Вы здесь

Люби лишь то, что редкостно и мнимо... (Владимир Набоков)

Люби лишь то, что редкостно и мнимо,
что крадется окраинами сна,
что злит глупцов, что смердами казнимо,
как родине, будь вымыслу верна.

Наш час настал. Собаки и калеки
одни не спят. Ночь летняя легка.
Автомобиль проехавший навеки
последнего увез ростовщика.

Близ фонаря, с оттенком маскарада,
лист жилками зелеными сквозит.
У тех ворот — кривая тень Багдада,
а та звезда над Пулковом висит.

Как звать тебя? Ты полу-Мнемозина,
полумерцанье в имени твоем,
и странно мне по сумраку Берлина
с полувиденьем странствовать вдвоем.

Но вот скамья под липой освещенной...
Ты оживаешь в судорогах слез:
я вижу взор, сей жизнью изумленный,
и бледное сияние волос.

Есть у меня сравненье на примете
для губ твоих, когда целуешь ты:
нагорный снег, мерцающий в Тибете,
горячий ключ и в инее цветы. 

Ночные наши бедные владенья,
забор, фонарь, асфальтовую гладь
поставим на туза воображенья,
чтоб целый мир у ночи отыграть.

Не облака, а горные отроги,
костер в лесу, не лампа у окна.
О, поклянись, что до конца дороги
ты будешь только вымыслу верна...

Под липовым цветением мигает
фонарь. Темно, душисто, тихо. Тень
прохожего по тумбе пробегает,
как соболь пробегает через пень.

За пустырем, как персик, небо тает:
вода в огнях, Венеция сквозит, —
а улица кончается в Китае,
а та звезда над Волгою висит.
О, поклянись, что веришь в небылицу,
что будешь только вымыслу верна,
что не запрешь души своей в темницу,
не скажешь, руку протянув: стена.
1938

Стихотворение из романа «Дар»

Комментарии

В моей жизни есть две биографии: биография насморков, потребления пищи, сварения, прочих естественных отправлений; считать биографию эту моей - всё равно, что считать биографией биографию этих вот брюк. Есть другая: она беспричинно вторгается снами в бессонницу бденья; когда погружаюсь я в сон, то сознанье витает за гранью рассудка, давая лишь знать о себе очень странными знаками: снами и сказкой.

А. Белый, Записки чудака, Москва - Берлин, Геликон, 1922

Надо любить ту вселенную, которая может быть, а не ту, которая есть. Невозможное – невеста человечества, и к невозможному летят наши души… Невозможное - граница нашего мира с другим. Все научные теории, атомы, ионы, электроны, гипотезы, - всякие законы - вовсе не реальные вещи, а отношения человеческого организма ко вселенной в момент познающей деятельности...

А. Платонов. Из письма жене

Сергей Марнов

Ненавижу дух растления, дух "Серебряного века". Роман "Дар" - единственная относительно (очень относительно!) человеческая вешь Набокова, остальное - любование мерзостью, эстетство ради эстетства. Как говорил генерал Чернота у Булгакова: "В большевики бы записался, чтобы расстрелять. Расстрелял бы, и тут же обратно выписался"

А я очень люблю его «Приглашение на казнь» - шедевр!

Ненавидеть - грех, сами знаете. Но я понимаю Вас, понимаю о чём речь, ибо сама была такой же, пока не открыла в нём то, что стоит любить. То есть истинное, которое открывается далеко не каждому, а если оно ему открылось - значит заслужил. Понять чем - задача читателя.

Ведь ещё необходим труд вникания, понимания - читательский труд. Но читатель всегда ищет то, что ему надо. Потому, если не надо, то и не поймешь, и не вникнешь - так.

С Набоковым ситуация во многом схожа с отношением к Пастернаку, помните: не читал, но осуждаю. Или даже так: «человек заблуждающийся сложной философией» (слова А. В. Софронова на общемосковском собрания писателей 31 октября 1958 ).

Есть в Набокове от чего поморщиться, но есть и зачем всмотреться, вчитаться. В нём есть подлинное, а значит без него видение - не полное. Незаменимых нет (и да, и нет), но каждый взгляд уникален и неповторим. Следовательно, литератор - искатель истины без него не обойдется.

А это стихотворение не так просто прочесть, в каком-то смысле оно - антиплакатным лекарством может быть. Его понять можно из некоторого целого, которое и лечит.