Православие в сюжетах криминальных романов

Православие в сюжетах криминальных романов

«Есть два пути: путь жизни и путь смерти, велико же различие между этими путями».

(«Дидахе»)

Очень часто Господь приводит к Себе человека посредством книг, даже если они не имеют отношение к Священному Писанию и творениям святых отцов. А вот справится ли с этой задачей криминальный роман? Возможно ли в принципе существование такого жанра, как православный детектив? Тем более обращение к вопросу религии в книгах на сегодняшний день уже не редкость.

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно в первую очередь разобраться, а готов ли современный читатель к подобному роду литературы. Ищет ли он в книгах только удовольствий или чего-то более серьезного? Именно поэтому начать разговор о криминальных произведениях мне бы хотелось с одной известной и таинственной истории, связанной с гибелью людей. Ей посвящено не менее десятка книг, сотни телепередач и тысячи публикаций. Я говорю о так называемой тайне перевала Дятлова.

В 1959 году при загадочных обстоятельствах погибла группа из 9 российских туристов, пытавшихся перейти одну из горных вершин Урала. В то время следователи не дали достаточно ясного объяснения случившегося. Реконструкция событий в приблизительной форме произошла уже в наше время. И, несмотря на достаточно простые разгадки всех тайн, история, тем не менее, обросла такими подробностями и многочисленными наслоениями на реальные факты, что перед этим меркнет и творчество Беляева, и Стругацких, и Герберта Уэллса, и Джорджа Оруэлла, и даже Стивена Кинга.

Каких только версий не выдвигается в одноименных книгах Буянова, Слобцова, Ракитина, Русланы Визбор и даже американского автора Донни Эйчера. Спутник-шпион, спецоперация КГБ, американская разведка, летающие шары, йети, ритуальное убийство местными шаманами… Версии с успехом получают многочисленные отзывы читателей, срывают тысячи лайков в социальных сетях.

Просто поразительно, с какой легкостью наш народ-богоносец в поиске «правды и истины» вляпывается в мистификацию, граничащую с безграмотностью и пещерным суеверием. И вот тут-то уместно задаться вопросом: почему так велик интерес к потусторонним тайнам?

Выражу свой взгляд коротко – люди не истины ищут, а нового, острого, возбуждающего и возвышающего наслаждения, причём, не затрачивая для этого особых усилий.

Но важно помнить, что Господь Бог влагая в каждого человека Свой образ, навсегда привязал нас к невидимому, небесному миру. Жажда духовной жизни в нас такая же естественная потребность как еда, сон, вода и рождение детей. И если человек воцерковлен, пребывает с Богом, молится и участвует в Таинствах, его потребность полностью удовлетворяется. Но это тяжёлый труд.

Вот и пытаемся мы заменить реальную церковную жизнь суррогатом, в том числе всевозможной мистикой, эзотерикой и разгадыванием многочисленных головоломок, дающих якобы какие-то особые знания, приближающие нас к «высшему разуму». На деле же подобные знания не являются духовными. Вышеперечисленное создает лишь иллюзию некой духовности, оборачивающуюся в реальности псевдорелигиозностью.

Она сопоставима с суетой вокруг пустого колодца, которую с успехом используют многочисленные писатели, зарабатывающие на мистике и таинственности миллионные гонорары. В числе подобных писателей есть существенная часть авторов криминальных романов. Детективов, сюжет которых завязан на «неизвестных фактах» религии или произвольных толкованиях Священного Писания, с каждым годом появляется всё больше. Но есть ли от них хоть какая-то польза?

Например, периодически книжные полки пополняются творениями американского журналиста Дэна Брауна: «Ангелы и демоны», «Код да Винчи», «Утраченный символ» и т.д. Всё это детективы с претензией на исторические, предлагающие читателю, отправиться на поиски христианских святынь и неких утраченных человечеством знаний. При этом вероятно подразумевается, что Библия на фоне этих познаний – азбука для первоклассника.

Несмотря на то, что даже самым преданным почитателям Брауна понятно, что любая его книга - это беллетристика и фантастика, типичный голливудский триллер, изложенный на бумаге, и не имеющий никакого отношения не только к историческим фактам, но уж тем более к духовным познаниям. Тем не менее, отзывы на труды американца в интернете и печати не оставляют сомнений в том, что люди умудряются находить в этом серьёзный смысл.

Почему это происходит? Во-первых, это уже вышеупомянутая иллюзия сопричастности духовному миру. Зачем расставаться с яркой и насыщенной событиями жизнью, ограничивая себя в своих желаниях, когда можно начитаться Дэна Брауна, и убедить себя, что главное – иметь Бога в душе, а Священное Писание, опыт святых отцов и мучеников за веру – это удел дремучих людей, а я-то просвещённый?

Во-вторых, мода, которая  как торнадо, подхватывает человека, лишая его способности думать и силы сопротивляться. Её вихрь, чаще всего, несёт последователя в погибельном направлении. Человек не успевает сделать выбор между добром и злом, полезным и вредным. Привыкая следовать модным течениям, люди не замечают, куда их несёт к какой бездне безнравственности и духовной пустоте.

В-третьих, Дэн Браун с успехом использует интересный, литературный приём, заключающийся в детальной раскладке каждой локации объектов мировой культуры. Этим же методом пользовался Толкинен, благодаря чему получилось вполне себе реалистичное Средиземье.

Американец до мелочей описывает достопримечательности Капитолия, Ватикана, известных католических соборов и т.д. В «Утраченном символе», например, есть даже вкладыш с картой подвальных этажей Капитолия.

Это как игра в популярные пазлы, где нам предлагается сложить детали произведения искусства и исследовать их на предмет тайных символов. Кстати сказать, с таким же успехом можно искать скрытый религиозный смысл в «Чёрном квадрате» Малевича.

При этом американец оперирует «красивыми», но редко используемыми  терминами типа: теория «десяти струн», «Малый ключ Соломона», «Большой ключ Соломона». Среднестатистический читатель (не профессиональный историк или религиовед), впервые слыша эти названия и не понимая, что за этим стоит, естественно начинает копаться в энциклопедиях и википедиях.

