Святой праведный Иоанн Кронштадтский

Кто первым признал отца Иоанна? По убеждению иеромонаха Михаила, это были бедняки и их дети. Любопытно, что и Толстой, когда его духовные устремления начинают не вмещаться в его сугубо писательские поиски, тоже ищет понимания сначала в детской среде и открывает в Ясной Поляне школу для крестьянских детей. Причем происходит это гораздо раньше духовного переворота, уже во второй половине пятидесятых годов, то есть буквально в то же самое время, когда отец Иоанн начинает миссионерствовать в кронштадтских трущобах.

Путь отца Иоанна с самого начала был парадоксальным. Отказавшись иметь собственных детей и лишив этой возможности жену, он отправляется помогать чужим детям, проявляя в этом заботливость и ласковость характера, которые покоряют сердца «детей подземелья».

Пока взрослые рассуждают, что за странный человек появился в их городе, не юродивый ли он, не тайный ли сектант, пока даже бедняки грубо выгоняют отца Иоанна из своих домов, куда он является непрошеным гостем, он, по словам иеромонаха Михаила, прибегает к средству, уже испытанному святым Леонтием Ростовским. «Когда его (Леонтия Ростовского. — П.Б.) выгнали взрослые, он обратился к детям, действовал на их сердце и разум и потом через детей приводил к Богу отцов и матерей; приблизительно так же действовал часто о. Иоанн».

Я — сын причетника села Сурского, Пинежского уезда, Архангельской губернии. С самого раннего детства, как только я помню себя, лет четырёх или пяти. А может быть и менее, родители приучили меня к молитве и своим религиозным настроением сделали из меня религиозно-настроенного мальчика.

Дома, на шестом году, отец купил для меня букварь, и мать стала преподавать мне азбуку; но грамота давалась мне туго, что было причиной немалой моей скорби. Никак не удавалось мне понять связь между нашей речью и письмом; в моё время грамота преподавалась не так как сейчас: нас всех учили: «азъ», «буки», «веди» и т.д., как будто «а» — само по себе, а «азъ» — само по себе. Долго не давалась мне эта мудрость, но будучи приучен отцом и матерью к молитве, скорбя о неуспехах своего учения, я горячо молился Богу, чтобы Он дал мне разум — и я помню, как вдруг спала точно пелена с моего ума, и я стал хорошо понимать учение.

На десятом году меня повезли в Архангельское приходское училище. Отец мой получал, конечно, самое маленькое жалование, так что жить, должно быть, приходилось страшно трудно. Я уже понимал тягостное положение своих родителей, и поэтому моя непонятливость к учению была действительно несчастьем. О значении учения для моего будущего я думал мало и печалился, особенно о том, что отец напрасно тратил на моё содержание свои последние средства.

2 января поминаем кончину праведного Иоанна Кронштадтского (1829-1909). Более 60 лет он вел свой дневник. Последняя его часть датируется 24 мая — 11 ноября 1908 года и заканчивается за месяц до его блаженной кончины.

Здесь не упоминаются (за редким исключением) его многочисленные чудеса, исполнения его молитв и великие благодеяния. Большей частью — это перечисления грехов и неизбывных страстей, по сути, это исповеди Милосердному Господу. Кроме того, святой вписывает сюда краткое содержание своих проповедей.