Глава из детской православной повести "Золотой ковчежец"
Муся легла очень поздно. Она дочитывала «Таинственный остров» Жюля Верна. А потом что-то не спалось. Она то считала треугольнички с цветами на обоях, то вспоминала уроки и репетиции, то мечтала о светлом Христовом Воскресенье. — Она уже почти закончила подарки для родителей, Анюты и бабы Оли. А вот бисерное яичко отцу Александру надо доплести поскорей. Пока медленно дело спорится — сплести сеточку вроде и нехитро — да уж очень работа мелкая. Даже днем с настольной лампой надо сидеть. А деревянное яйцо уж давно раскрашено лаком для ногтей — только обтянуть сеткой — и все!
Муся хихикнула — она покупала на дешевом прилавке и красный лак, и зеленый, и фиолетовый. Анюта увидела: «Ах, модница-негодница!» — вот как получит чудесное фиолетовое яичко в розовой сеточке с серебряными цветочками… Мусе показалось, что розовые и серебряные цветочки нежно промелькнули по потолку у окна… — Все, спать надо, уже мерещится — проворчала Муся и повернулась на другой бок. Неожиданно девочка резко села в постели. Нет, это не мерещится. Господи Иисусе! На потолке плясали красивые, слабые и такие страшные блики — от окна наискосок что-то горело — только не видать.
— Баба!!! Бабань, вставай уже! — Бабушка не просыпалась. Муся поняла, что нельзя терять времени. Внутри все как-то отвратительно переворачивалось и обмирало. Перед глазами так и виделся баллон, который может пол-улицы снести — и весь в огне уже… Больше всего хотелось убежать в глубину сада, зарыться куда-нибудь — пусть умные и сильные взрослые сами что-нибудь делают… Никто не понял бы о чем она думает, если бы увидел сейчас. Ей самой показалось, что кроме Муси-трусишки вдруг появилась вторая девочка — умная, сильная и бесстрашная. — Вторая Муся бегом влетела в крытый двор, сунула ноги в калошки, сдернула большую ватную стеганку с крючка, схватила лопату и бросилась в сад. Справа было светло и розово, метались тени. Какие жалобные и испуганные крики неслись из сарайчика, который полыхал с одного бока!
Девочка дрожащими пальцами повернула вертушку и распахнула дверь. Оттуда пахнуло жаром, как из духовки — куры веером вылетали, разбрасывая помет и перья — все были живы. Султан лежал под насестом. Долю секунды она замешкалась, но вторая прикрикнула: «Стыдись! Тебе его не жалко?!" Прикрывая голову локтем (никто её не учил, а так и делают на пожаре!), Муся, пригнувшись, пробежала к насесту. Сверху на голую руку упало что-то невыносимо горячее. Дышать было уже нельзя — вовремя куры спаслись. Жалобно и сердито изогнув сжатые губы, Муся схватила петуха — он повис как тряпка — и рванулась обратно. Она сунула Султанку в лужу, и бросилась к горящей стене. Стеганка хорошо сбивала огонь, но наверх добраться было невозможно. Муся стала поддавать лопатой сырую липкую землю, но она была тяжела и получалось плохо. Тогда Муся стала ломать забор к дому, отчаянно крича людей. Звякнуло окно напротив, кто-то охнул, хлопнуло через дом — и вот уже к ней бегут соседи — дядя Гриня, дед Арсентий, Петр, Костик-дембель, ещё мужики… Они оттеснили Мусю и стали валить курятник и гасить пламя у земли.
…Пожарные подъехали, когда уже все почти закончилось.
— Вот так с электричеством самодельным и бывает, — сурово заключил брандмайор.
— Нет у нас света в курятнике! — хрипло сказала Муся. — Хотели — да не успели.
Пожарный изумленно уставился на девочку лет двенадцати в ночной рубашке и калошках — с перепачканным лицом, спаленными ресницами — вроде и волосы подпалила — в руках обгорелый ватник, и, похоже, сильный ожог на левой руке.
— Вы, барышня, — хозяйка будете? — он не решился сказать «ты» такой отчаянной — небось, сама тушила до людей…
— Хозяйка — Ольга Андреевна Чечеватова, моя бабушка. Сейчас разбужу её, погодите.
Люди подходили — всех переполошила ночная беда. Анна Марковна — это она пожарных вызвала — обняла Мусю: «Манечка, пошли, пошли в дом! Простудишься -и руку надо обработать срочно. Завтра ко мне с утра, без отговорок!» (Она работала в поликлинике по Мусиному участку как раз!) — Муся неожиданно вырвалась и повернулась к соседям.
— Спасибо, спасибо, простите, что дали мы вам мороки — перебудили улицу… Дай Бог здоровья всем…
Муся не знала, как надо говорить в таких случаях и неожиданно поклонилась в пояс -красиво и неспешно — так столетиями кланялись женщины на Руси. И дед Арсентий Юрьевич понял её и поклонился так же величаво:
«И тебе спасибо на добром слове. Иди, детынька, Христос с тобой…» Люди одобрительно и сочувственно заулыбались и стали расходиться.
— Вот есть же дети… — проворчал кто-то (не Димкин ли отец…)
Позади взрослых воровато съежились двое мальчишек (Федька у Димы остался, мать позволила) — Они-то уж знали, какое «электричество» наделало переполоху.