Никто не был виноват

Он всегда выходил на прогулку два раза в день в одно и то же время. Высокий худой старик с прямой негнущейся спиной, в жестко шуршащем прорезиненном плаще. В незапамятные времена такие плащи даже были модными, их ценили за непромокаемость, надежность и прочность. Старики редко покупают новые вещи. И вовсе не потому, что перестают интересоваться своей внешностью. Выглядеть хорошо хочется в любом возрасте. Но часто приходится мириться с тем, что денег хватает только на необходимое.
«Человек живет на пенсию» — это все равно, что сказать: «Он бедный, но как-то сводит концы с концами». Сводить приходится за счет отказа от многого. Хотя пенсии тоже бывают разные. Но подавляющему большинству пенсионеров, если их не поддерживают взрослые дети, приходится трудно. Старик жил один, и помогать ему было некому. Жена давно умерла. Единственная дочь уехала с мужем на север, и после распада Союза стала жительницей уже другого государства. К отцу приезжала редко: дорога далекая и дорогая. Но старик не жаловался. Он вообще редко вступал в разговоры с соседями. Соседи тоже ограничивались только приветствиями при встрече. Что поделаешь, у каждой семьи - своя жизнь, и в этой жизни не всегда находится место чужому человеку.
В доме не сразу заметили, что старик перестал вы¬ходить во двор. Заметив, предположили, что он поехал к своей знакомой, которая жила в другом конце города. Она была почти такого же возраста. Изредка навещала старика, а он ее. По вечерам перезванивались по телефону. Ведь любой человек, даже очень замкнутого характера, нуждается в том, чтобы кому-то до него было дело.
Но вскоре знакомая при¬ехала сама и долго звонила в двери. Соседям сказала, что старик давно не звонит и не приезжает, вот она и забеспокоилась. Может, заболел? Теперь уже беспокоились и соседи – особенно молодая женщина, жившая с ним на одной площадке. Ей снилось, что соседняя квартира залита водой, и по этой воде ходит и не может выбраться наружу молодой парень.
А вдруг старик умер? Или ему настолько плохо, что не может сам открыть двери и позвать кого-то на помощь? Молодая женщина ходила в ЖЭК и в милицию. Просила, чтобы квартиру вскрыли и убедились, что там все в по¬рядке. Но ей отказали. Вполне возможно ведь, что старик просто куда-то уехал на время. К друзьям, знакомым, родственникам - мало ли к кому. А потом вернется и предъявит претензии за испорченную дверь. Кто отвечать будет?
Так прошло еще два месяца, И однажды из-под двери квартиры старика стала просачиваться какая-то дур¬но пахнущая жидкость. На этот раз в милиции все же отреагировали, приняли заявление и пришли выяснить, в чем дело. С собой привели представителя ЖЭКа и слесаря. Когда слесарь вскрыл двери, все отпрянули в сторону. В коридор хлынула вода, до тех пор сдерживавшаяся плотно прилегавшей к косяку, да еще и разбухшей дверью. Вода сто¬яла как раз вровень со старым письменным столом. Действительность была сущим кошма¬ром, не уступала страшному сну. Оказалось, что старик умер в ванне, уже давно. Вероятно, с ним в горячей воде случился сердечный приступ. Был бы это не первый этаж, переливающаяся через край ванны вода залила бы тех, кто жил внизу, и так или иначе люди быстро спохватились бы. А тут вода больше двух месяцев уходила с перво¬го этажа в подвал, а из него через какие-то щели и лазейки - в землю.
Похорон как таковых не было. Милиционеры привели двух бомжей, которые по их приказу выловили из ванны дурно пахнущие останки, сложили в грубый полиэтиленовый мешок. Потом этот мешок увезла прибывшая по вызову «скорая». Как-то неуместно добавлять к слову «скорая» - слово «помощь». Ведь помощь трагически опоздала, она требовалась намного раньше.