Создается эффект присутствия и реального участия книголюбителя в «раскрытие тайны». На самом же деле никаких реальных знаний этот приём не даёт, кроме как знакомства с шедеврами зодчества и живописи. А вот вреда от этого может быть очень много.

Ведь любой шедевр искусства или литературы призван через свою одухотворённость обращать внимание человека на всемогущество и милость Бога, дающего уникальные таланты людям. Вся красота мира, а за ним и искусство, отражающего этот мир – это неписанное Евангелие, говорящее нам о Творце. Чем лучше картина или книга, тем больше в ней Бога.

Однако Дэн Браун окунает нас с головой в демонские расследования и кровавые убийства. Чего стоят только подробности диких расправ над кандидатами в Папы Римские в книге «Ангелы и демоны».

А «Малый ключ Соломона» – это не что иное, как средневековый гримуар по вызову демонов. И вот эта полуфантастическая бесовщина заполонила отечественный книжный рынок. И это в стране с многовековой православной традицией. Почитатели Брауна хлопают в ладоши и благодарят, что он открыл им глаза на происходящую действительность. Вопрос - на какую только?!

Еще более потрясающий со знаком минус факт, что слава Дэна Брауна не даёт покоя и отечественным писателям. Стали появляться его последователи. Один из них, Дмитрий Миропольский и его «Тайна трех государей».

Книга местами копирует стиль именитого американца, и она претендует на роль исторического детектива, хотя по существу оказывается причудливым, фантастическим изысканием писателя, притягивающего известные факты к своему бурному воображению. Таинственная и загадочная квинтэссенция исторического заблуждения с элементами жесткого экшна.

Действие происходит в Санкт-Петербурге, главный герой «Тайны трех государей» – учёный Мунин. Волей случая его исследования получают широкую огласку, так как в них обнаруживается «раскрытие тайны». Оказывается Иван Грозный, Пётр I и Павел I следовали секретным инструкциям и готовили почву для хранения ни много ни мало Ковчега Завета.

Достижение цели государями сталкивает между собой могущественные силы: Орден Розенкрейцеров, Академию безопасности России и Интерпол. Им противостоят сам Мунин, некая мулатка и бывший спецназовец Одинцов уже в годах, но вроде Рембо.

«Вишенкой на торте» в стиле Шелдона служит теория заговора и столкновения финансовых магнатов, незримо управляющих миром. В ходе повествования выясняется, что все три российских самодержца имели много общего в своих стремлениях и логике, а значит, они работали по одной программе.

К слову сказать, Ковчег Завета – величайшая святыня еврейского народа, в котором хранились скрижали с выгравированными Заповедями Божиими, полученные пророком Моисеем от Самого Бога на горе Синай, исчез перед разрушением Иерусалимского храма царём Навуходоносором в 586 году до Рождества Христова. Среди сокровищ, которые похитили вавилоняне, Ковчега не оказалось. В официальных исторических источниках и Церковном предании упоминаний о святыне больше не встречалось, хотя попытки установить его судьбу предпринимаются учёными и богословами по сей день.

Само собой, что «открытие» Миропольского не более чем богатая фантазия. Честно говоря, такого искажения отечественной истории не встретишь даже в учебниках, выпущенных в Советском Союзе.

И это страшно, ибо еще великий Михаил Ломоносов в своём научном труде «Древняя Российская история» сказал: «Народ, не знающий своего прошлого, не имеет будущего». Действительно, у нас не сможет сложиться нормальное будущее, если мы свою российскую историю будем черпать из «Тайны трех государей» и ей подобных. 

Естественно, что труды Миропольского и Брауна нельзя отнести к разряду христианского детектива. Скорее наоборот, эти произведения – полнейшая профанация религии, они сеют дух недоверия к Богу.  

Ближе к миссионерской роли подошли клерикальные детективы, о которых мы теперь и поговорим. Подобный род криминальных романов часто встречается среди западной литературы. Их особенность в том, что в роли сыщика выступает духовное лицо или мирянин, выбравший добродетельный путь. В расследовании он опирается на нравственные основы своего вероучения и это помогает в разрешении сложных ситуаций.

Самый яркий пример клерикального детектива, это истории об отце Брауне – герое романов Герберта Честертона. Расследуя преступление, этот неприметный, порой рассеянный и смешной, католический священник, всегда старается встать на место другого человека, даже если тот негодяй. А для этого требуется недюжинная доля смирения. «Человек, который все время слушает о грехах, должен хоть немного знать мирское зло», — размышляет отец Браун в рассказе «Сапфировый крест».

К этому же жанру относится книга Энтони Баучера «Девятью девять». Где на борьбу со злом поднимается смелая монахиня Урсула из ордена сестер Марфы и Марии. По своему интересна серия книг Гарри Кемельмана о рабби Дэвиде Смолле, пускающего в ход богатую религиозную мудрость.

Все эти труды, а в особенности произведения Честертона, объединяет мысль, что в основе преступлений лежит гордость – мать всех пороков, а также сребролюбие, прелюбодеяние, эгоизм, жажда обладания и власти.

Например, в романе Татьяны Устиновой «Сразу после сотворения мира», убийство жителя дачного поселка «Остров» совершил его зять из-за жадности и желания обладать дорогущей квартирой в центре Москвы. Причём сразу же после убийства, он еще и громит дачу соседа. В последствие убийца признаётся следователю, что он был счастлив, когда разносил соседский дом по щепкам. 

Об этом, вполне в духе христианства, говорит отец Браун в рассказе «Летучие звезды»: «никому никогда не удавалось удержаться на одном уровне зла — этот путь всегда ведет под гору». То есть один грех неминуемо влечёт за собой другой. Страсть имеет свойство нарастать молниеносно, пока человек опомниться не успел.

И дальше, когда пойдёт речь о православных криминальных романах, вы увидите, с какой решительной силой эта мысль прозвучит в книге Дмитрия Корсунского.

