Послезавтра

На площадке возле горки шептались пятилетние Маша, Миша и Максимка.

— Послезавтра у Сережи День Ангела, мне бабушка сказала. Надо как-то его поздравить, — говорила на ухо обоим мальчикам Маша.

— Так у нас же нет денег?! — возразил Миша. — Что мы ему подарим?

— Я придумала уже, — со знанием дела шептала Маша. — Мы соберём все вкусности, которые нам будут давать: конфеты или печенья, или пирожные, а потом принесем их Сереже. Вот и будет ему настоящий подарок!

Максимка не особо обрадовался такой идее, потому что сегодня, он это точно знал, мама купит «Мишку на севере» — его любимые конфеты. И выходит, что он должен будет их отдать.
«Может не говорить про конфеты?» — подумал Максимка и почему-то покраснел.

— У меня дома целых два апельсина! — почти вскрикнул Миша за что тут же был одернут Машей.

— Не кричи, а то весь секрет рассекретится! — прошептала Маша. — У меня тоже апельсин есть и конфета одна большая-пребольшая, «Гулливер» называется.

Договорились встретиться послезавтра и сложить все подарки в один красивый пакет, который обещала раздобыть Маша.

* * *

Больше всех подарков притащил Миша: кроме двух обещанных им накануне апельсинов в его мешочке лежала маленькая гоночная машинка, рыболовный крючок с грузиком и брильянтовый осколок стекла, через который получались очень интересные солнечные зайчики. Миша был радостен и одет по-праздничному.

Максимка принес три конфеты «Мишка на севере» и какую-то гайку, которая, как он говорил, если правильно в нее посмотреть, покажет космический корабль пришельцев, если только он будет в это время на небе. Правда, рассказывал о пришельцах Максимка как-то невесело, так что Миша сразу засомневался, что гайка его взаправдашняя.

Маша была похожа на сказочную фею: волосы распущены, по бокам яркие красные и блестящие заколки, такие же красные и блестящие туфельки и самое новое, зеленое в белый горошек, платьице. В одной руке у нее был большой блестящий пакет, в котором лежали обещанный апельсин и конфета. В другой — кусок пирога, который бабушка испекла сегодня утром.

— Ну что, складывайте все подарки в пакет и пошли к Сереже! — скомандовала Маша. — Он в соседнем дворе, на качелях — я в окно видела.

Торжественно, почти величаво, Маша приняла мальчишеские приношения, и все трое отправились поздравлять друга.

* * *

— Се-ре-га! — закричал еще издали Миша. — Иди скорее к нам! У нас есть для тебя подарки.

— С Днем Ангела тебя! — произнесла Маша, поцеловав подошедшего Сережу в щеку, как делала ее бабушка. — Вот, это от нас троих подарки к твоему празднику.

Сережа взял пакет, заулыбался, а когда заглянул внутрь так и вовсе рассмеялся.

— Не ожидал, — сказал он. — Спасибо! Это все мне?

— Конечно тебе! — поспешила ответить Маша и протянула ему все еще остававшийся в ее руке кусок пирога.

Сережа тут же уселся на траву и съел его, вытаскивая при этом один подарок за другим. После он умял «Гулливер», три «Мишки на севере», а потом принялся чистить апельсины и тоже съел их долька за долькой. Когда он начал рассматривать машинку и брильянтовое стеклышко, у Миши почему-то испортилось настроение. Он даже словно рассердился и отошел в сторону.

Максимка все ждал, когда Сережа достанет его гайку, но она, видно, не попалась ему под руку или вовсе потерялась. А самому ни с того ни с сего заговорить о пришельцах он не решался.

Только Маша по прежнему была весела и, заметив обиженного Мишу удивилась.

— Мишка, ты чего? — спросила она, подбежав к нему.

— А ничего! — буркнул Миша. — Слопал всё сам и даже не подумал поделиться. Какой он друг после этого?

— Так мы же ему подарок делали, а не себе…

— Все так, только настроение у меня пропало. Я же ему отдал свою любимую гонку и даже брильянт! А он….

Максимка стоял по-прежнему возле Сережи и рассказывал ему о пришельцах и галактиках, которые можно рассмотреть в обычную на первый взгляд гайку, если только уметь. Но Сереже было уже шесть лет, и он не верил в пришельцев, а потому отдал гайку Максимке.

Когда подошли Маша и Миша, мальчишки сидели на траве молча. Рядом с ними присел и грустный Миша. Праздник, несмотря на подарки, не получился.

Рис. Тамары Твердохлеб