Грех — это бич для души. Любой грех. Есть грехи — ржавчина, которые разъедают душу и могут со временем привести её к гибели. А есть грехи — кинжалы, одно ранение которых приводит к смертельному исходу.
Жил человек, жил, а потом раз — а в глазах пустота, нет жизни в глазах.
— Что случилось?
— Ничего.
— Но ты так изменилась.
— Я?
— Да.
— Не знаю... Всё в порядке.
— Точно?
— Слушай, отстань.
— А как твой молодой человек?
— Ааа... В прошлом... — молчит. — Я вообще поняла, что это не моё.
— Что не твоё?
— Да — всё. У меня появилась подруга.
Резко вскидывает голову и смотрит тяжелым взглядом:
— Близкая подруга, понимаешь?
Я не могу понять: мне больно. Но я киваю. И невольно замолкаю.
— Есть разные люди. Мы все разные. Может, я родилась такой? И это моё право! Зато теперь у меня есть кто-то, кто меня понимает. С кем мне хорошо.
Ком подкатывается к горлу. Меня начинает мутить.
— Ты что меня осуждаешь?
Надо сесть.
— Прости...я.. просто, это очень неожиданно...
— Я знала, что ты меня не поймешь...
Теперь я замолкаю надолго.
Мы часто встречаемся, здороваемся, немного болтаем, но обе держим дистанцию. Она худеет, стрижет волосы, становится жестче. Мне кажется, что-то в ней перегорает, рушится и мертвеет, но я молчу — возможно, это лишь моё воображение. Возможно, я действительно, просто несовременный человек. Отсталый. Я не могу судить.
А она умирает.
— Церковь? Что знают в церкви о любви? А ведь Бог — есть любовь. Он вложил в нас это чувство. Почему я должна осознавать себя виноватой перед Ним? Чем я хуже других? — она обрушивает на меня свою ненависть. — Вы все считаете себя праведниками. А я — грешница. И что?
— А ты не хочешь иметь детей? — перевожу я разговор.
— Детей? Нет! Зачем?
— А в старости останешься одна?
— Может, я не доживу до старости.
И снова — резкий взгляд-вызов.
Грех — это борьба человека с Богом. Поединок с собственной совестью. Если мы одолеваем свою совесть, мы жжем за собой мосты. Теперь можно выдумать любую ложь и жить спокойно. Или спокойно искать смерти.
«Меня такой сотворил Бог. Это Его вина.»
Несколько лет я жила в Америке. Это страна двойных стандартов свободы. «Однополые отношения — прекрасно!» " У Вас третий ребенок? — ужас, Вы плодитесь как кошка!« — люди приветливы и добродушны, но многие либо смертельно одиноки, либо просто мертвы. Почти единственные оазисы жизни — приходские общины.
Да ещё сохранили свет в глазах — маленькие народности: алеуты, эскимосы, индейцы. Они до сих помнят, что такое жизнь: что Бог сотворил человека, сделал его хозяином над животными, так что теперь звери кормят человека, а человек призван о них заботится; что жена дана мужу в помощницы и её спасение заключается в том, чтобы рожать и воспитывать детей — столько, сколько пошлет ей Господь; что кормит человека земля, и труд ему дан на пользу. И это простое знание о жизни, они передают из поколения в поколение. И в этом знании их небывалая свобода. Возможно, оттого и ведется активная политика спаивать эти народности, обрекая их на вымирание. Но речь сейчас не о том.
Как-то я гостила в одной алеутской деревне. На праздничном мероприятии в местной школе меня познакомили с учительницей средних классов — американкой Мисс N. Мисс N очень обрадовалась встрече с человеком «с континента» и пригласила меня к себе на обед.
За обедом мы оживленно обсуждали Америку, образование, современных детей и наши жизни.
— Мой контракт со школой заканчивается летом. Вряд ли я буду его продлевать. — поделилась учительница. — Здесь так одиноко... А в дома — меня ждет подруга. Вы понимаете?
Я быстро кивнула.
— Мы с ней уже давно вместе живем. У нас все серьезно. Я скучаю. Здесь меня никто не понимает... даже поговорить не с кем. А вы...
— У меня есть друг. — снова быстро отозвалась я.
Теперь кивнула она.
— Ну и как тебе Мисс N? — спросила меня бабушка-алеутка, опекавшая меня в деревне.
— Мы хорошо пообедали.
— Аааа
— Почему ты спрашиваешь?
— Так...
В деревне знали о предпочтениях учительницы, её открыто не осуждали, не кидались в неё камнями или тухлыми яйцами, её уважали в школе. Но за пределами школы о ней будто забывали.
«Ненавидь грех, но не самого грешника.»
Летом учительница покинула деревню.
Однако, подобный исход вероятно возможен только в деревне, где большинство имеет четкие моральные понятия. А что же делать в городе, в стране?
Сейчас и в Россию ворвались либеральные настроения. Многие возопили о своих скелетах в шкафу. В ответ послышались то рукоплескания, то брань.
Содомский грех позиционируют как нечто оригинальное, уникальное: просто "ты не такой как все...", тем самым делая его привлекательным для молодежи. Этот страшный грех, приводит к смерти души, но намного ли он уникальнее и страшнее грехов блуда и прелюбодейства, и много ли из нас, христиан, абсолютно свободных от этих грехов? Если честно?
«Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют»(Первое послание к Коринфянам, 6:9).
Лот, когда жил в Содоме — никого не осуждал, он «мучился душой» и остался чист сердцем и цел телом. «А праведного Лота, утомленного обращением между людьми неистово развратными, Бог избавил, ибо сей праведник, живя между ними, ежедневно мучился в праведной душе, видя и слыша дела беззаконные» (2 Пет. 2:7)
Может, нам стоит последовать его примеру? Не осуждать, не кичиться, но и не сидеть, сложа руки, а мучаясь сердцем, обратиться к Богу за помощью и избавлением?! Пока я не вижу иного решения.