О, если бы произносить слова
Душа умела!
Она б не стала тосковать, —
Она бы пела!
О, если б в слабом голосе нашлась
Пружинка чуда, —
Она бы музыкой взвилась
Из ниоткуда.
О, если бы немое сердце вдруг
Заговорило, —
Оно б не тратилось на звук,
Оно б любило.
Гора, сбегающая в небо,
О, позови меня еще раз
Туда, на свой зеленый гребень,
Где спит Волошин.
Спит? Едва ли.
Его душа такие звуки солнца
Изведала,
Такие краски ветра
Исполнила...
Не спится, Макс?
Зови, зови,
Не дай траве склониться,
Не дай забыть возлюбленные лица,
Возьми меня в оркестр!
Я стану твоим верным контрабасом,
И промолчу вечерним Карадагом,
И проплыву веселым парапланом.
Какое небо ластится к тебе!
Ты сам – гора-крыло,
Гора-полет,
Гора, открытая на всю страницу неба,
Гора, листающая синий свиток волн,
Гора, глядящая в рояль ночного моря.
Смотри, как много музыки осталось!..
Пока не хочешь уходить,
И свет лица в дверном проеме
Еще пытается продлить
Воспоминание о доме,
Где ветер книги по ночам
Листал, уча стихи и ноты,
(И мы томились по словам
И временам ручной работы.
И мы томились по судьбе
Куда изысканней и выше),
Пока не хочется тебе
Идти, и за порог не вышел,
Крутни ключом наоборот!
Но ты уже чужбиной скован…
А там - и ночь не подберет
Не найденное нами слово.
Апрель 2012
Коктебель
1
И кажется, что мы свободны
От первых слов и от беды.
Но дерево бросает тень
И ветви медленные движет.
Но дерева не избежать
На долгой скошенной тропе.
Мы не покинем этот круг,
Войдем спиралью в сердцевину,
Мы не покинем этот мир
Без постижения колец,
Без обретения любви
В ее протяжности нетленной,
В ее пресветлой тишине,
В ее листве вольнорожденной.
Мама. Как одиноко.
Это уже не полночь.
Стало поздней и дольше
Времени.
Синий сквозняк
Втягивает звезды.
Гасит недолгий свет.
Мама. Ты одинока?
Кто я? Ты помнишь, кто я?
Старый рояль у входа
В комнату.
Мы вдвоем.
Вспыхивают ноты.
Учишь меня играть.
Мама. Где одиноче?
Не закрывай рояля.
Пусть эти белые ноты
Полночью будут гореть.
Мама. Как дальше, мама?
Чья это музыка, ма?
Из непрочитанных стихов такое выпало начало,
Такие выпали листы из голубого забытья,
И выпал снег из тишины. И только пленная звучала
Твоя стоокая печаль, печаль, печаль твоя.
Прадавней памяти стекло задымлено. И слез не хватит
Оплакать город беглецов и погорельцев стан.
И снова колесницы мчат, и кольца огненные катят,
Стозвонной мукой жгут уста, безмолвные уста.
Такие выпали слова из непропетого сиротства.
Но праотеческая длань по букве книгу воскресит.
Кувшин, протянутый Ревеккой, знает глубину колодца, –
Так сердце, ведавшее сто снегов, горит, горит.
Терция времени,
Спетая ангелом вечности,
Неразложима
На смерть и на жизнь.
В это весеннее утро
Вижу, как падают листья,
В эту секунду-иголку
Втянут исполненный век.
Если последняя нота
Слышится прежде первой,
Если еще до рожденья
Свершается человек,
Значит, любовь непреложна,
Значит, любовь совершенна.
Золото полнозвучия
Ангел несет в небеса.
1
Кто-то скажет на прощанье, догорая:
«Я тебе желаю счастья, дорогая!»
Кто-то скажет, протянув пустую чашу:
«Крепче слез не пожалей за долю нашу, —
За неспетую, за пролитую долю.
Отпусти меня, любимая, на волю.
Отпусти, — мне дивный-дивный снится берег,
Там волшебные сады, цветы и звери,
Царство, полное блаженства и веселья…»
Кто-то примет за нектар
чумное зелье.
Кто-то скажет на прощанье, догорая:
«Я тебе желаю счастья, дорогая!»
2
Поеду в горы рисовать
Свои смешные акварели.
Поеду в горы — горевать,
Пока в лесах печальны ели.
Пока целительный пейзаж
Мою беду и боль оплачет,
Сто раз сломаю карандаш.
Сто раз решу переиначить
Свой незатейливый сюжет,
Свою нескладную картину.
Зачем кладу горячий цвет
На потемневшую вершину?
Зачем неверности твоей
Подыскиваю тон прощальный?
Тебе, наверное, больней.
Смешной сюжет. Пейзаж печальный.
3
И чтоб не перепутать бухту с раем,
Здесь раздают неспелые бананы,
И санаторий слишком обитаем, -
Здесь от себя укрыться не удастся.
И горы прижимаются к туману,
Того гляди, взлетят и растворятся.
В раю, наверно, рай и без дурмана.
И каждое лицо в раю желанно,
И каждый камень, каждая поляна…
Чем больше рая, тем неповторимей
Лицо, тропинка, цвет акаций, -
Не перепутаешь, как имя иностранца,
Ничем тебя не тронувшее имя.
И, чтобы в этой бухте не остаться
Корабликом, Волошиным, тетрадкой,-
Шагнуть в иную сторону пространства,
Не отвечать на шепот моря сладкий,
На запахи травы не озираться,
Себя не выдать веточкой печали,
И акварель не сможет догадаться
О той поре, в которой обитали
Блаженные задолго до изгнанья.
В раю пока не знают слов прощанья.
О, если бы произносить слова
Душа умела!
Она б не стала тосковать,
Она бы пела.
О, если б в слабом голосе нашлась
Пружинка чуда!
Она бы музыкой взвилась
Из ниоткуда.
О, если бы немое сердце вдруг
Заговорило.
Оно б не тратилось на звук,
Оно б любило.
