Вы здесь

Фрагмент (3 сказки) из сборника "Сказки бабки Марьи", а также педагогический комментарий

Образок на сосне

Бога забудешь — несчастье изгложет.
Чистому сердцу молитва поможет.
Светлые лики глядят в синеву
И не оставят, покуда живу.
Веры живая, горячая сила
Нас из юдоли скорбей возносила.
Помни: молитва, смиренье, труды
Смоют обиды и тяжесть беды!

Ну, ребятки, уж раз я пришла, так слушайте бабку Марью — паломницу да сказочницу. Была я раз в Заволжском краю и подслушала историю на Керженце на реке.
В лесной стороне за речкой Керженцем стояла деревенька малая — Лисички. Лисиц, лосей да кабанов и впрямь в округе полно водилось. С высокого соседнего берега смотрел на деревеньку темный густой бор. Только лодку-ботник отвяжешь — через два часа с корзиной моховиков вернешься, коли ужей да гадюк не заробеешь. А за околицей — березняк светлый. Оттуда подберезовики целыми рундучками берестяными носили. Вот земли под пахоту, понятное дело, было мало. Своего хлеба всяко-всяко до нового урожая не хватало. Кормился народ зимним промыслом — ложки, туеса, доски, донца веретенные. Да не простые — резные! А ещё грибы сушеные на ярмарки возили — не только в Семенов, а и в Нижний! Дичинкой промышляли… Никто лес иначе, как кормильцем, не называл. Даже сено не с лугов, а больше с полян да опушек запасали.
Вот раз везет на ботнике сено девчушка из Лисичек — Варюша. Замешкалась она к вечеру, и пал на воду туман. Варя гребет, куда — не знает — а до берега никак не выгребет. Кричит — гаснет глас, как в прорве. И стала тут девочка Богородицу просить. Вдруг расступились мутные клубы и вроде свет какой-то пошел.
Солнышко закатное пробилось? — гадает Варенька. И видит вдруг: с высокого берега свет льется, откуда не понятно, туман гонит, дорогу освещает. Пригляделась Варюша — на высокой сосне, что на краешке самом над водой стояла, образок Богоматери висит, а внизу лампадочка, светоч яркий. Перекрестилась девочка, возблагодарила чудо чудесное
и ясно увидела дальний низкий берег да родные избы лиственничные. Только ботник за цепь на песочек вытянула, спустился туман пуще, чем был.
Варя дома рассказала про образок на сосне над водой. — Попритчилось тебе — отец говорит, — ездим туда, как домой, ни разу икону на дереве не видали. Солнышко луч последний бросило…
Поговорили — и забыли, однако Варя от слов своих не отступилась. А после покоса такая жара пошла, что малые ребятишки из воды, почитай, и не вылезали. Приходит Варин братец домой — лица на нем нет.
 — Ушел, — говорит, — в омуте на спор понырять, а меня там сом столетний ухватил! Башка — что корыто, усы — что прутья! Тащит на дно. Стал молиться — нету уж спасенья… Вдруг с того берега свет полыхнул, инда глаза ослепило. Разжала тварь широкую пасть — и на дно ушла. Вижу — образок на дереве, а с лампадочки свет белый так и разливается…
 — Дивны дела твои, Господи, — отец говорит, — Да только нету там лампадочки, нету образка. Сухая гроза далече полыхала, тварь придонную напугала.
Пошел разговор по деревне. Батюшка, отец Никодим, из соседнего села, Вежева, пришел.
 — Слыхал я, — сказывает, — от деда, что жил старец-отшельник где-то на бору в самой гуще. Была у него икона, что преподобный батюшка Серафим Саровский ему жаловал…
Недолго думали мужики — сели на ботники и поехали со священником чудесную икону поискать. И Вареньку с братцем Антипкой взяли — на тот час поверили ребятам. Три часа туда-сюда ездили, к берегу высокому подходили, сосны древние разглядывали. Вдруг Варя как вскрикнет: «Вон это место! Отсюда я сено везла…» И Антипка подхватил: «Верное слово! Это ж омут соминый!»
 — А икона где? — люди говорят. Нет как нет! Стоят угрюмые сосны стеной. Варя встала на лодке и молвит батюшке: «Отец Никодим! Мы-то с братцем беду терпели. Знать, является Заступница православным по святой молитве." Опустилась Варя на колени и прочла свою любимую молитву «Ко нечаянной радости».
Вдруг ветер дунул и звон колокольный донесся. Узрели все враз на сосне малый образок потемневший — так просто его с воды не разглядеть ни за что! А лампадочки и вовсе нету… Да, вот Она, Премилостивая Владычица, Богоматерь — Заступница!
 — А какой образ-то на иконе? — Варин отец, Андрон, спрашивает.
 — «Умиление» — священник отвечает тихонько, — любимый образ Серафима Саровского, преподобного старца, молельщика земли русской…
Срубили в месяц славную часовенку на том месте. С молитвами поместили туда чудесный образ. Глядится светлая часовня в темную глубокую воду, обещает милость и спасение.
Я сама там бывала, в часовенке поклоны отдавала. Пока домой возвратилась — ни разу не заблудилась. Знать, Пречистая берегла.