Кстати сказать, важной сюжетной составляющей клерикальных детективов является не наказание преступника, а его покаяние или исправление. Например, в произведение Салли Райт «Убийство в университете» профессор Бен Риз, ведущий следствие, совершенно искренне отправляет обвиняемому в убийстве преступнику книгу Карла Льюиса «Хроники Нарнии», надеясь, что этот труд возбудит в нем мысль о Боге.

И это не настолько наивно и невозможно, как кажется. Недавно в одной из Петербургских православных молодёжных общин был случай, когда молодая девушка пришла к Богу, именно начитавшись «Хроники Нарнии».

Поэтому сбрасывать со счетов клерикальные детективы не стоит, хотя до православных они во многом не дотягивают. «А в чём же разница?» - спросите вы. Разница такова, что в православном детективе линия расследования – это фон, на котором раскрываются важнейшие православные догматы о покаянии, причащение, Страшном Суде, молитве, жизни по заповедям Божиим.

Ничего этого в клерикальных произведениях нет. В них даются лишь общие суждения, что красть грешно, а быть добрым – это хорошо. Это такая наметочная нравственность. Те, кто умеют шить, меня поймут. Прежде чем подкладывать ткань под машинку,  швея сначала намечает границы будущего стежка.

Так и здесь, автор лишь проводит чуть заметную линию отделяющую зло от добра, ориентируясь на Заповеди Божии: если человек безбожник, то он порочен, а живущий с Богом – светлее, добрее, чище, теплее.

Однако окончательно ткань писатель не скрепляет. Вы не найдёте здесь ярких образов, живущих по Евангелию; душ нараспашку, ищущих Бога и проходящих мучительные круги расставания с прошлым через падения, покаяние, приход в храм и заблуждения. И уж тем более в этих детективах нет православных рассуждений о месте и назначении человека в этом мире.

Хотя, справедливости ради стоит отметить, что первые попытки создать христианский детектив у нас в России были сделаны именно на основе западных клерикальных романов. Первопроходцами после долгих лет безбожия стали Юлия Вознесенская с серией книг «Русские дела» графини Апраксиной» и Надежда Смирнова с трудами «Сокровища Параскевы Пятницы» и «Тайна старой Псалтири».

Им удалось создать нечто близкое к подлинному православному детективу. Во-первых, героини их произведений в расследовании преступлений опираются на свои религиозные убеждения, они верующие люди. К слову сказать, в западных религиозных трудах, верующий или даже священник спокойно может стать преступником. Так было в повести Честертона «Молот Господень». В православных книгах верующий, на то и верующий, что он может совершать какие-то ошибки, все мы грешные, а потом каяться, но уж точно он не становится уголовником. В нашей традиции это неприемлемо.

Во-вторых, в книгах поднимаются сложные духовные вопросы. Например, насколько глубоко может согрешить человек ради обогащения. Параллельно читателя ведут к осознанию, что наше земное богатство ничего хорошего нам не приносит, что только покаяние спасает человека. Такую мысль можно проследить в детективе «Сокровища Параскевы Пятницы».

Равно как и графиню Апраксину больше занимает душа человека, нежели разоблачение убийцы. В одной из книг трилогии она расследует убийство, и её привлёк нательный крестик, найденный в вещах жертвы. И вот тут начинается самое интересное, потому что Апраксина не столько выясняет причины убийства, сколько тревожится вопросом: а не было ли это самоубийством. Не впал ли человек в смертельный грех и не загубил свою душу?

Однако все эти труды только первые ласточки, хоть и неплохие, но всё же относящиеся больше к православной беллетристике. А вот дальше вышли в свет очень серьёзные миссионерские криминальные произведения, открывающие посредством сюжетов большую часть православного вероучения. Это роман Олеси Николаевой «Меценат» и роман Дмитрия Корсунского «Время возврата». 

«Меценат» - толстейшая по объёму книга. В её основе лежит убийство наместника монастыря Авеля. Подозрение падает на бывшего миллионера Берга, а ныне монаха Елисея. Но детективная линия – это лишь подложка для того, чтобы в первую очередь показать становление личности Александра Берга, а во-вторых, вскрыть нарыв всего нашего общества, а в особенности интеллектуальной элиты, которая уже более 30 лет имеет свободу вероисповедания, но так и не научилась быть православной. Главный смысл книги можно выразить такими словами: называя себя рабами Божиими, мы ищем в Церкви своего и только своего.

В какой-то степени роман Николаевой – это учебник по православному богословию. Чего  только стоит рассуждение о зле.

«… зло не есть, поскольку не имеет сущности. Что это значит? Что его – нет? Но мы видим, что оно есть, оно наличествует в мире с преизбытком. «Мир во зле лежит». Значит, чтобы «быть», оно должно паразитировать на чем-то сущем, на том, что «есть». Оно берет в употребление эту чужую сущность и использует ее в своих целях. Однако Бог есть Сущий и Источник жизни всякой сущности. Поэтому зло не может победить Его и отторгнуть у Него имение, оно не может насильно прилепиться к такой сущности, которая не искривлена и не отпала от Бога, но только к такой, которая сама пожелала искривить свои пути, удаляясь от Творца. Поэтому корень зла – в испорченной человеческой воле… Сила его не в творении нового, а в искажении того, что Господь создал чистым и благим» («Меценат» из-во Сретенского монастыря 2013г.).

Но детектив Николаевой очень труден для понимания, очень жесткий и предполагает наличие у читателя определённых догматических знаний. Кроме того, поднимая бесчисленное множество духовных вопросов, он носит скорее разоблачительный характер. Он не даёт человеку главного – понимания, как собственно жить-то в таком мире по-Божески.

Именно поэтому, мне лично, ближе книга Дмитрия Корсунского «Время возврата», потому что она решает эту проблему. Это произведение показывает, что в наше время можно жить, исполняя все заповеди Божии. И не только показывает, но и объясняет на примере своих героев, как это делать.

В основе этого труда лежит детективная линия, рассказывающая о расследовании убийства теневого миллионера Гусева, которое медленно, но верно выводит главного героя - старшего оперуполномоченного по особо важным делам Николая Иванова на вороватых мздоимцев из высших эшелонов элиты Санкт-Петербурга.