Мне позвонила соседка погибшего. Рассказала о случившемся и спросила, какие требы можно заказать за умершего. Сорокоуст, панихида, неусыпаемая Псалтирь... Хоть один человек об этом подумал. Правда, призналась мне молодая женщина, она делает это не столько из сострадания к одинокой душе, сколько потому, что ей страшно. Хочет таким образом избавиться от тех кошмарных снов. Но, так или иначе, все-таки она была единственной, проявившей участие к посмертной судьбе старика.
Соседи долго искали адрес дочери, что жила далеко на севере. А к тому времени, когда нашли, неожиданно обнаружились и еще родственники – дальние, но проживавшие – вот парадокс! – недалеко, километрах в ста от города. И сразу стали интересоваться оставшейся после старика квартирой. А что же не интересовались им самим, пока был жив? Ну, что поделаешь, объяснили они, - так получилось. Се ля ви, одним словом. Старик был – не дитя малое, сам справлялся с этой жизнью. Просьбами не докучал, всегда оставался независимым. Никто не виноват, что так случилось.
Никто не виноват - или все виноваты? У меня нет прямого ответа на этот вопрос. Наше общество не столь цивилизованно, чтобы называть старость «третьим возрастом», как, на¬пример, это делают французы. Во Франции, да и во многих других странах, создают условия для того, чтобы старость была обеспеченной и не одинокой. Да только у нас в государстве кому создаются условия? А с другой стороны, какие такие особые условия нужны, чтобы не бросить одного состарившегося человека? Ведь если бы кто-то в данном случае приезжал бы к нему регулярно, имел у себя ключи от квартиры - может, и не произошло бы трагедии?
Откуда мы знаем, сколько он там умирал - в наполненной горячей водой ванне?
Спросите одиноких стариков, чего они больше всего боятся. При жизни - упасть, сломать руку, а еще хуже - ногу. Еще - инсульта, инфаркта и что не будет в этот момент никого рядом. В случае смерти – что некому будет похоронить, крест на могилке поставить. И что придти на могилку некому будет.
Но ведь все мы не в безвоздушном пространстве находимся. Вокруг – другие люди. Храмы открыты. Туда ходят те, кто считает себя верующими. Ходят, чтобы свечку поставить, службу выстоять. Еще молебен заказать. А почему мы, собственно, решили, что Богу именно это нужно? Разве не другие вопросы ставит Библия: накормил ли голодного? Напоил ли жаждущего? Помог ли больному, слабому?
По данным социологических опросов, подавляющее большинство людей считает себя верующими. Тогда почему от здоровых нормальных людей часто несет холодом, как из открытой форточки зимой? Для верующего человека помогать другому должно быть так же естественно, как для зрячего смотреть, для имеющего слух – слышать.
Мы глазами воспринимаем предметы, которые нас окружают. Ушами – разговоры, звуки разные. Но, наверное, есть такие вещи, которые можно воспринимать только сердцем. Их нельзя потрогать, пощупать, но без них жизнь превращается в растительное, даже если оно сытное, существование. Совесть, сострадание, любовь… Наверное, бесполезно призывать к любви. Но без нее жизнь превращается в бесплодную пустыню.
. Безусловно, не все старики одиноки и заброшены. Но почти все слабы и нуждаются в помощи. Пока ты молод и идешь по жизни легкими широкими шагами, трудно понять мелкую старческую походку. Не поверить, что неподъемным может быть купленный в магазине упругий кочан капусты. Придуманной проблемой кажется стариковская жалоба на то, что тяжело подняться по ступенькам лестницы даже на второй этаж. И что по¬чти невозможно, даже опираясь на палочку, дойти в поликлинику и церковь. А как хочется быть по-прежнему полным сил и никому не признаваться в своей беспомощности!
Старость, конечно же, бывает счастливой - если люди ее такой сделают для состарившихся близких. Причем не обязательно только для родственников.