Вы здесь

Иван Сергеевич и его Ангел (история одного вертепа)

Бархатное небо удивлённо смотрело огромными глазами-звёздами на занесённую снегом деревню. Казалось, что и без того низкие дома, изо всех сил старались прижаться как можно ближе к земле, стать незаметнее. В этот рождественский сочельник ни одна молитва не возносилась к небу, ничьи глаза уже который год не искали в нём самую большую и яркую Звезду. Люди спали чутко и тревожно , сквозь сон прислушиваясь к скрипу чужих шагов. Кто бы это ни был – усталый путник, бродяга, заблудившийся ребёнок – никто не зажжет ему навстречу огня, не ответит на робкий стук в дверь. Путник иногда останавливался, и сняв со спины свою тяжёлую ношу, отдыхал , подняв глаза к небу, шептал что-то замерзшими губами, как бы прося у кого-то совета. С трудом переставляя ноги по глубокому снегу, он уверенно двигался к известной ему цели. И действительно, в маленьком замерзшем окошке одного из домов теплился едва заметный огонёк.

В остывающем доме сидел у стола одинокий девятилетний мальчик. Неделю назад незнакомые люди увели из дома его отца, а следом за ним ушла и обезумевшая от горя мать. Она велела сыну ждать. Три дня мальчик терпеливо ждал маму. Но потом кончилась еда, а сегодня он бросил в печь последнее полено, поэтому теперь мальчик ждал только смерти. Он смотрел на трепещущий огонёк свечи и ни о чём не думал. Было холодно и как-то всё равно.

Когда ребёнок услышал стук в дверь, то не обрадовался и не испугался, просто впустил незнакомца в дом. Гость оказался высоким , очень худым, бедно одетым человеком с усталым обветренным лицом.
Ни о чем не спрашивая, он накормил мальчика черным хлебом с солью и напоил водой. Впервые за много дней ребёнок удивился :хлеб не имел привычного кислого запаха, а пах невыразимо прекрасно, сладко как ничто на земле .Простая с виду вода, принесенная с мороза , оказалась теплой и вкусной, вкуснее сладкого чая, которого он давно уже не пил. Потом незнакомец достал из своего мешка деревянную коробку похожую на шкафчик и поставил её в одном из пустых углов комнаты. Укутал мальчика старым зелёным пледом, в который перед тем был завернут «шкафчик», и усадил рядом с собой перед этим непонятного назначения предметом.

Что происходило дальше, и сколько это длилось мальчик никогда бы не смог объяснить и пересказать. За открывшимися дверками коробки оказался огромный мир. И хотя купол бумажного неба был оклеен звездами из фольги, и в нем витали странные полупрозрачные существа из папиросной бумаги, а люди сделаны из картона и оклеены кусочками ткани, этот пахнущий клеем мир был гораздо более реальным и притягательным, чем всё, что когда-либо видел мальчик.

Там было тепло, и там были три человека , которые бесконечно любили друг друга и его, Ваню, всеми брошенного мальчика девяти лет. Там была Мать, которая никогда бы не оставила ни свое, ни чужое дитя в холодном доме. Там был старец, готовый идти на край света, чтобы уберечь слабых, вверенных ему на сохранение людей. И еще там был ребенок, за которого сам Ваня, ни секунды не раздумывая, отдал бы свою жизнь. Кто они были мальчик не знал , никто ему о них никогда не рассказывал, но они были всегда, их предчувствовало его сердце, с самого рождения терзаемое непонятной тоской.

Незнакомец что-то тихо рассказывал Ване, лицо его странно преобразилось, с него сошло утомление, оно было молодо и сияло, а глаза смотрели спокойно и ясно. Такой взгляд Ваня видел лишь однажды. В тот день он бегал с ребятами на улице. Кто-то крикнул радостно и дико: « Попа на расстрел ведут !». Мальчик побежал за всеми и увидел двух солдат ,ведущих деревенского священника отца Павла. У солдат глаза были злые и испуганные . А у арестованного… Вот такие и были у него глаза: спокойные и ясные. Он встретился взглядом с Ваней и ласково подмигнул ему. Этого мальчик никогда не мог забыть. Когда он стал расспрашивать об отце Павле своих родителей, то заметил у них то же выражение ,что и у солдат. И это испугало мальчика, отдалило от мамы с папой.
Ваня незаметно уснул. Сквозь сон он почувствовал, как гость переложил его на кровать и сам прилёг рядом, чтобы не замерз ребёнок в остывающем доме… А под утро гость исчез…