Наряду с основной сюжетной канвой, как лучи от солнечного диска, расходятся в разные стороны множественные параллельные сюжетные линии. Духовное преображение вора-рецидивиста Подболотина. Судьба афериста Юрки Залетаева, который в душе давно уверовал в Бога, но перешагнул предел, после которого раскаяние уже невозможно. Страдая душевно, он заливал все водкой, пока Господь не прервал его мучения смертью. 

Дивные картины возрождающегося монастыря, собравшего под своей крышей, как птица в гнезде, разномастных людей со своими страстями и вопросами. Безбожие Гусева, который даже в смертельной болезни, продолжал цепляться за каждый рубль. Роман очень насыщенный и по встречающимся там образам, и по тем вопросам, которые в нём поднимаются.

Но центральной фигурой романа остаётся оперативник Николай Иванов. Это собирательный образ, но вполне реальный. Он молод, умён, честен, добросовестно исполняет свой долг, раскрывает преступления различного характера от мелкого жульничества до крупных финансовых афер петербургских миллионеров, прикрываемых крупными чиновниками. Но интересен он не столько этим, сколько тем, как его труд перекликается с его духовной жизнью, размышлениями о Боге, Родине, вере. Получается интересное сочетание теории и практики.

Не погрешу, если скажу, что Дмитрий Корсунский вносит существенное новшество в образ сыщика в криминальной литературе. Он не просто воспроизводит образ положительного сотрудника сыска, а делает это в сочетании с духовной  внутренней борьбой героя книги и ведением им дела, опираясь на Заповеди Божии. И всё это на фоне нашей современной жизни.

Разумеется, что любители детективов сейчас воскликнут, что в отечественной и зарубежной литературе есть масса примеров положительных сыщиков. Взять, предположим, упомянутые клерикальные повести или произведения советского периода, где каждый милиционер – образец добродетели. Но так ли это на самом деле?

Например, образ следователя в советское время должен был подчиняться строгой регламентации. Существовал даже своего рода Госстандарт на такие черты личности, которые обязаны были быть у блюстителя порядка. 

Милиционер того времени – человек со всех сторон положительный, не имеющий право даже на малейшую слабость. Он честен, обязательно умней, хитрей и ловчей преступника. Горячо предан своему делу. Не всегда, но часто не имел даже личной жизни. Интересная особенность, в советском детективе милиционер не мог быть убитым. Ранен – еще куда ни шло, но убит – никогда. Примеров образцовых советских сыщиков достаточно много: Павел Павлович Знаменский, Федор Иванович Анискин, лейтенант Сергей Коршунов из романа А. Адамова «Дело пестрых» и многие, многие другие.

Однако ни они, ни герои западных христианских детективов, ни даже героини Вознесенской и Смирновой, не задумывались: « А не отошла ли от меня Божия благодать?». Ведь это архиважно, так как Божия благодать рождает  истинную любовь к человеку. Ни к закону, ни к своему делу, а в первую очередь именно к человеку. Важно-то ведь не просто раскрыть преступление, посадить виновного за решетку. Главнее другое – помочь ему стать человеком, истинным творением Божьим, привести его к покаянию, к очищению своей души, к Богу, к Царствию Божиему.

И если графиня Апраксина и волновалась о людских душах, то это не исследовалось в рамках Божественного замысла о людях. Автор просто описала её как нравственного, верующего человека, не вдаваясь в тонкости: а почему именно так правильно, а не иначе. В книгах Вознесенской нет разъяснения поступкам с точки зрения православного вероучения.

Равно, как и разбираться в тонкостях душевной организации, было не принято в советской литературе. Как говорил Глеб Жеглов: «Вор должен сидеть в тюрьме и людям не важно, как я его туда посажу». А вот Николай Иванов, раскрывая преступления, задается очень важным вопросом: «Живу ли я по Законам Божиим и не отошла ли от меня Божия благодать? Возможно ли, служить закону уголовному прежде закону Божиему?».

Для наглядности, вернёмся чуть-чуть назад, когда мы говорили о клерикальных детективах, где прослеживалась мысль, что один грех неминуемо влечёт за собой другой. Давайте посмотрим, как эту мысль преподносит Дмитрий Корсунский.

Сюжет такой: не выдержав испытание временем, молодой оперативник изменяет любимой с другой девушкой. Вскоре она уезжает за границу. Мимолетная связь принесла главному герою духовное опустошение.

И с какой удивительно тонкой психологической точки зрения автор показывает и сладость страсти, и тяжесть ответа перед Богом.

«Николай снова почувствовал, что сам опрокинул сосуд, в котором нёс драгоценную, животворящую влагу. Только теперь он всерьёз задумался почему, встретив Марину, почти перестал совершать утреннюю и вечернюю молитву. Ему было тяжело встать на молитву, когда она была рядом. От него ушло молитвенное состояние души, в котором он раньше обычно находился. Вместо него появилось приятное чувство расслабленности, умиротворяющее всё тело и снимающие всё напряжение борьбы. И в этом состоянии наступало безразличие ко всему внешнему миру. Лишь длилась и длилась чувственная сладость тела. В нём притупилась сострадательность к жертвам преступников и неприязнь к коррупции. Почему?.. Не исполняешь одну заповедь, значит, весь закон не исполняешь. И какая мне польза в посте, когда я снова согрешаю? Кто услышит молитву мою?

Если бы я был со Христом, то Святой Дух был бы во мне и моё тело было бы мертво для греха. А так выходит, что я отличаюсь от преступников всего лишь внешней формой греха. Ничуть не лучше их.

И еще окаяннее – свой грех сознаю, и, имея возможность для отказа от него, продолжаю им наслаждаться. Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного».

Итогом этого эпизода стало осознание Николаем, что нарушение и одной Заповеди Божией ведёт к нарушению всего Закона. А если он сам нарушитель, то может ли он осуждать преступников? Ведь для Бога и прелюбодеяние, и воровство – грех. И никому не ведомо, что на весах Божиего правосудия тяжелее.