Красавушка и Отрадушка
Послушайте же, детки, бабку Марью. Вот вам то ли быль, то ли небывальщина. Видать не видывала, слыхать — слыхивала. Жили были на свете две сестрицы-голубицы — Красавушка да Отрадушка (Катюша да Олюшка). Жили сиротами, с бабушкой. Достался им от родителей, что померли, дом большой да подворье со скотиной. Росли девочки и от дела не бегали: то прядут, то белье моют, то двор метут, то коровушку в стадо гонят… А ещё любили они цветы — и у дома садят, и на лугу не налюбуются, и в лесу не пройдут. Красавушка так и говорила:
 — Как же без красы-то жить. В цветах вся краса мира Божьего.
А сама так и рвет охапками, тащит в избу колокольчики, лютики, иван-да-марью из леса, незабудки да невяники с луга, васильки с поля… Подоткнет подол, в реку зайдет, так и там купавки все оборвет! Отрада недовольная была:
 — Зачем же ты Божию красу рвешь да губишь? Сунешь в туеса да ведра, а назавтра они уж увянут. Выкинешь козам! Ты за порог только шагни — и любуйся. — Цветы тоже на Красавушку серчали. Крапивушкой величали. Да кто ж их услышит… Дружными были сестры, а из-за цветов все равно ссорились. Бабушка Варварушка ничего поделать не могла. Говорит она однажды: — Чадушки милые, помните слова священные: «Всякая тварь о Тебе радуется»? А ты, Красава, не даешь цветочкам радоваться и Бога славить! — 
Так они ж бессловесные! — сказала Красава, а Отрадушка заплакала. Ночью цветы на лугу тоже плакали: «Нет житья от Красавы!» — говорили они.
А в эту ночь, милые детки, задумали разбойники злое дело: напасть на большой дом на краю села да ограбить, а кто в доме — не прогневайся! Спали крепко сестрицы-работницы, за день намаялись — картошку пололи, спала бабушка Варварушка. Но когда подошли лиходеи к дому неслышимо и невидимо, ангел-хранитель Отрадушки разбудил березу и приказал ей стучать веткой в окно. Ангел Красавушки приказал скотине мычать, а собакам лаять. Бабушкин ангел разогнал облака, и луна осветила широкий двор, чтоб ворогов сразу увидеть. Выскочили хозяева от беды неминучей в заднее оконце, и огородами — к ближним домам. А изба-то на отшибе стояла! Цветы все видели. Незабудки говорят:
 — Нам Отрадушку жалко, она нас защищала, она нас не срывала! Мы лиходеев обманем! А невяники-ромашки говорят:
 — А мы Отрадушке дорогу покажем! — Разбойники глядят: нет никого!
 — А, сбежали и добро с собой унесли! В погоню! — Выбежали на луг, а там тропа видна: по краям незабудки так и светятся, ровно огоньки голубые.
 — Вот и тропка видна. Не уйдете! — Бросились разбойники по глухой старой тропке, и незабудки завели их в непроходимое болото. А девочки с бабкой увидели широкую тропу, а по краям ромашки так и светятся, дорогу показывают. Добежали до людей, собрался народ, мужики догнали да повязали лихих молодцов. Тут цветы погасли, лепесточки сложили… Девочки поняли, кто помог им спастись. Варварушка говорит:
 — Кабы не ангелы- спасители, да не цветочки — создания Божии, не видать нам солнышка красного! — Красавушка головку черноволосую опустила. Обещала цветы боле не губить. На том сестры и помирилися.
А вы, детки милые, не ревете цветочки, не губите? Помните же слова: «Всякая тварь о Тебе радуется».

