Пока еще есть время…

…Русико сидела в коридоре возле кабинета гинеколога и тщетно пыталась сохранить душевное спокойствие. На данном этапе она вела исключительно здоровый образ жизни и всячески избегала любого негатива. Нервы, как известно, всему голова. Если хочешь забеременеть, надо быть спокойной как удав.

Но попробуй не реагировать, когда перед носом вопиющее безобразие. Без очереди пролезли уже три человека — и все «на пять минут что-то спросить». Их «пять минут» прочно выливалось в полчаса. Вот тебе и визит по записи с номерным талончиком, который выдает электронная штуковина в вестибюле. Вот тебе и внешний вид, как в лучших клиниках Европы… «Нет, Грузию никакой Европой не исправишь», — подумала Русико. И как бы в подтверждение этих мыслей в кабинет заплыла толстая врачиха с беременной девицей на последнем сроке, кивнув очереди:

— Эта со мной.

— Наверное, какую-то свою знакомую ведет, — повторил кто-то сидящий рядом ее, Русико, мысли. Как тут было не обернуться на источник информации.

— За что, спрашивается, я заплатила 50 лар? — продолжала соседка, явно ища поддержки очереди.

Русико кратко согласилась, а соседка восприняла вежливый ответ как начало знакомства:

— У вас сколько детей?

— Ни одного, — обронила Русико и моментально уткнулась в мобильник.

Казалось бы, намек ясен — не лезь в душу, но эта клуша с немодной сумкой явно принадлежала к непонятливому большинству человечества и продолжала активно допытываться:

— А почему «ни одного»? Не замужем?

— Замужем, — сквозь зубы удостоила ответом Русико.

(Скажи ей, что не замужем, так тут же эта общительная мадам полезет предлагать в женихи своего соседа или троюродного брата, который «очень хороший, только временно не работает», то есть спит и видит, как бы вскочить на шею самодостаточной женщине. Знаем, проходили. Потому продолжаем внимательно изучать мобильник.)

Но соседку простой ответ не устроил.

— Никак не можешь забеременеть? — почему-то перейдя «на ты», продолжила она.

— Да.

Русико уже и тон железный включила, лишь бы соседка отвязалась. Чтобы окончательно заблокировать допрос, Русико достала наушники и демонстративно употребила их по назначению. Но увы, приставучая баба разбередила старую рану...

*     *     *

…Важа украл Русико, когда ей было 16 лет. Запихал с другом в машину и увез к дяде в деревню. А потом  позвонил ее родителям, когда непоправимое уже свершилось.

— С вами говорит ваш зять! — именно так он представился. — Думаю, мы с вами поладим. Как Русико? Конечно же, лучше всех! Скоро свадьба.

Отец с матерью с трудом разыскали их через полдня. И хотя Русико умоляла отца забрать ее домой, в ответ услышала:

— Видно, это твоя судьба. Мы хотели для тебя другого, но сейчас уже слишком поздно...

(В словах родителей была своя логика. Забрать дочку нетрудно, только за кого потом Русико замуж выйдет, когда все хотят только девственниц?)

И обе стороны приступили к обсуждению деталей свадьбы.

…Русико пришлось смириться и плыть по течению дальше. Важа, хоть и был на пятнадцать лет ее старше, но имел свои весомые плюсы: не бил, не изводил постоянными придирками, как отец мать, не ревновал ее ко всему оставшемуся мужскому населению земного шара. И даже спокойно выпускал из дома с первых же дней, потому что: «Меня тут все знают и уважают. Никуда ты от меня не денешься». Но, самое главное, он ее любил. Это было видно по его взгляду, скупым словам, своеобразной заботе.

Через месяц после свадьбы Важа признался:

— Когда я первый раз тебя увидел в магазине, сразу понял, что именно ты нужна мне для счастья. Знакомиться не стал — ты бы на меня не среагировала. Поэтому у меня другого выхода не было, как украсть тебя.

Русико это все не волновало. Никаких встречных чувств у нее  к Важе не было. Просто не ее это человек, хоть пудрой сахарной осыпь — лучше не станет. Но все равно надо было жить дальше и не зацикливаться на чувствах.

…А через три месяца Важа случайно убил человека. Повздорили из-за карт. Он сам потом удивлялся: кто же мог знать, что потерпевший окажется таким хиляком — скапустится от одного удара. Дальше — арест, суд, приговор… Прощаясь с женой, Важа без всякой лирики сказал:

— Меня не жди. Выйду уже стариком. Вернись к своим и живи, как знаешь.

Уже дома, приходя в себя после всех потрясений, Русико обнаружила, что беременна.

Ох, как это некстати. Сообщить мужу? Он стопроцентно скажет, чтобы вернулась к свекрови и во что бы то ни стало сохранила ребенка — его след на земле.

Мать, узнав новость, тоже отсоветовала оставлять:

— Видишь, тебя сам Бог избавил от этого громилы. И нитку эту последнюю убери. Из тюрьмы он тебе все равно не помощник, а нам придется растить, мучиться. Не стоит Важа такой чести.

