Чужое пространство

У каждого человека есть, должен быть, свой уголок пространства, жизни, в котором бы он чувствовал себя в безопасности, защищённым от других. Но как часто мы бестактно пересекаем эти священные границы другого, переезжая их на танке самости. Чтобы понять насколько мы, люди, близки друг другу и насколько далеки друг от друга, достаточно задуматься о границах личного жизненного пространства человека и о том, как часто мы их преступно нарушаем.

* * *

В автобусе давка, люди, пытаясь втиснуться, лезут чуть-ли не на голову друг другу. В таких обстоятельствах человек зажат со всех сторон. Недоволен, конечно, но терпит. Даже если ему наступили нечаянно на ногу — старается терпеть, уворачиваясь, если только он не хам. Жизненное пространство отдельно взятых людей — пассажиров автобуса — сведено к минимуму, и все согласны с этой в общем-то неприятной ситуацией. Почему? Потому что ехать надо всем, и потому, что автобус — не принадлежит никому из пассажиров.

* * *

Другая ситуация. Человек ночью включает на всю громкость радио, предварительно выставив его динамиками в открытое окно, и покидает свой дом. Радио орет на всю улицу несколько дней и ночей подряд, мешая спать жителям близлежащих домов. Здесь уже раздражения больше, чем в автобусе. Ещё бы! Находясь у себя дома люди терпят насилие — переживают грубое вторжение в своё законное жизненное пространство: в свой дом и свой сон. Чем тоньше внутренняя организация людей, тем они более чувствительны к подобной агрессии, более ранимы.

* * *

Две соседки поссорились «не на жизнь, а на смерть». Одна просилась к другой на кухню, чтобы печь куличи: у себя, значит, занять духовку своими куличами и у соседки. Но та отказала, сказала, что сама будет печь в этот день, и что «соседкино нашествие»  на кухню ей будет сильно мешать. Страшная злоба поселилась в душе обиженной отказом. А ведь её обида — незаконна, преступна, иными словами — грешна. «Я хочу!», «Мне надо!» - единственное, что движет этой женщиной, и ни малейшей мысли о другом человеке, о его праве отказать, о его праве распоряжаться по своему усмотрению собой и своим. Нет понимания того, что в чужое жизненное пространство врываться — преступно. Что только крайняя нужда может стать оправданием просьбы (но ни в коем случае не требования!) о нарушении «священных границ» другого человека.

Мы не понимаем этого простого правила: существует чужое жизненное пространство, и оно — неприкосновенно! Культура поведения как раз и состоит в умении уважать другого: его интересы, его права, его границы — его свободу, в конце концов.

Вспоминается шутка: «Эгоист — это тот, кто любит себя больше, чем меня». Как часто этот шутейный принцип лежит в основе вовсе не шуточных конфликтов между соседями, сослуживцами, родственниками. Каждый блюдет свой интерес, забывая о праве другого блюсти свой.

Культурным же людям не свойственно посягать на жизненное пространство других, и они хранят своё собственное от вторжений и посягательств с куда большим вниманием, чем хамы, не умеющие уважать ни себя, ни других.

* * *

Сосед любит покурить на балконе. Дело-то житейское, обычное. Но его смрадный дым летит в ближайшее окно, а там живет человек, больной аллергией, табачный дым вызывает у него приступы удушья. Сколько ни просил он соседа не травить себя, результатов никаких.

А в подъезд зайти — всё равно, что накуриться. Неужели даже законодательный запрет на курение в общественных местах не работает в наших условиях? А как же совесть?

Да, причинять страдание другому человеку — обычное дело в нашем бескультурном обществе. Ситуация тупиковая. Большинство не пытается даже казаться культурными и вежливыми. Хамство — норма нашей жизни. И при этом мы разглагольствуем о высоких материях, о путях цивилизации, об Истине и Боге. Смешно, право. Мы не научились самому элементарному — уважать человека: в себе и в другом. Мы не умеем быть человеками. Мы - рабы низости и пошлости, ибо «свободный человек - это человек, чуткий к свободе другого, и потому он свободно и непринужденно самоограничивается» (Фазиль Искандер).

* * *

Соседский мальчишка всё время мучает дворовых животных. Он не причиняет вреда людям, но творит насилие над беспомощными братьями меньшими: отрезал уши коту, выколол ему глаз — из любопытства. Сломал собаке лапу и хвост. Он не трогает лично никого из соседей, «не наступает никому на ногу», как при давке в автобусе, но он всё равно вторгается в жизненное пространство других, ведь нормальному человеку невыносимо, невозможно смириться с насилием над беззащитными животными  — это бесчеловечно!
Но его никто не останавливает, потому что боятся его папы. Папа неадекватен и зол, у него большие связи и много денег.

* * *

Зато никто не боится обидеть единственного сына убогой матери-одиночки: только залезет он на дерево, сразу слышен ор «Ты куда полез, негодяй?». Сядет в песочнице играть — его тут же гонит хор бабушек «Иди отсюда, не мешай маленьким!». Сядет на скамейке у подъезда — вновь мешает. Просто тем, что есть на этом свете: беззащитный, безопасный, убогий.
И невдомек бабушкам, что этот двор принадлежит ему не меньше, чем им. Что он — ребенок, за которого некому заступиться, имеет своё жизненное пространство, и никто не имеет права на него покушаться.

* * *

Новые жильцы делают ремонт в квартире, устанавливают двери. Местные бабушки посылают шпионку-разведчицу, чтобы узнать кто именно и какие двери ставит, сколько платит. Бабушки не смущаются тем, что этаж — четвертый, без лифта. Главное — увидеть! А потом долго судачат о том, откуда у новых жильцов деньги. Потом переходят на замеченные шероховатости в отношениях супругов, говорят о том, что дети их — курят, не слушают родителей. Когда приезжает машина со стройматериалами, набрасываются на водителя, что не там машину поставил, на грузчиков, что не так груз носят и так далее и тому подобное. А ведь это тоже — чужое пространство. Уважать его умеют только те, кто уважает себя, кто имеет понятие об уважении к человеку и его жизненному пространству.