Вы здесь

Памяти богослова и праведника протоиерея Сергия Булгакова

Святые люди подобны цветам. Здесь, в этом земном и земляном мире мы можем наблюдать лишь зерно и корень, основание и начаток их жизни; в мир иной, в Царство Небесное их святость прорывается, как цветок, стремящийся от земли к солнечному свету, и только в лучах Солнца Правды раскрывающийся во всей своей красоте. Поэтому дни кончины святых вспоминаются Церковью как праздник и торжество, как важное событие в жизни нашей семьи — день рождения в жизнь вечную — праздник всей Церкви, благодарность церковной памяти.

13 июля 2014 года исполняется 70 лет со дня кончины великого человека, богослова и подвижника — протоиерея Сергия Булгакова. Он ушёл в лучшую жизнь так давно, но его тексты звучат так современно и своевременно. Даже его биография, этот трудный путь от светлого и чистого церковного детства, через подростковый атеизм, марксистскую юность и философское взросление к служению священника и богослова — это так близко многим нашим современникам, пришедшим к Богу через терние всевозможных увлечений, соблазнов и побед.

Первое впечатление от его текстов: о. Сергий Булгаков — апологет, но апологет особого рода. Обычно мы называем этим именем защитников Церкви. Отец Сергий тоже был защитником Церкви, но его апология простиралась дальше — для него весь мир был Церковью, и именно как Церковь он нуждался в защите и оправдании. Отец Сергий — апологет мира и человека. Наши творческие усилия — в искусстве, в хозяйстве, в политике и даже в кулинарии — это священнодействие, к которому призван каждый из нас как дитя Божие, которому Творец доверил этот мир. С этой идеи начинал свою философию Сергей Николаевич Булгаков, к ней непрестанно возвращался священник-богослов Сергий Булгаков. Первым среди русских богословов он сформулировал идею «литургии вне храма», «литургии после литургии» — христианин призван весь мир привести ко Христу, всю свою жизнь превратить в «служение примирения». Политик, актёр, художник, торговец, спортсмен, педагог, родитель, супруг — делай дело своё, совершай своё служение как священнодействие перед очами Божиими. Каждый христианин в определённом смысле — священник, а, значит, мы призваны освящать этот мир, благословляя его, приучая своё зрение различать добро даже там, где его, кажется, и быть не может. За этот мир следует бороться, не отдавать его на произвол зла, но творчески преображать, сам труд по преображению мира переживая как служение и призвание. Этот призыв и ободрение к творчеству вы найдёте в любом тексте отца Сергия, и поэтому все его произведения дышат неудержимой радостью и оптимизмом, доверием к Богу и верой в человека. Но эта радость даётся трудом, аскетическим усилием, воспитанием зрения и чувств, понуждением к служению, и не случайно одна из проповедей отца Сергия называется «Подвиг радости».

Для отца Сергия была очень важна идея труда как служения. Он и сам служил, и не только как священник, но и как богослов, и это был настоящий подвиг аскета, труд подвижника. Современников поражала его вдохновенная трудоспособность, которая стоила ему огромных усилий. Но он не мыслил себя без служения Церкви. Своё церковное служение он начал в 1917 году как активный деятель Поместного собора, а в 1918 году Сергей Николаевич принял священный сан, зная, чем ему это грозит, понимая, что он теряет и какому риску подвергает себя и свою семью. Потом была тревожная и голодная жизнь в Крыму, тюремное заключение, изгнание. В то смутное время отец Сергий в своём Дневнике писал о себе как о человеке, жизнь которого закончилась: ждать больше нечего — нет ни сил, ни времени, ни Родины; Русская церковь уничтожена, ее чада или убиты или рассеяны. Отцу Сергию было уже за пятьдесят, когда он с семьёй оказался за границей, но оказалось, что именно там, на чужбине, начался самый плодотворный период его творчества.

Отец Сергий оставил огромное литературное наследие: он издал 28 томов оригинальных исследований, более 180 статей и несчётное количество проповедей, писем, дневников, рецензий. Большая часть его текстов — богословские труды, и некоторые из них не изданы до сих пор и еще ждут своего читателя и исследователя. Чтение его текстов — и труд, и радость. Отец Сергий был одним из самых образованнейших людей своего времени, и читатель, оставаясь один на один с его эрудицией, бывает ввержен в благоговейную немоту, первоначально не находя в себе сил и возможностей даже пересказать прочитанное. Но дело не только в безграничной образованности отца Сергия. Он был настоящим богословом, а это само по себе огромная редкость. Себя он называл «непатентованным богословом», т.е. у него не было формального богословского образования, диплома теолога. Ведь в богословии — как в литературе: там есть поэты и гениальные писатели, а есть литературные критики, исследователи литературы, знатоки текстов. Иногда писатели сами берутся за литературоведческую работу, и в литературной критике бывают свои гении и настоящие прозрения. Современное употребление слова «богослов» подразумевает как раз такую богословскую критику, богослововедение. Современный богослов — «патролого-анатом». Его работа — труд учёного-гуманитария. Он имеет дело с текстами — библейскими и святоотеческими, — которые подвергаются анализу, интерпретации, сопоставлению, вскрытию источников, аллюзий, взаимных влияний. Эти исследования очень нужны церкви, и если удаётся вырастить и воспитать таких специалистов, а лучше — целую школу с преемственностью и способностью к воспроизводству и накоплению — это не только церковная роскошь и просто большое счастье, но требование, если угодно, «церковной безопасности».

