Ах, непреклонная, опять молчали
Вы так надменно и легко,
Укутанная в глупые печали,
От горя мира – далеко.
Вокруг услужливо и зло шутили
Пажи в раскрашенных трико,
И юмора резиновые мили
Слова пружинили в отскок.
И не было бессмысленней на свете
Тех слов, загадочно- пустых,
Капризничал и плакал южный ветер,
Бросаясь смело на кусты.
И уставало сердце, и мечталось
О чем-то светлом и простом,
Невидимо и верно приближалось
Отложенное на потом.
И осенью, в листве, укрывшей землю,
Ты все писала об одном,
Рассветное и нежное приемля,
Родное имя - точно стон…
Но странно, что и в горечи прозренья,
Жила, вскрываясь, благодать,
И зацветали серые каменья,
Так жизни ставилась печать.
