Вы здесь

Добавить комментарий

Ерошкины дорожки. Сказ третий

Страницы

Старик замолчал. Его большие смуглые руки тихо лежали на струнах. Казалось, песня еще не покинула стен трактира, и люди вокруг молчали, словно боясь ее спугнуть.

— Дед Федос, — Ерошка тихонько толкнул гусляра в локоть, — а дальше-то что было?

— Дальше? — отвечал тот, не поворачивая головы. — Что было дальше, то один Бог знает. Но...

Певец немножко помолчал и продолжил:

— Людская молва говорит, что Петр-пещерник и по сей день стоит на камне в Змеиной горе.

— Еще говорят, — старый гусляр обратился к Ерошке невидящими глазами, — что Господь его помиловал. Доспехи те колдовские через тридцать лет ржа изъела, и они осыпались в прах, а Петр так и остался стоять на молитве, на том же самом месте — Бога славословит.

— А я слышал, — отозвался молодой паренек из ремесленников, — что у той пещеры люди от болезней исцеляются. Что будто кто ночь на молитве простоит, того Господь от любой хвори избавит.

— Про то мне неведомо, — гусляр снова взялся тихонько перебирать струны, прислушиваясь к их звуку. — Знаю только, что вера горы передвигает…

Люди, слушавшие песню, возвращались к своим прежним разговорам. Сначала потихоньку, а потом все бойчее, вскоре трактир уже снова гудел, как улей.

Ерошка посидел еще немного, ерзая на лавке, потом опять легонько толкнул слепого певца и шепотом спросил:

— А что надо, чтоб вера такая была?

— А надобно, — негромко отвечал дед Федос, — чтоб в сердце огонь горел, чтоб оно в лед не обращалось.

Ерошка положил руку себе на грудь, посидел так, словно прислушиваясь.

— Нет, у меня там не огонь, — вздохнул он, — у меня там вроде как свечка теплится.

— Вот и слава Богу! — улыбнулся старый гусляр.

Рисунки Тамары Твердохлеб

Страницы