Взрослым!
Воспитание любовью.
Перед чтением сказки объясните ребенку трудные или устаревшие слова. Вспомните, обсудите историю Красавушки и Отрадушки на прогулке. Предложите ребенку придумать продолжение сказки. Главное, донесите до него её нравственный смысл: к растениям — прекрасным созданиям Божиим — нужно относиться бережно и с любовью. — Тогда и человека пожалеть станет легче. Научить любить Бога можно только тогда, когда дитя научится любить его прекрасные творения, уважать Божиих тварей, населяющих наш удивительный мир. Не только прекрасные цветы — даже самые невзрачные или странные существа радуются Создателю, их надо жалеть и беречь. Как много исчезло с лица Земли — по нашей вине! — из тех, кто проходил перед Адамом, из тех, кого он нарекал именами, как братьев меньших… Милосердию должна научить семья.

Егорша и Верлиока
А послшайте, детки, бабку Марью, рассказчицу. Жил в деревне Васильково парнишок-вертушок, угомону ему не было. Не злой был и не глуп вроде. А люди от его шалостей из терпения выходили.
 — Егор, не таранти, старшего не перебивай!
 — Егорша, что под окнами носишься — бабушка почивать легла!
 — Кто там по крыше шастает — ох, опять Егорша-вертушок! Снимите же постреленка!
Мать строгая веничком учила. Отец — души добрейшей — и то хворостиной грозил. Да что взрослые — мальчишки-рыбаки и те говорили:«Уймись, Егорша, хуже горькой редьки надоел! Эвон, всю рыбу распугал — скачешь по мелководью и орешь как резаный!
У Егорши всем один ответ:
 — А мне-то что? Хочу — и буду!
По воскресеньям все дети из деревеньки ходили через лес в соседнее село Ромашково, в церковь. Добрый батюшка отец Василий читал им в притворе Священное исание и уму разуму учил. А по двунадесятым праздникам гостинцами оделял: кому петух-леденец, кому пряник, кому ленточка, кому на рубаху опоясочка крученая… Дети священника любили. Никогда не шалили при нем, сидели благочинно. Раз Егорша-вертушок так разошелся, что батюшке прямо слова сказать не дает: сидит как на шиле. Аннушке, мельниковой дочке, жука за ворот сунул, Ванюшу-сиротку с лавки спихнул… Ничегоне сказал отец Василий, только глянул печально и вздохнул тяжело. Тут все дети обиделись — не за себя, за батюшку кроткого.
 — Ну, Егорша, где хошь — бегай, где хошь — кричи, а мы с тобой водиться не станем! — сказали ему обратной дорогой.
Егорше самому уже стыдно и жалко, что священника огорчил. Батюшка такой хороший — никогда на детей не жаловался, только нахваливал, просил отцов мальчишек не наказывать, не пороть… Только Егорше сознаваться, что не дело сделал, неохота.
 — Ну и не надо! И не водитесь! Чай, без вас обойдусь, плакать не буду! Я и лесом-то один ловчей пройду. Быстрей вас приду!
Так сказал, и в кусты — нырк! Решил напрямик через подлесок пробежать. Ан, верно бес попутал его — сбился с дороги Егор, побежал далеко в другую сторону и вышел к незнакомой речке — петляет в берегах болотистых, вся ряской поросла. Через речку кривой мостик — мохом порос. А за рекой — поле гороховое посреди леса.
Чудно! — думает Егорша. — Кто же это в чащобе гороху насеял? Ладно! Нарву гороху побольше, к ребятам приду и повинюсь, всех стручками угощу. А к батюшке завтра приду покаюсь!
Обрадовался он, как славно все вышло. И через мосток скрипучий скользкий — на поле… Ох, детки милые, а поле-то было чье? — Верлиокино! А кто такой Верлиока? Верлиока — злой страшный мужик. Жил один в чащобе. Горох любил больше всего на свете. Даже птицы про то знали и на его горох летать боялись. Увидал Верлиока, как мальчонка котомку стручками набивает — заревел страшным голосом. Хотел Егорша-вертушок убежать — ан нет! Ноги со страху отнялись… Верлиока-то сам ростом с березу, борода рыжая — с копну, а глазища — как плошки, аж светятся со злости.
 — У-у-у! Попался на моем — Верлиокином — горохе! Вот теперь у меня службу служить станешь: двор мести. Гусей пасти! А сбежишь — поймаю да съем с пареным горохом!
Приволок Егоршу и запер в избе, а сам к скотине вышел. Изба большая, пустая — и образов нет. Страшно мальчишке, заревел в голос. А потом огляделся: как бы сбежать половчей? И ведь додумался — ясно, не дурак. Влез на чердак, а там — оконце малое. Так и ведь парнишка не толстяк! Протиснулся через оконце на крышу — другой бы убился: высоко. Скат крутой, и до земли не спрыгнуть. А Егорша ловок был, перебрался на дубок, а там и спускаться по сучьям стал. А воробьи глупые как раскричатся
 — Глядите-ка! Глядите-ка! Чик — ушел! Чирик — ушел!
Егорка просит:
 — Помолчите вы, Христа ради. Верлиока услышит!
А воробьишки глупые чирикают:
 — А нам-то что? Хотим — и будем! Хотим — и будем!
Верлиока, конечно, услышал и бросился в погоню! Несется Егорша к речке, на мостик взбегает, а из чащи — мишка-медведь! Сел на бережку и давай сильной лапой мостик трясти да качать. Мостик старый — скрипит, медведю нравится.
 — Ох, косолапый! Упаду — к Верлиоке попаду! Не тряси мостик, Христа ради!
А медведь говорит-ревет:
 — А мне-то что? Хочу — и буду! Хочу — и буду!
Еле-еле добежал Егорша на другой бережок — уж и медведя не боязно, лишь бы от Верлиоки уйти. Стал Егорка «Живый в помощи» читать, и провалился
Верлиока на шатком мостике, увяз в тине. Ни жив ни мертв, добрался кое-как мальчонка до деревни. Сразу всем повинился и пообещал людей уважать — шалостями не досаждать. По-прежнему любил попрыгать, полазить да покричать наш Егорша, но никогда не забывал: рядом большие да малые, про них помнить надо. И батюшка с тех пор только хвалил его за терпение и усердие.

