок.
Лежим мы недвижною массой
И пот с нас стекает, как сок.
(Из ранних стихов)
Думаю
в себе
о тебе:
Ненаглядная, где ты?
Расстоянье сожму в руке –
Тысячи, сотни... - метры…
Холодно?
Согрею.
Держи
Взгляд – исподлобья – нежный.
Слов не будет, что-то першит –
Буквами горло режет.
(Из ранних стихов)
Звенящей утренней капелью
Явился мартовский денёк.
Весна стучалась в окна, двери
И в Ваш особенный мирок.
Вдохнувши свежую прохладу
И пробужденье ото сна,
Вас, как кораблик, сквозь преграды
Она с собою позвала.
(Из ранних стихов)
Разнеслась тополиная весть
По округе родимого края:
– Я прощаюсь с привычностью мест,
Спилят, кончено всё, не рыдаю!
Раздарил вам снежинки из тех,
Что не тают в объятиях лета.
Мне б расти там, где дикая степь
В бесконечность пространства одета.
Никому б не слезил я глаза
И не слушал упрёки сквозь чихи,
А смотрел как небес бирюза
Льёт печаль величаво и тихо.
Обходил бы меня стороной
Хмурый путник – уставший и редкий,
Только б ветер скандальный, хмельной
Всё цеплялся б ногами об ветки…
Сиротой тополиная весть
Разнеслась по родимому краю:
– Распрощался с привычностью мест,
Умер я, никому не мешаю