Как видим, разница между клерикальным и православным детективом ощутима, так как даже у Честертона нет такого анатомического исследования человеческой души, впадающей в грех. Нет этого, к сожалению, и у Вознесенской со Смирновой. Там всё скорее поверхностно.

Кто-то из читателей, наверное, скажет: «Раз книга написана согласно православной традиции, то она наполнена всевозможными нравоучениями». А напомни ему любую притчу, и он с ней согласится, хотя бы и с трудом.

Свет православия, освещая характеры героев и сюжет книги, естественен и привычен. Так и дневной свет. И глаз не режет, и видишь ясно. И в целом представленный криминальный роман вполне современный, но не попсовый и не кровавый, хотя убийств, мошенничеств, коррупции в нём хватает.

Кстати сказать, если герои романов ориентируется не столько на Божественные Заповеди, сколько на самостоятельно установленные границы добра и зла, то в этом случае происходит синтезирование этих понятий, что приводит к плачевным результатам. И чтобы убедиться в этом, обратимся к конкретным сюжетам.

Например, во «Время возврата» в монастыре, где Николай Иванов иногда проводил отпуск в качестве трудника, он встречает рецидивиста Валеру Подболотина. Тот в свою очередь уже дошёл до последней грани отчаяния и жаждет покаяния, определив для себя, что является со всех сторон для общества человеком вредным, но при этом надеется всё же на милость Божию, и никак не может ни предстать под омофор священника, ни расстаться с преступной жизнью. Ища выход из тупика, Валера приехал в монастырь.

Но для оперативника он ценный субъект, в том плане, что его вербовка и свидетельские показания значительно бы облегчили следствие. Что сделал бы герой какого-нибудь современного детектива, например, Фандорин. Да завербовал бы и всё, недолго рассуждая. А вот что думал по этому поводу герой Дмитрия Корсунского.

«Если бы их встреча произошла в городе, то Николай, скорее всего, попробовал бы его завербовать. Была бы эта вербовка оправдана? «Свой» в преступной группе — это залог успеха… Однако нужно было учитывать и другую сторону. Начав с ним оперативную работу, Иванов, пусть даже и вынужденно, но подталкивал бы агента находиться среди бандитов и, как следствие, быть, как минимум, косвенным соучастником преступления… А дальше… Есть ли у него уверенность, что закоренелый преступник снова вернётся в монастырь? Чужая душа — потёмки… Что делать? Не лучше ли ничего не делать? Пусть спокойно в монастыре грехи замаливает, да трудится по мере сил. Нужно всегда давать человеку возможность жить по  православному…».

Николай не только не сделал из Валеры своего агента, но узнав, что тот участвовал  еще в одном ограблении, пожалел и не стал арестовывать. Знакомая ситуация, не правда ли? Сыщик отпускает преступника на свободу – подобное явление, частый гость в криминальной литературе. Но тут важна цель, с которой он этой делает. Николай отпустил Валеру из любви к ближнему, потому что знал, что тот встал на путь Божиих заповедей. Иванов не принимал на себя роль прокурора: хочу казню, хочу милую. 

В этой связи решусь напомнить самый известный детектив с подобным сюжетом – «Убийство в восточном экспрессе» Агаты Кристи. Эркюль Пуаро – легендарный сыщик, расследовав дело об убийстве Сэмюэла Рэтчетта (Кассетти) группой лиц, отпускает убийц и не сообщает о них полиции.

Так в чём же поступок Иванова отличается от аналогичного действия героя английской литературы, ведь Рэтчетт изуверски разделался с маленькой девочкой Дейзи Армстронг, а потом, подкупив судью, избежал наказания. С точки зрения здравомыслящего человека он заслужил смерть. Тем более убийцы были либо родственниками девочки, либо пострадавшими от этой истории.

Но в том-то и дело, что именно в мотивах двух следователей и кроется главный козырь, разводящий один и тот же поступок по разную сторону добра и зла. Пуаро отпустил мстителей, потому что взял на себя роль судьи. Им двигала не любовь к ближнему, а чувство справедливости:  Кассетти заслуживает смерть от руки его жертв и точка.  Но ему никто не давал право судить, он частный детектив – не более.

С точки зрения Божественных заповедей, поступок пассажиров поезда – это произвол, смертный грех и преступление. Никому не дано право, отнимать жизнь у кого бы то ни было, кроме Господа Бога, как бы нам не казалось это правильным и справедливым.

Здесь не идёт речь о душе человека. Легендарный сыщик не об этом думал, а должен был бы. Ведь в глазах Божиих все участники этого суда Линча такие же преступники, как и Рэтчэтт, которым придётся держать ответ на Страшном Суде. При этом Пуаро, присваивая себе то, что принадлежит только Богу, автоматически становится соучастником их преступления.  

Почувствуйте разницу. Подболотин, во-первых, хоть и баловался ножичком, но был вором, а не убийцей, а во-вторых, он не остался совсем безнаказанным, он долгое время провёл перед этим в тюрьме, принёс искреннее покаяние Господу, и будет искупать свои грехи трудом, постом, милостыней, добрыми делами, молитвой и помощью ближним. Вот как размышлял сам Валера.

«Душа, надломившись тяжестью прошлого, желала полного, ничем не нарушаемого покоя. Она ожидала освобождения от земных тягот и страстей, а скорпион и змея снова вонзали в неё смертоносное оружие.

Такую воровскую жизнь можно только проклинать. И просить у Бога об одном – сократить её. И чем скорее, тем лучше. Уйти из неё… Но куда? Будет ещё хуже. Совсем голову потерял. Не понимает, чего хотел просить. Нужно всё терпеть до конца. Хоть жизнь вора и проклята, а всё же с надеждой. Семикратно он за грехи наказан, но это только начало бед, если даст отчаянию полную волю.

Самые горькие, тяжкие и безотрадные мысли лезли в голову и подмывали пойти в магазин, купить водки и с горя напиться в стельку. Однако он удержался последним усилием воли. Он на свободе, а значит и есть возможность жить честно и богоугодно. Нужно было всеми силами преображать душу, просить у Бога прощения за грехи и стремиться к истинному соединению с Господом.