Утром мальчика разбудила мамина подруга, давно потерянная из виду, жившая за много километров от деревни в большом городе. Она не сразу нашла нужный дом: деревня была занесена снегом , и на улице не было ни души. Из труб строго поднимался дым, казалось, и он замерзает и не торопится в небо. Увидев обледенелую , как бы приговоренную к смерти избушку , все подходы к которой были занесены безжалостным снегом, уже отделившим её от мира живых, Татьяна поняла, что это и есть дом подруги. И еще она поняла, что в этом доме найдет сейчас мёртвого ребенка. Борясь с подступившей дурнотой, женщина заставила себя подойти к обмерзшей двери и с усилием рвануть её на себя. Как во сне отшвырнула стоящее на пути ведро с водой, превратившейся в отвратительный кусок льда, услышала, как с мертвенным лязгом откатилось оно в сторону. Собрав всё своё мужество, Татьяна вошла в комнату. На кровати, разметавшись во сне, румяный и даже с прилипшей ко лбу влажной русой прядью, спал, блаженно улыбаясь чему-то, мальчик. Это было настолько невероятно, что Татьяна даже заглянула под кровать, надеясь найти там источник тепла, который согревал и спасал от неминуемой смерти спящего ребенка. Разумеется, там ничего не было . Это мгновение, когда она, стоя на коленях перед мальчиком, вдруг вспомнила все молитвы своего детства, благословило её забытым светом на всю недолгую оставшуюся ей жизнь. Разбудив Ваню, она рассказала ему о странном незнакомце, который внезапно появился в её доме и поведал о замерзающем Ване, дал его адрес и так же внезапно исчез. В незнакомце, как его описала тётя Таня, Ваня узнал своего нового друга. Только было непонятно, как он мог всё это знать заранее, ведь получалось, что посетил он Татьяну еще до ареста отца. А она дивилась тому, что ей так легко удалось добраться до деревни. Ведь тогда подобное расстояние людям приходилось преодолевать месяцами. Ваня рассказал тёте Тане о своём ночном госте, и она почему-то заплакала и долго целовала мальчика своими солёными от слёз губами. А когда прощалась с ним спустя полгода в день своего ареста, то жарко прошептала ему на ухо : «Ты видел Ангела, Ванечка, не забывай! Ты видел Ангела!»

Но Ваня забыл. Может потому, что некому было напоминать, а все его душевные силы уходили на борьбу за выживание. Ему часто бывало холодно и почти всегда голодно. Его часто били, и самому ему пришлось научиться драться зло и жестоко – за себя и за друзей. Эта школа жизни помогла ему на войне, где он проявил чудеса мужества и жертвенной любви…С войны Ваня вернулся на одной ноге и с полной грудью орденов. А вскоре стал Иваном Сергеевичем – директором детского дома для сирот войны. Нет, он не вспоминал своего Ангела, но зато сам стал чем-то вроде Ангела – хранителя для своих подопечных. Они же справедливо, до самой смерти учителя, считали его своим отцом.

А в час своей смерти Иван Сергеевич снова увидел старого друга. И сразу узнал его. И вспомнил всё , о чем тот говорил ему , засыпающему ребенку, почти семьдесят лет назад.
- Значит это ты, мой Ангел?
- Ну конечно это я.
- Значит ты говорил мне правду , и Бог в самом деле существует?
- Да, и ты прекрасно знал это. Просто забыл за семьдесят лет. Но ты не виноват, ведь некому было напомнить.
- А ты, почему ты не напомнил? – со слабой улыбкой спрашивал Иван Сергеевич - он не мог налюбоваться этим лицом , лицом из самого счастливого дня своего детства.
- Я напоминал, просто ты не слышал; мальчишки, они ведь такие шумные, а ты почти никогда не оставался один. Но пора в путь…

Во время этого восхитительного перелёта над заснеженным миром, Ангел показал Ивану Сергеевичу тот самый домик, где они когда-то спали под одним пледом, зеленым пледом, с которым всю свою жизнь не расставался Иван Сергеевич. Домик был всё тот же, только немного обветшал, внутри было почти так же бедно, правда очень тепло и сравнительно сытно. Теперь там жила большая семья деревенского священника, по странному совпадению тоже отца Павла – невысокого, полного, очень простодушного и весёлого человека. Вся семья была в сборе. Только что на чердаке ими был обнаружен старинный вертеп, непонятно как сохранившийся с незапамятных времен.

Маленький Антон, или как его шутливо звали домашние, Антон Палыч, изумленно смотрел на зловещую фигурку царя Ирода. А потом вдруг неожиданно горько заплакал – за всю свою четырехлетнюю жизнь не видел он никого страшнее. Ангел и Иван Сергеевич с улыбкой переглянулись и пожелали мальчику никогда не увидеть никого страшнее этой картонной фигурки.
Больше им нельзя было задерживаться. Иван Сергеевич отправился в сопровождении своего Ангела на милосердный суд. Он еще ничего не знал о мытарствах, Ангел же был за него спокоен. Тем более, что только что успокоившийся мальчик Антон, уже знающий так много о Боге и Ангелах, увидел в окно на фоне звездного неба два светящиеся силуэта. «Вот чья-то душа полетела ко Господу»,- подумал мальчик и, прижав ладошки к сердцу, от всей души попросил Бога взять её к себе. И, конечно, был услышан.

                                                                                                        Рисунки Бориса Глубокова

Комментарии

Ольга Клюкина

 за твоего Ивана Сергеевича с Ангелом. Мне очень понравилось! Тебе как-то удалось совместить казалось бы несовместимое: жестокость нашей расстрельной истории и извечную веру в добро. И вертеп, и грудь в орденах, и посмертные мытарства - ничего не выбивает из общей рождественской мелодии. Ты умница!   

Да... В золото, однозначно.

Напомнило купринский рассказ про доктора Пирогова. Только это другое... По-своему доброе и замечательное. И почему-то никаких сомнений, что все это - правда.