Вы здесь

Утерянное детство

Леон

Очередной воскресный день прошел словно тень от радости — длинная служба в монастыре со строгими батюшками в длинных рясах, полусладкий чай с сухарями, занавешенные окна их коморки, топот чьих-то каблуков на улице, мама с морщинкой на молодом лбе, склонившаяся за работой… В комнате, где они жили, полумрак, а ведь на улице — солнце, яркое, весеннее, лучистое!

— Мама, пойдем, погуляем? — зовет Леон.

— Ты видишь, я работаю — нехотя отзывается мать. Она лепит глиняные поделки на продажу. Леон вздыхает и от-нечего-делать смотрит за работой своей матери. Глина в её руках коричневая, свежая, пахнет чем-то теплым, словно парным молоком или летом. Леон наблюдает за мамиными пальцами, превращающими кусок глины в красивые живые фигурки.

Леону девять лет. Он ходит в третий класс. И живет со своей мамой. Они недавно в этом городке. Приехали сюда, потому, что здесь — монастырь. Здесь — службы. Здесь — они спасаются, как говорит мама.

— Мама, спасаемся! — хочется крикнуть Леону и спасти маму из этой полуразрушенной комнаты, нарастающей морщинке и коричневой глины. Но он молчит. После развода его родителей, он научился молчать и быть серьезным. Теперь — он единственный мамин защитник.

— Леон значит — лев — как-то сказала ему мама.

— Я — лев! Рррррр — прорычал Леон в ответ, делая забавную гримасу.

Мама улыбнулась — Нет, ты еще львенок!

Леон очень любил, когда мама улыбалась. Раньше мама всегда улыбалась и была очень красивой. А сейчас улыбка исчезла с лица мамы. Мама стала совсем иной.

Неужели спасение должно быть таким мрачным? Неужели Бог такой страшный, как на пыльной иконе в красном углу комнаты? Неужели в жизни совсем нет радости? Неужели детство так рано заканчивается? Неужели…?

Леон не верит в это. Не хочет верить. Он верит в свет и добро. И когда он вырастет, он станет настоящим львом и спасет свою маму. Тоже по-настоящему… Дай Бог!

Белый снег

— Яков, что-то случилось?

Молчит. Пришел ко мне в мастерскую, сел на диван и молчит. Большой, запорошенный снегом. На лбу тревожная складка.

— Яков?

— Все в порядке — отвечает и губы крепко сложил словно ребенок, готовый расплакаться. Сажусь рядом на пол.

— Яков, расскажи мне, я же вижу что-то случилось. Тебе будет легче.

Молчит. И я молчу. В мастерской в уголке горит лампадка, пахнет олифой. А за окном идет снег.

— Сегодня был заключительный суд. Он во всем признался.

— Признался?

— Да, что запер мою дочь в доме и изнасиловал. Два года назад. Все это время — отнекивался. Сегодня — признался.

Я закрываю глаза. Я знаю эту историю. Девочке было 11 лет. Первое время ее затаскали по обследованиям и судам — не верили, не хотели верить, тот человек — знатная фигура в деревне. В определенный момент Яков сказал: «Моя дочь больше в суд не пойдет. Бог пускай будет судья». Судебный процесс затормозили. Через два года обвиняемый признался.

— Я не могу его простить. Я знаю, надо простить, но я не могу. Если бы не было закона, если бы я не верил в Бога, я бы его сам убил.

— Яков…а дочь знает?

— она в школе

— скажешь?

— скажу.

— Яков, надо простить. Знаю — тяжело, невозможно, но нужно. Отпустить, простить, чтобы жить дальше.

Яков отводит в сторону глаза. Рассматривает иконные доски на подоконнике.

— Послушай, Яков. Мой отец погиб в аварии. Был предновогодний вечер и в их машину врезался грузовик. Погибло 4 человека. Мне было 3 года, сестре — 10. Водителя грузовика осудили на 8 лет. Моя мама долго не могла простить этого человека. Он отнял ее мужа, нашего отца. И мы, дети, чувствовали ее боль и ее злость. И это было тяжело очень. Но чтобы рана заросла, затянулась — надо простить. И мама однажды простила. И с того момента в доме вновь появилась радость. Да — потеря, да — трагедия, да — больно. Но так попустил Господь, мы не можем исправить, мы можем только пережить, ради дочери надо пережить. Чтобы она вновь научилась быть ребенком, счастливым ребенком, понимаешь? Яков!

Он поворачивается. Смотрит на меня. Потом на снег за окном. В комнате вновь становиться тихо. Но тишина уже не висит в воздухе, она успокаивает.

— Белый! — говорю я — хорошо, что сегодня снег идет, правда?

Кивает: «Я люблю снег. я скучаю по деревне своей, потому что у нас снег не тает — лежит. Порой до пояса — глубокий такой».

— Правда?

— Правда

— И холодно?

— очень

— А что Вы делаете? Дома сидите?

— Нет, ты что. Зима — самое лучшее время для охоты или рыбалки.

— в проруби?

— В проруби. Щук ловим. Порой мои притащат домой за день 20 штук. Мы их сушим.

— а девочки что делают?

— так они и ловят. Джой моя с дочерьми. Это их любимое занятие — рыбу ловить в проруби. Укутаются потеплее и сидят на речке. А холодно — съешь кусок сырой рыбы — и снова тепло, жарко даже. Они у меня рыболовы…

Яков тихонько смеется, вспоминая свое счастье. А снег идет и идет. На улице все становится белым и девственно читым. Мы наблюдаем за снегом.

Комментарии

Дорогая Инна, не выдержал и множко перепостил Ваших дивных работ к нам домой.
donor.org.ua/index.php?module=articles&act=show&c=5&id=1774
Не велите казнить...

Радости во Христе!

Инна Сапега

В газете "Быль"? нет, не возражаю, публикуйте, пожалуйста, тем более, что истории и правда непридуманные, были то есть. а вот сноски - это что такое?

спасиБо за Ваш интерес и доверие.