Войдя в церковь, Валера, стараясь быть неприметным, прошёл в правую часть и остановился у иконы святого Николая Мирликийского. Рядом с Чудотворцем стало спокойнее… Сверху зазвучали необыкновенные, очищающие душу слова хора:

- Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный помилуй нас.

Валера почувствовал прилив сил, перекрестился и с тихой радостью поклонился образу Спасителя мира…

Надежда снова обновила всю душу Подболотина, и тело не ощущало усталости от непривычного раннего подъема и стояния во время богослужения… Новая сила, вошедшая в него, давала жизненную опору, но что-то смущало. Очевидно осознание того, что нужно было не только верить, но и подтверждать свою веру добрыми делами.

Что сделать доброго? Подобрать бродячего щенка? Подать милостыню? Но сначала нужно заработать честный рубль, устроиться грузчиком и хотя бы навести дома порядок, и очистить его от грязи. И вытащу кота из кладовки, хватит ему пыль собирать. Назову его Боцманом».   

То есть, понятно, что в данной ситуации поступок Николая Иванова способствовал преображению воровской души, её спасению. А вот пассажиры восточного экспресса отправятся по своим делам с твёрдым убеждением, что месть – это вполне законное деяние, раз сам известный сыщик поддержал их в этом. Налицо потворство греху.

И автор, который возводит подобное поведение в добродетель, совершает страшную ошибку. Он создаёт у читателей иллюзию, что можно жить справедливо, не руководствуясь Евангельскими принципами, а опираясь лишь на собственное представление о добре и зле, в крайнем случае, на принятое в социуме.

А ведь когда Господь спрашивал у премудрого Соломона, что ему подарить. Тот попросил у Господа дар отличать добро и зло. И Бог не только наградил его этим талантом, но еще и богатства, и всех благ прибавил. Если вдуматься, почему Всевышний обрадовался просьбе Соломона? Да потому что умение отличать добро и зло – это самое важное в нашей жизни.

Очень часто мировоззрение людей бывает далеко от совершенства. Весьма выразительно, в своей манере об этом сказал горе-революционер Шатов из «Бесов» Ф. М. Достоевского. «Никогда разум не в силах был определить зло и добро или даже отделить зло от добра, хотя приблизительно; напротив, всегда позорно и жалко смешивал…»

И, к слову сказать, хотя и далековато от православного понимания, но очень даже неплохо эта тема развита в нашумевшем романе Грегори Робертса «Шантарам». Труд не безупречен, конечно. Там много воды и спорных моментов, особенно если давать христианскую оценку произведению. Но философские рассуждения главы Бомбейской мафии Кадербхая можно сравнить с мыслями человека, стоящего на берегу океана, и глядящего на далёкий горизонт. Он видит, что земля сливается с небом, и пытается размышлять, как такое возможно. Но чтобы окунуться в эту тайну изнутри, ему не хватает членства в Церкви Христовой, участия в Таинствах, молитве, богослужении.

Философское изъяснение добра и зла главы мафиозного клана состоит приблизительно в следующем. Вселенная развивается от простого к сложному и постоянно усложняется (стремится к максимальной сложности - Богу в своем роде). Иногда мы творим добро во имя зла и наоборот, творим зло во имя благой цели.

Чтобы понять, что же на самом деле добро и зло, нужно ответить себе на 2 вопроса: способствует ли совершенное деяние усложнению вселенной? И что будет, если подобное будут творить многие? Как пример объясняется, почему убийство считается злом. Все мы знаем, что это так, но почему – обычно это общие рассуждения, что нельзя отнимать у человека жизнь, не ты ее давал и прочее. Ответив на 2 вопроса – получится и ответ. Поэтому любое убийство – это зло, даже если это самооборона.

В принципе, Кадербхай прав. То, что приближает человека к Богу – это добро, что удаляет – зло. Критерий тут только один – Господь Бог. А если без Бога, тогда как в детективе Николая Свечина «Банда Кольки-куна», где мнимая добродетель привела к очень тяжким и кровавым последствиям.    

Из японского плена возвращается группа бывших солдат под руководством Николая Куницына, по прозвищу Колька-кун, чтобы творить в России революцию. Сыщик царской полиции Алексей Лыков, которому поручено обезвредить банду, проникся душой к преступникам. Уж больно простыми, бесхитростными, непосредственными, правдивыми показались ему эти мужички, желающие бескровной смены власти в стране.

Его даже не смутило, что они упрямо утверждали, что Бога нет, а значит всё позволено. Нарушив присягу, Лыков помогает банде скрыться. Какого же было его удивление и разочарование, когда его мужички оказались во главе кровавых бунтовщиков на баррикадах Москвы в 1905 году. Апофеозом этого «благородного» поступка стал поджог Колькой-куном еще живого солдата Стрелецкого полка.

Финал этой трагедии вполне ожидаем, все члены банды погибают. Правда там есть один исключительный эпизод. Последний выживший куновец после революции 1917 года спасает от расстрела сына Лыкова. А подоплека эпизода такова, что царский сыщик вылечил больного бандита, то есть совершил добродетель уже чисто в христианском духе. Вспомним притчу об избитом самарянине. И Господь вознаграждает за истинное добро, даря жизнь сыну главного героя. Не исключено, что и бандит-то этот выжил только для того, чтобы впоследствии воздать добро за добро, и самому хоть чуть-чуть очистить душу.

Остальные члены банды, как уже было сказано, до октябрьской революции не дожили. Почему такой финал закономерен? Потому что, если Спаситель видит, что человек уже не остановится в своих беззакониях, то забирает душу, дабы не навешать на неё еще более тяжких прегрешений.

И тут опять стоит вернуться к роману Дмитрия Корсунского, чтобы посмотреть, как страшно бывает осознавать, что ты стоишь у той черты, когда покаяние уже невозможно. Подобное состояние пережил главарь одной из банд Борис Утробин после своего ареста.

«Тяжесть предстоящей расплаты подавляло волю, лишь расчетливый ум всё искал и искал лазейку, через которую ещё можно было ускользнуть от беды… А когда они ехали по Литейному проспекту, его взгляд остановился на Спасо-Преображенском соборе, и он всё понял. Понял, Кто положил предел. От Кого пришло возмездие. Ему захотелось броситься в собор и просить прощения за всё совершённое зло, за свою гордыню, самонадеянность и подлость.