Богословы стоят на страже церковной идентичности. Отца Сергия по его необозримой эрудиции и методам работы тоже можно было бы причислить к числу богословов-критиков, но любой вдумчивый читатель его текстов согласится, что в богословии отец Сергий Булгаков был, прежде всего, богословом-поэтом, богословом-пророком, мистиком и тайновидцем, которые рождаются крайне редко, может быть раз в тысячелетие. Неожиданностью своего гения, непохожестью на богословов-критиков он испугал многих своих современников. Православная церковь еще не знала мыслителей такого масштаба. Ни один православный богослов до отца Сергия не создавал такой всеохватной системы. Практически нет ни одной богословской темы, которой бы не коснулся отец Сергий — да, что я говорю! — он не касался, а разрабатывал каждый богословский вопрос до такой глубины, где уже исчерпывались все словесные и интеллектуальные средства исследователя. Этот размах и дерзновенное вопрошание пугали современников. Испуг этот жив до сих пор, но — только благодаря недоразумению и «трудностям перевода». Настоящему мыслителю всегда приходится преодолевать инерцию слов, чтобы передать читателю или слушателю свои прозрения, а, значит, невольно он создаёт свой оригинальный язык, и если хочешь понять мысль гения — выучи его язык, а это всегда непросто. Над текстами отца Сергия приходится трудиться, постигая язык его богословия, стиль мысли, но это благодарный труд, итог которого не просто интеллектуальная сытость и восхищение, но и — встреча с подлинной святостью. Отец Сергий Булгаков — святой человек, настоящий праведник и молитвенник. Это ощущали даже его непримиримые критики. Особенно эта святость чувствовалась во время литургии. Сохранилось множество свидетельств того, как служил и молился отец Сергий, и все они говорят о том потрясении, которое испытывали даже люди нецерковные, присутствовавшие на этих литургиях. Сам отец Сергий Булгаков постоянно подчёркивал, что источником его богословского вдохновения является именно Божественная Литургия, и нет на земле служения более высокого и благородного, чем служение священника. «Богословие следует пить со дна Евхаристической Чаши», — так говорил батюшка своим ученикам.

По меркам XX века отец Сергий прожил сравнительно благополучную жизнь: он практически не пострадал от репрессий, у него никогда не было сложностей с публикацией текстов, его уважали и почитали даже оппоненты, а обвинения в ереси, прозвучавшие в 30-е годы, уже тогда большинством богословов и иерархов считались следствием досадного недоразумения. Прошло семь десятилетий. Россия перестала быть Советской. Мы вспомнили имена наших великих мыслителей и писателей. Начали издавать книги отца Сергия, главным образом — философские трактаты. Писались диссертации, проводились конференции и круглые столы, посвященные его творчеству — философскому творчеству. Россия вспомнила своего великого философа. Русская церковь всё еще боится вспоминать своего великого богослова. Репрессии настигли отца Сергия после смерти. Отец Сергий Булгаков — реабилитированный философ и репрессированный богослов. Его богословские тексты найти очень сложно. Большинство из них, если и переиздавались, то очень небольшими тиражами, и без должного научного сопровождения, тогда как должна бы стоять задача добротного издания его полного собрания сочинений. В нашей огромной стране нет ни одного общества по изучению богословского наследия отца Сергия. У нас есть замечательные исследователи его философского творчества, но исследований его богословия у нас, к сожалению, нет, и это тем более прискорбно, что ежегодно в Европе, Америке и даже Австралии пишутся научные исследования именно по богословию отца Сергия Булгакова. Его произведения активно переводятся на европейские языки, в Америке и Европе есть научные центры по изучению его творчества, а его родная церковь до сих пор не инициировала ни одного научного исследования его богословия — беспристрастного исследования, — ни одной по-настоящему церковной конференции так и не было проведено, и на великом русском богослове так и остаётся клеймо «еретика». Но отец Сергий был оптимистом, очень любил свою Родину, всю жизнь свою отдал Церкви, а значит, зёрна, однажды брошенные в землю, непременно прорастут.

По старинному преданию, в Православной Церкви только три богослова — апостол Иоанн Богослов, святитель Григорий Богослов и преподобный Симеон Новый Богослов. Если когда-нибудь благодарные потомки решатся канонизировать отца Сергия Булгакова, а я надеюсь дожить до этого времени, он будет прославлен как святой Сергий Богослов. И сие — да будет!

pravmir.ru

Комментарии

Меня в его биографии подкупает то, что этот человек, происходивший из священнического рода, утратил ее (да он ли один?!), и потом обрел сознательно, пройдя через марксизм. О его праведной смерти и свете Небесном, сиявшем на лице его - читала. Книг его, увы, нет.

Но даже после взгляда на известную картину Нестерова можно зауважать этого человека: он веровал крепко и истинно. И - искренне.