Русико колебалась недолго. Тем более что будущее рисовало множество вариантов: «В семнадцать лет вся жизнь впереди. Осмотрюсь и уеду куда-нибудь. Встретится нормальный мужчина, от которого у меня еще будут  дети»… И сделала аборт.

Мечта исполнилась частично: она перебралась из Кутаиси в Тбилиси, активно знакомилась, но серьезные отношения никак не завязывались. Свое кратковременное замужество в карман не спрячешь. К тому же местный мужской контингент осторожничает: квартирный вопрос над всеми довлеет.

…Русико разменяла уже тридцатник, но семейным счастьем и не пахло. Но вдруг блеснула надежда. Удалось познакомиться с молодым, видным, перспективным Бекой, работником банка. Какое сравнение с ее бывшим питекантропом! И тут как раз то, что надо, — новая беременность. Прекрасный повод зафиксировать отношения.

Сообщила новость будущему отцу, а тот — будто кислым виноградом подавился. Отдышался, откашлялся и такое лицо сделал, будто в ссуде кому-то отказал.

— Извини, это не для меня. Я недостаточно стою на ногах.

— Если ты не хочешь ребенка, его не будет, — бросилась Русико его успокаивать.

Бека сразу повеселел, вновь улыбка голливудская появилась, точь-в-точь такая, как их на тренинге научили. Снова стал прежним олицетворением успешности в этом мире. Как такого упускать?

На другой день Русико избавилась от возможного наследника. Опять, значит, не время. Позвонила Беке — порадовать, а вместо него какой-то голос с музыкальным сопровождением: «Номер абонента не зарегистрирован».  Ясно: симку сменил, решил перестраховаться.

…Время календарь листает, на тебя не оглядывается. У подруг уже дети школы заканчивают. Русико и так, и этак свою жизнь анализирует. Где же она свой шанс упустила? Интересно, жив ли еще Важа? Может, это была ее стезя, только она не поняла.

Сейчас, спустя двадцать лет, ясно одно: дорога к счастью не бывает выстлана персидскими коврами. А сын убийцы, — Русико точно знала, что эти два зачатка были мальчиками, — мог стать музыкантом. Другой, Бекин, тоже кем-то бы стал. Впрочем, это уже неважно. Главное, они были бы рядом.

А так хочется ребенка. Эти глазки, пальчики, складочки на ножках... До дрожи в пальцах, до сумасшествия...

Сказали древние: если женщина захочет, сквозь скалу пройдет. А тут такая цель святая — стать матерью. И Русико нашла себе еще один вариант — Ачико, зануду с вечно потными руками, но кто на это смотрит, когда перед тобой цель.

…Год-другой проходит, но волнующих признаков беременности все нет. Только деньги на тесты зря тратятся.

Вот почему Русико оказалась у этой двери. Она сдала кучу анализов, и сегодня врач должна дать окончательный ответ.

                                                               *                             *                             *

Тут как раз подошла ее очередь. Врач шелестит бумагами. Затянувшаяся пауза действует на нервы. И вот, наконец, приговор:

— К сожалению, во время последнего аборта Вам повредили трубы. Новая беременность невозможна.

Глаза за стеклами очков смотрят, словно извиняясь. Врачу, кажется, и самой неприятно вот так обрубать последнюю надежду.

— Но Вы не отчаивайтесь. Может, кого-нибудь усыновите. Поверьте, эмоции те же, как и у любой рожавшей матери.

Но Русико еще не совсем оправилась от впечатления после приговора:

— Нет,  я пока еще не готова к такому шагу.

— А Вы подумайте. Если решитесь — позвоните мне. Через меня разные люди проходят. Кто-то не может родить, а кто-то от почти готового рад избавиться.

Русико попрощалась и пошла к выходу. В маршрутке ехала в состоянии оцепенения. Вживалась в безнадежность. И тут ее толкнули самым бесцеремонным образом.

— Смотреть надо! — выкрикнула она и тут же осеклась.

Рядом с ней опустилась женщина с тщедушной девочкой.

— Извините.

Сразу бросились в глаза выступающие  передние зубы девочки и отсутствующий взгляд.

— Что с ней?

— ДЦП.

— Она одна у Вас?

— Нет. Есть еще сын старший, — и равнодушно уточнила. — Он обычный.

— Какое счастье! — вырвалось у Русико.

— Да, он мне помогает, — сказано было без эмоций. — Но для меня на первом плане Саломе. Она важнее.

Русико ничего не ответила. Как это так: инвалид ценится выше, чем здоровый? И видно, что мать не врет.  Для нее, видимо, это так и есть.

…Всю ночь Русико не могла заснуть. Лучшая половина жизни уже прожита. Для себя, в поисках своего логически просчитанного счастья. Прямо как в детской считалочке: шла, шла, шла и коробочку нашла. А в ней пусто. Вакуум. Теперь и идти, выясняется, некуда. А может, надо, как та женщина из маршрутки, действовать против логики?

Утром она набрала номер своего врача.

— Если будет какой-то случай для меня, сообщите, пожалуйста. Да, да, я согласна на любого. Не хочу упустить свой последний шанс. Пока у меня еще есть время.