Добавить комментарий

Мысль была настолько ЗНАЧИМОЙ, что я перестал обращать внимание на рыки и стоны за своей спиной и только благодарил Преподобного за этот урок, полученный около его раки с мощами. Каждый раз с тех пор исподволь оглядываюсь на этом месте и обращаюсь к Преподобному с вопросом: « Каково будет следующее вразумление неразумному?» Прислушиваюсь к внутренним ощущениям… Нет, пусто… пока ничего… Наверное, ничего не случится уже. До раки осталось пройти несколько шагов вдоль солеи. Поставлю свечу, приложусь и назад поеду… Время уже позднее. Хорошо бы по светлому времени успеть доехать. Дорога хоть и пройденная не раз, но малознакомая, а я со своим топографическим кретинизмом всегда умудряюсь на развилках уехать не туда… А бензин дорогой, и его в обрез… 

Будучи мыслями уже на обратном пути, подхожу к ступенькам, ведущим к раке. Ступеньки из белого мрамора словно подтаявший рафинад стерты людским потоком по самом краю плит до двух-трех миллиметров. Плиты изначально были толщиной 4 сантиметра… Даже не представить, сколько же людей прошло по этим ступенькам, что они так износились… видно по цвету камня, что ступеньки установлены гораздо позже всей остальной солеи — возвышения перед иконостасом. Вот и мой черед зайти…, но нет. Из алтаря выходит дьякон и непосредственно передо мной натягивает цепочку, перегораживая проход. Я словно почувствовал невесомое прикосновение старческой длани, прикоснувшейся к груди: «Обожди чуть». Дьякон поднимает стеклянную крышку раки… 

Открывается алтарь и оттуда выходят десять иеромонахов в облачении. Вот это да! Сколько раз ездил сюда, а на такой молебен попал впервые. Каждый кондак и икос поочередно читаются священниками, а хор заканчивает каждую строфу дружным «Алилуйя». Хор уже совсем другой. К этому молебну пришли семинаристы. Поют не в пример лучше «сводных певчих». Я каким-то образом в суете переместился в проход от раки к выходу и мне слышны «внутренние переговоры» на клиросе. 

«Радyйся, Сеpгие, скоpый помощниче и пpеславный чyдотвоpче!» — выводит хор. И пока священник вычитывает очередной икос, (коих всего двенадцать в любом акафисте), регент выговаривает ошибшимся певчим: 

— Почему темп загоняете? Следите за моими указаниями! — говорит он группе «первых голосов» 

— Так ты сам не опаздывай со своими командами! — парирует один из «первых». Явно — это учащийся с более старшего курса, чем сам регент. 

Звучит опять троекратное «Алилуйя» и теперь пришла очередь «вторых голосов» получать нагоняй от регента. Те явно «съели» два тона в середине слова и если бы не горластость «третьих голосов», то их ошибка проявилась бы гораздо большим диссонансом… Как бывший певчий я признаю всю справедливость замечаний регента. «Вторые» виновато кивают головами. 

В середине храма раздается короткий вскрик и звук упавшего тела… Певчие переглядываются и спокойно констатируют: «Шестой!» Интересно, это на данном чтении акафиста шестое беснование или, вообще, за сегодняшний день. Хм, а что это я тут делаю? Нужно вернуться к цепочке. Я же там самый первый был. Должны бы пропустить назад, зря что-ли почти три часа отстоял…, должны меня запомнить, я никуда не отходил. Возвращаюсь на свое место в очереди одновременно с возгласом священника «преклоньше колена Преподобному отцу нашему Сергию помолимся!» Все опускаются на колени. Теперь та же самая молитва, которую я прочел на улице «про себя», звучит вслух непосредственно около раки. Молебен заканчивается. Священники поочередно прикладываются к мощам в открытой раке. Все ждут, когда будет опять продолжен допуск народа. Цепочка снимается и (о чудо!) дьякон не закрывает крышку раки. Можно приложиться не к стеклу, а непосредственно к мощам… Первый раз за множество поездок «к Преподобному» он допустил меня к себе так близко… Отчего у меня ощущение, что именно меня ждал Преподобный. Наглость, наверное, так думать, тем более, что никаких сугубых личных знаков я и не получал, кроме «цепочки перед носом»… Делаю последний земной поклон и направляюсь к ротонде набрать святой воды. 

Конец дня. Народа около Креста нет и я спокойно без очереди подставляю свою пятилитровую флягу под струйку. Наверное, от усталости думаю опять уже только про обратную дорогу, бензин и светлое время, да как бы не заблудиться… Струйка воды медленно истончается и полностью иссякает…. Вот те на! Кроме меня больше никто не набирал воды. Вода перестала течь ИМЕННО ДЛЯ МЕНЯ!!! Ты просил «сугубо-личный знак»? Получи! Да, все правильно! По заслугам… Святую воду следует набирать только с молитвой, а не абы как, растекаясь мыслями абы где… Нет, не течет совсем, а у меня и наполовину не заполнилась посудина. Разворачиваюсь и уже с непрекращающимся чтением молитвы вхожу в часовенку рядом с ротондой. Да, тут вода течет. Спокойно доливаю воду, крещусь и кланяюсь строгому образу Преподобного… Слышу как за моей спиной дежурный монах закрывает на замок дверь в часовенку. Еще один «личный знак»? Уже ничему не удивляюсь. Сегодня я уже не удивляюсь ничему. Больше ничего меня не удивит сегодня…, точно… Центральные ворота Лавры уже закрыты и охранник выпускает меня через калитку в техническом въезде. Бреду к своей машине, нагруженный впечатлениями, святой водой и усталостью… Нужно все это еще переварить… Сворачиваю за угол древней стены и в ноздри бьет очень сильный и очень знакомый «травяной» запах. Приостанавливаюсь поправить на плече ремень тяжелой сумки и оглядеться. Это крапива. Простая крапива, но вся в белых цветах. Сочный и густой аромат свежей цветущей крапивы, кажется можно брать горстями. Всегда думал, что крапива цветет неказистыми зелеными кисточками-сережками, оказывается, нет. Она цветет совсем по другому. Оцепенел… За что МНЕ такое внимание, Преподобне отче? Только что я у твоего источника подумал, что меня сегодня уже ничего не удивит… Вот тебе пожалуйста — еще одно хоть и небольшое, но откровение… А ведь ничего необычного не ждал от этой рядовой поездки в Лавру, выкроенной из полотна проходных будней… Никогда не знал, как цветет крапива! Чего необычного можно было бы ждать от заурядной крапивы… Теперь знаю.