В фондах старого музея. Исповедь научного сотрудника.
Висела луна золотая,
Стеклом, перебитым похрустывал утренний снег,
А с крыши печаль вековая
Сползала, пугая неясный, мерцающий свет.
В музее дышала
Стеклянная колба, хранившая череп немой,
Дрожал полушалок,
Сползая, вдруг, с плеч, почувствовав трепет живой.
Испарина чистой слезы
Упала на руки мои, блеснув синеватой звездой,
И громом грозы
Был прерван царящий нетленья покой.
Взяла в свои руки
Сосуд с головою, не ведая смысла и суть,
Вдруг, слышу, как звуки
Волненьем прозренья вливаются медленно в грудь…
Какое свеченье!
От ладана запах парит над резным сундуком.
Застыло мгновенье,
И душит слезами у горла от жалости ком.
О! Что это было?
Антиминс раскрылся, а колба дышала опять;
Мгновенье застыло…
И руки сияли, как неба лазурная гладь.
Уйти бы мне срочно,
Но вижу, вдруг, тени и слышу опять голоса.
То тихо, то звучно…
Вот чьи-то ловлю на себе я глаза…
Рыдала навзрыд…
Забыла на миг про работы музея часы.
Волненье кипит…
Я вышла из фондов, как будто с другой временной полосы.
Мне нужен священник!-
Решаю мгновенно задать ему важный вопрос.
Что это за тени?
Какой-то музейный кругом парадокс...
Была я в себе ли,
Войдя в опустевший и тихий, простуженный храм.
Застыла в пределе,
Услышав: «А службы уж нет! Куда Вы идёте, мадам?»
Я еле дышала.
…Последние свечи тоскливо горели вокруг,
Мне что-то вещало:
Ответ на вопросы могу я найти только тут.
Седой пономарь,
Услышав словесную в церкви людей суету,
Оставив алтарь,
Вдруг, вышел навстречу... Слова пересохли во рту.
-Скажи мне всё проще…
…Стояла я, молча, с прикрывшим руками лицом.
-Держали Вы мощи?!-
Воскликнул священник, пронзённый с ладоней лучом.
-Мощей не держала,
В соборе я с детства, премного уж лет не была,
-Да, видно, не мало,
Молили родные, коль Богом такая хвала...
Я всё рассказала:
Как в старом музее, в железных, седых сундуках,
Лежат покрывала,
Дыханием вводят меня, то в блаженство, то в страх.
-То мощи Святые!
Ты избрана Богом, как Ангел, хранящий секрет,
Ты мысли простые
Нести будешь людям, как Божий, таинственный свет…
-Псалтырь я не знаю.
О Боге я помню всего лишь словечко одно:
Мне бабушка в мае,
Сказала пред смертью всего только то,
Что песня польётся
Из нашего дома, икона, где свет обрела,
И чтоб из колодца
Того, что у лога, я чаще студёную воду пила…
Я всё исполняла,
Проживши в молчании смиренном немой сиротой,
И встретив, я жало,
Не плакала жалобно, зная, что Богушка рядом со мной.
Я знала Его.
Я видела часто - в молитве на камне стоял Серафим,
Но разве могло
Моление моё услышаться Богом, Самим?
-Я грешная мать,
Живу без венчанья, без чудных молитв, без поста,
Что может Бог взять
У той, у которой вся жизнь невезенья во всём полоса?
- О, ты не права.
Господь не берёт. Он чудо вверяет с любовью тебе,
Чтоб были слова
Написаны Божие, именно только лишь те,
Которые будут,
Опять просвещать и вести этот мир за собой,
Спасение люду
Откроет Спаситель Божественный Свет неземной….
Ладони светились.
Садился за храмом спокойный, счастливый рассвет.
Стихи, вдруг, полились…
Как будто давая священный пред Богом обет…
