* * *
И слово — как последнее — изречено.
В нём одиночество, тревога, неизвестность.
Подковой разогнулось первое звено —
Но не на счастье, а на горестную вечность.
И тенью неотступной — голоса…
Смоковных листьев пояса
Сменили кожаные ризы,
Когда-то крылья, а теперь — вериги…
Вдруг что-то зашумело, скрипнуло — то ли засов
Темницы планетарной опустился,
То ли истории качнулось колесо
Над теплой кровью первого братоубийства.
* * *
С высоких гор спустилась тишина.
А ночь взошла откуда-то из подземелья.
Полутуманна, холодна,
Поправив на груди луны янтарную камею.
Её торжественно несет перед собой.
Так свету тьма передает первородство.
* * *
Закончил песнь благословения пророк,
Открытый тайнам взор направив на восток,
Сквозь жертвенника дым, с вершины той горы,
Где у подножия раскинулись шатры.
На запад солнца стал задумчиво спускаться вниз.
Над ним крупинки света в вышине зажглись.
И были белые, как соль, огни.
И звезды были соль земли.
Но до Иакова звезды еще так далеко,
Что на столах не новое вино, а только молоко.
2015