До него дошло самое страшное: он не может раскаяться. Груз, находящийся за его плечами, не позволяет этого сделать. Утробин сник. Перед ним промелькнула вся жизнь. Что ему осталось? Ведь не оперативники затравили «вожака». Не сотрудники милиции вынесли ему приговор и определили его судьбу.

Не хотелось ни плакать, ни раскаиваться. Борис Иванович Утробин стал тем, кем всю жизнь стремился стать – «вожаком волчьей стаи». Хотелось лишь одного, чтобы быстрее всё закончилось, определилась мера наказания, и началось его осуществление.

Опытный «вожак» готовился к последнему прыжку, но прыгать не было сил. За пределом его возможностей расстилалась неведомая, лучезарная, светлая жизнь. Прыгнуть в неё он не мог и не хотел…

 Он ни о чём не жалел, ничего не просил, ничему не верил… Внезапно он глянул на город настоящим волком, захотелось сорвать с себя крест и растоптать его ногами. Не хочу никакого креста, дайте дожить спокойно! Совершив множество преступлений и глупостей, он гневался на Бога…

Осознание бессмысленности, лукавства угнетало душу, жившую во лжи и во злобе великое множество лет, тем более, что главарь банды раскаивался только в одном – в своей ошибке, которая привела его к аресту».

Вот так, возвращает Дмитрий Корсунский, забытую в наше время традицию гуманистического подхода к анализу поступков человека через призму православной веры, опираясь на главный христианский постулат, что человек создан по образу и подобию Божиему. И тут же автор криминальной повести  на реальных примерах своих героев доказывает, что у любого злодеяния есть предел, положенный верой, надеждой и любовью.

И если искра Божия, укорененная в человеческой природе, не помешает ему перешагнуть ту грань, после которой он перестает быть человеком. Это та самая надежда, о которой свидетельствовал апостол Павел. Образ Божий «для души есть как бы якорь безопасный и крепкий, и входит во внутреннейшее за завесу» (Евр. 6:19). Тогда конец бесчеловечности кладет Бог, и короли преступного мира гибнут в расцвете сил от рук подельников, от несчастных случаев, от неизлечимых заболеваний.

Между прочим, тут важен еще такой фактор, как авторское отношение к происходящему. Недостаточно просто описать, что думает преступник или сыщик. Обратите внимание, что жанр криминального романа предполагает кровавые сцены, убийства, жестокость и прочее. Всё это есть и в «Меценате», и во «Время возврата». Иное дело, какую позицию по отношению к злодеяниям занимает сам писатель, как проводник своих идей в массы.

И вот тут мне приходит на ум роман Валентина Пикуля «Нечистая сила». Безусловно, это не детективная и не криминальная литература. Но в нём присутствует сюжет, когда вершится убийство во благо общества. И тот антураж, с которым автор расписывает убийство Распутина, заслуживает нашего внимания для полноты картины.

Но сначала хотелось бы сказать несколько слов о самом произведении. Я начинала читать его не менее трёх раз, потому что мерзость, с которой начинается книга, вынуждала меня ставить её обратно на полку.

Бесспорно, правление Николая II заслуживает разных оценок, и Пикуль прав, что под влиянием своей супруги последний русский император совершил множество тяжёлых ошибок, повлекших за собой события 1917 года. Поэтому в какой-то степени его мученический венец – это искупление. За свои грехи он заплатил собственной кровью и кровью своих детей. Это слишком дорогая цена, отдать которую не каждому под силу.

С другой стороны Романовы – это образцовая, истинно верующая, благочестивая семья. Между супругами и детьми царила любовь, небывалой глубины, не исковерканная подменными понятиями слепой страсти.

Поэтому делать из императрицы и её окружения распутных женщин с неустойчивой психикой, а именно такой предстает святая страстотерпица Александра Фёдоровна в романе Пикуля, из императора лепить развратника – это выставить себя в позорном, невежественном свете, на мой взгляд. Лично у меня после прочтения «Нечистой силы» родилось только одно желание – пойти и вымыть руки.

Однако вернёмся к убийству Распутина. По сущности оно сходно со злодеянием Раскольникова: зарубить ради блага общества вредную старуху. Мотив у князя Феликса Юсупова  и его сторонников был тот же, только масштаб шире. И каковы бы не были их благие намерения, но расправа над человеком – это же самосуд, о котором здесь уже не раз говорилось.

Приведу отрывок из воспоминаний Великого князя Александра Михайловича, он был в числе первых, кто сообщил о «казни» Распутина, вдовствующей императрице Марии Федоровне, всем сердцем чаявшей удаления Гришки от двора.

Однако, «мысль о том, что муж её внучки и её племянник обагрили руки кровью, причиняла ей большие страдания. Как императрица, она сочувствовала, но как христианка она не могла не быть против пролития крови, как бы ни были доблести побуждения виновников».

Вот истинное христианское понимание действительности, во многом утерянное в наше время. Но почему я упомянула именно роман Пикуля, потому что для нас важна еще и реакция автора на происходящие события. Ведь когда мы читаем какую-либо книгу, мы всегда вступаем в диалог с личностью её создателя, и пропускаем его эмоции через себя. Можно сказать, что в процессе чтения, мы смотрим на мир глазами писателя, умножая таким образом свои знания.

От отношения романиста к происходящему по большей части зависит, станет ли книга носителем христианских догматов, либо ей уготована участь, быть пропагандой безбожия, зла, прелюбодеяния. Любое произведение — это обоюдоострый меч, где точка зрения автора играет значительную роль.

И если Пикуль сладостно смакует все кровавые подробности роковой ночи, словно наслаждаясь процессом уничтожения Распутина, при этом насмехаясь над неудачами Юсупова, Пуришкевича и прочих, то какое отношение к этому событию может родиться у поклонников его творчества? Если мешает человек обществу и много вреда приносит, то прикончить его и дело с концом.

