Вы здесь

Почему тайные молитвы Литургии не читают громко?

Здравствуйте, отец Фёдор! Прослушал Вашу беседу «Как нам теперь причащаться? Традиции против здравого смысла». Согласен с Вашим взглядом на проблему. В храме, прихожанином которого я был (сейчас я переехал в другой край), настоятель — он же единственный священник — читал молитвы Литургии вслух громко. Его сместили. Когда я задал вопрос нынешнему настоятелю об этих молитвах, он показал мне служебник, где написано, что читать их нужно тихо и тайно, при этом сказав примерно следующее: вот, не будет такого указания в служебнике или благословит правящий архиерей читать громко — тогда буду. Т.е. священникам нужно указание сверху, к сожалению. В храмах города, куда я переехал — та же ситуация — молитвы не слышны. Подскажите, может, Вы что-то знаете — будет ли решаться эта проблема в РПЦ? Может, нужно куда-то писать, что-то делать? Ведь важнейшая часть Литургии проходит мимо сознания народа Божьего, её строй и последовательность нарушается, одним словом, беда, как Вы сказали.

Как нам теперь причащаться — Традиция против здравого смысла. Фёдор Людоговский:

Ответ

Здравствуйте!

Да, к сожалению, дело обстоит именно так: священники боятся сделать что-либо, выходящее за рамки сложившейся традиции. Ссылка на служебник, конечно, лукава, поскольку в том же последовании литургии можно указать моменты, где зафиксированные в тексте предписания никак не соотносятся с наличной практикой. К примеру, дьякону велено веять рипидой над дарами. Но кто же и где это делает? Рипиды остались лишь в архиерейском богослужении, да и там это не опахала, а какие-то странные железные конструкции.

С другой стороны, есть вещи, к которым привыкли и о которых не задумываются, — главное, чтоб было как у всех. Утреню мы привычно служим вечером, вечерню нередко совершаем утром, чтение канона на утрене у нас никак не соотносится с указаниями типикона (библейские песни опускаются, вместо них читаются припевы, которые иногда приходится сочинять на ходу) — и так далее, и тому подобное. А если священник, парадоксальным образом, начинает следовать уставу, но при этом противоречить сложившейся практике (зачастую безумной) — тогда он рискует вызвать ропот «церковного народа» и гневный окрик начальства. Что уж говорить про те случаи, когда возврат к здравому смыслу лежит через нарушение буквы.

Священник — самый бесправный человек во всей церковной системе. Архиерей — феодал, ему вверена целая область, он в ней правит безраздельно (с оглядкой на центр, конечно). Мирянин, по большому счету, свободен и никому ничем не обязан: хочет — идет в один храм, хочет — в другой. А священник между архиереем и мирянами — как между молотом и наковальней. Шаг влево, шаг вправо — и тебя уже обвиняют чуть ли не в ереси, называют оборотнем в рясе, неообновленцем, филокатоликом, протестантом восточного обряда и т. д.  — список можно продолжить.

Вы спрашиваете, что с этим делать? У меня нет готового ответа. Христианство мы приняли тысячу лет назад, но народ во многом остался языческим. Необходимо просвещение — но как оно возможно, если сколько-нибудь инициативные священники сразу же получают по рукам, миряне не проявляют активности, а архиереи озабочены совсем другими вопросами?

Мне кажется, единственная возможность что-то изменить в обществе и в церкви — это создавать мирянские просветительские (а также благотворительные) организации, не связанные структурно и не зависящие финансово от церковной системы. Это непростой путь, и никто не даст гарантий, что он будет успешным. Но опыт показывает, что почти все организации, создающиеся внутри церкви, рано или поздно начинают действовать с боязливой оглядкой на начальство — а значит, теряют свою соль, свою силу, начинают писать бесконечные рапорты и отчеты, имитируя бурную деятельность. Может быть, я сгущаю краски, но независимость — это всегда лучше.

А если просвещение не нужно будет и мирянам, если они не будут тратить на это силы, время и деньги, — тогда вряд ли что-то у нас изменится. Под лежачий камень вода не течет. Она огибает этот камень — или же сносит его бурным потоком.