Взрослым!
Учимся уважать!

Только старших? — В том-то и дело, что нет. Часто слышит ребенок — не мешай старшим, уважай старших… А ровесников, значит, можно задирать, а малышей — обижать… Неуемного Егоршу осуждают не только взрослые, но и дети. В самый драматичный момент сказки Егорша понимает, что горько и страшно быть неуслышанным. «Хочу — и буду!» — девиз детского эгоизма — больно ударяет по нему самому. Недаром в финале наш герой понимает: «Рядом большие да малые. Про них помнить надо." Пусть ребенок сам найдет эти слова в сказке, как самые главные. Избегайте лишь назидания в этом разговоре и прямых аналогий. Помните, как в сказке Егорше стало стыдно, что огорчил батюшку? Может, как раз потому, что мудрый батюшка Василий не спешил «воспитывать», но и не скрыл огорчения своего. Есть здесь ещё один важный урок для маленького христианина: надейся на Бога в печали или в беде. Святая молитва помогла герою сказки. Напомните детям текст этого, наверное, самого вдохновенного и величественного псалма, разучите его с младшими, поясняя смысл.

Комментарии

Марина Алёшина

Маша, сказки очень хорошие!

Но Егорша лучше всех вышел. Объясняю, почему. Мне компютер читал, а  я работала (работа довольно механическа была). На "Егорше" отложила работу, так мне стало интересно.

Я думаю, эта сказка получилась лучшей из трех потому, что персонаж - настоящий, живой, с недостатками, как и все мы!

Мария Коробова

Я очень дорожу Вашим мнением, а сказки эти - одни из любимых. Кстати, экологическая "Красавушка..." вошла в приложения и к моей книге (гранки уже правлю) - пособии для дошкольных педагогов и семьи, и даже в текст диссертации. Если все будет хорошо, в декабре-январе "защитюсь" как раз по проблеме биологической этики.