Дифирамбы убийству и самосуду, преподносящиеся как что-то само собой разумеющееся или еще хуже благодетельное — вот в чём главная трагедия и антиморальность этой книги. И не только этой, а уже упомянутого «Убийства в восточном экспрессе», и «Десять негритят» Агаты Кристи, и «Банды» Пронина. Ведь никто из этих авторов даже не намекает на недобросовестность своих героев. И примеров таких очень много.

Надо сказать, что если подобная практика будет внедряться в массовое сознание, то общество превратится в дикарей. На эту мысль меня навела сцена из «Шантарам». Есть там эпизод и не один, когда толпа индийцев расправляется с водителем, виновником автомобильной аварии.

Все очевидцы ДТП и проходящие зеваки в едином возмущённом порыве вытаскивают бедолагу из автомобиля и избивают, что есть силы. Часто до полицейского участка жертва уже не доживала. И это не книжная фантастика, это реалии индийской действительности. Причём полиция абсолютно спокойно к этому относится. Можно сказать, что это неписаный закон.

И это крайне поучительно для нас. Ведь если все начнут мстить, вершить справедливость и убирать варварским способом неугодных людей, то это уже сатанинское состояние не одного человека, а целого общества, путь которого в преисподнюю.

Путём спасения может стать только любовь в духе Божественных заповедей. И авторы книг должны осознавать это, так как каждый из них предстанет на Суд Божий. И его будут судить не только по делам его, но и по словам, выраженных посредством его творений.

У преподобного Иустина Поповича есть прекрасные слова, очень точно отражающие вышесказанное. «Любовь к человеку без любви Божией есть самолюбие. А любовь к Богу без любви к человеку есть самообман». Но разве любовь, какая бы она не была, может быть во зло? Может, если в ней нет Бога.

Хороший пример этому книга Михаила Веллера «Приключения майора Звягина». Майор в отставке решает устраивать судьбы тех, у кого не хватает решимости сделать это самим. При этом он не гнушается любых способов, очевидно полагая, что надо ломать себя через колено, дабы добиться своего. Для Звягина невозможного нет.

Глава книги «Игра императоров», в которой мы узнаем про циничного карьериста, который расчётливо идёт к власти. Звягин помогает ему, порождая чудовище, сам того не осознавая. А когда понял, было поздно, пришлось исправлять собственные ошибки.

Думаю, не стоит объяснять, что Звягин не имел никакого права вмешиваться в судьбы людей, заставляя их продавать квартиры, якобы для благих целей. Он не имел право подделывать историю ребёнка, сбежавшего от смерти по дороге жизни, и обретшего приёмную мать. Не имел право разлучать влюблённую пару.

Его методы аморальны и противозаконны. Он манипулятор, взяточник и убийца. И естественно ни о какой любви к людям тут и речи не идет. Не любовь движет отставным майором, а непомерная гордыня. 

И если уж говорить о сюжетах Евангельской любви в криминальных романах, то я бы начала этот разговор с книги «Шантарам». Так как роман при всех своих изъянах является историей любви от начала до конца: любовь к человечеству, любовь к друзьям, любовь к женщине, любовь к стране, любовь к городу, любовь к противнику, любовь к образу жизни, любовь к приключениям, любовь отца.

Всё это разные проявления любви, и не каждая из них соответствует словам апостола Павла: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1 Кор. 13:4-8).

Особенно если упомянуть чувства Лина к Карле, там скорее неподдельная страсть к красивой и загадочной женщине, нежели подлинная любовь. Но есть в этом объёмном труде главное. Пройдя все круги ада, главный герой приходит к мысли, что истинная любовь заключается в служении людям. Любовь – это бескорыстное лечение индийцев в трущобах, это поход в Афганистан с Кадербхаем. Ведь Линбаба мог спокойно отказаться от поездки в горячую точку. У него не было никакого интереса в этом конфликте, но он отправился туда, потому что очень любил своего названного отца – главу мафии. Любовь – это радоваться каждому уголку Бомбея с его грязью, странностями, преступностью. И когда это происходит, человек испытывает неподдельное счастье.

Но самое важное, когда главный герой осознал, в чём заключается истинный смысл любви, он подошёл и к мысли о существовании Бога, пусть расплывчато пока, но это же только первый шаг. И можно не сомневаться, что дальше будет и второй, и третий…

Евангельская любовь, кстати сказать, смогла переломить даже такого «волка», как вышеупомянутый Утробин из «Время возврата». Он долго воспринимал сотрудника милиции в штыки.

«Разве можно злом со злом бороться… От всякого зла нужно удаляться, тогда и оно удалится от тебя. Мне необходимо быть беспристрастным.

Кроме того, я и сам грешник. И мне нужно думать, чем привлечь к себе Божью благодать. И поэтому для меня очень важно всегда помнить, что «ничто так Бога не умилостивляет, как любовь к врагам и благотворение к творящим напастям».

Результатом этой исповеди Николая Иванова стало свидание Утробина с супругой, которое было не положено ему. Но сделав этот добрый шаг по отношению к матёрому преступнику, оперативник добился его душевного перелома.

Проведя почти целый день в обществе жены, Утробин, оставшись один на один с Николаем прошептал:

- Простите меня, я был неправ.

- Бог простит, и Вы меня простите! – ответил Николай. И сердцу стало так светло и радостно. До чего же душе хорошо, когда любовь умножается.

Любовь – это не потворство грехам, это самоотречение ради других. И современным авторам стоит задуматься над вопросом, так ли важны высокие гонорары, которые, безусловно, можно получить, если продолжать воспитывать в людях псевдорелигиозность и всячески потворствовать их падению.

А может быть стоит вспомнить, что мирская жизнь не вечна. И возможно на Страшном Суде однажды написанная книга, затрагивающая живые струны человеческой души, приводящая нас, грешных читателей, к Богу, послужит оправданием автору для всех его прегрешений. Давайте возлюбим друг друга, как заповедовал нам Господь Иисус Христос, ибо мы живы только тогда,  когда наша жизнь нужна ближнему.

Все сказанное выше является не более чем частным мнением автора.